Книга Окрестности Петербурга. Из истории ижорской земли - Петр Сорокин

Следующая принадлежавшая Бровцыным деревня – «на Кюллине на Коитине на усть реки Ижеры», в которой жили: «Михал Кузмин, Сменко Яхнов, сын его Селив аник; сеют ржы шесть коробей, а сена косят десять копен, обжа. А старого дохода шло десять денег, а из хлеба четверть; а ключнику пол коробьи ржы. А нового дохода оброком шесть гривен за весь доход, а ключнику девять денег». Двухдворная «деревня Заречье на усть Ижеры реки», где жили: «Савка Карпов, Палка Матюков; сеют яри шесть коробей, а сена косят десять копен, обжа. А старого дохода шло десять денег, а из хлеба четверть; а новой доход по тому ж» [ВМОИДР 1851, с. 411, 417].

Поселение «на устъ Ижеры реки на Неве», где находились владельческие дворы и тоня, вероятно, самое большое из всех населенных пунктов в этом районе, противопоставляется другим деревням, расположенным на противоположном берегу. Предположительно оно располагалось на левой стороне реки, на месте современной церкви. Вероятно, владельческие усадьбы возникали на хорошо освоенных территориях, в древних поселениях, вокруг которых формировалась более поздняя земледельческая агломерация. Таким образом, деревня Заречье могла быть за рекой по отношению к этой основной деревне. Но это только предположение, и имеющиеся данные не позволяют более полно реконструировать топографию поселений, упоминаемых в устье Ижоры Писцовой книгой.

Владения Бровцыных в этой волости по новому письму включали: 39 деревень, 111 дворов с тремя большими, «а людей в них, опричь самих Федка да Куземка да Ондрейка, и с их с пятью человеки» – 162 человека, обеж 89, сох 30 «без трети сохи». Доход с волости составлял: «денег шестнадцать рублев без четырех денег да без четвертцы». Кроме того, «мелкого дохода семьдесят боранов без трети борана, два полти мяса, пятьдесят и осмеро куров, двадцать ставцов масла без полу ставца и пять блюд масла, двадцать и шесть лопаток бораньих, тридцать и четверо хлебов, тридцать и пять локоть усчины, пятьдесят и четыре бочки и пол третья ведра пива, две попоны, восемь пятков без горсти льну, шестьдесят и три острамки сена, пол осмы сажени дров; а из хлеба с семидесят и с одной обжи четверть, да за четверткою пол шесты коробьи с получетверткою ячмени», да с шестнадцати обеж оброк, «а две обжи Бровцыны пашут на себя; сеют ржи восемь коробей, а сена косят восемьдесят копен; да угодья рыбныя ловли на реце на Ижерекол»[50] [ВМОИДР 1851, с. 419–420].

Из подобных описаний можно сделать заключение о чересполосице во владениях различных помещиков, а следовательно, что отдельные волости не имели цельных массивов территорий с четкими границами. Вероятно, разграничения между отдельными деревнями в таких гнездах поселений проходили по каким-то традиционно установившимся границам: межам или природным рубежам.

В домосковские времена на Ижоре были и деревни, принадлежавшие новгородскому владыке (архиепископу), а также монастырям Вознесенскому с Прусской улицы и Спасскому Хутынскому, также отошедшим во владение великого князя [ВМОИДР 1851, с. 332]. В состав оброчных земель великого князя входили не только сельскохозяйственные угодья, но и селения рыбных ловцов на Васильевском острове, и торговые поселения. Наиболее крупным из них во всем Ореховецком уезде был «Великого Князя Рядок у Клетей на реке на Ижере, от Невы семь верст, а живут на нем торговые люди, пашни у них нет». При рассмотрении поселений Водской пятины ему, обычно отводиться особая роль. Торговые рядки – места, где велась торговля, – располагались в сельской местности, но обладали некоторыми городскими функциями. Количество их в пределах Водской пятины было не так велико, ближайший —

Сванский Волочек – располагался на западном берегу Ладожского озера, между Орешком и Корелой. Всего в рядке на Ижоре было 8 дворов, где жило 20 человек, которые по старому письму платили 12 гривен налога, «а нового оброку положено на них за обежную дань и за намесничь корм полтина» [ВМОИДР 1851, с. 345]. К рядку тяготел целый комплекс сельскохозяйственных поселений.

Все это навело исследователей на мысль, что в конце XV в. в районе современного города Колпино начал складываться второй после Орешка городской центр Ижорской земли. Предполагалось даже, что он упомянут в распоряжении шведского короля 1555 г.: «уничтожить два города в Ижорской земле» [Гадзяцкий 1940, с. 147]. Торговый пункт, расположенный между центром погоста и устьем Ижоры, обладал неоспоримыми преимуществами: он находился за Ивановскими порогами, что позволяло проходить сюда по Неве морским судам с большой осадкой. Местонахождение его в стороне от Невы предохраняло рядок от частых военных столкновений, случавшихся здесь. Ниже по течению Ижоры, на полпути до ее устья, располагалась деревня Ушкино, жители которой, могли участвовать в грузовых перевозках, связанных с рядком.

Расположение деревень на шведских картах реки Невы 1681 и 1701 гг. определило направленность работ при проведении разведочных археологических исследований в Усть-Ижоре в 1989 г. (рис. 74). Раскопки показали, что культурный слой в условиях постоянного землепользования оказался основательно перепахан. Судя по всему, во времена Невской битвы территория в устье реки Ижоры не была заселена. От срубных деревянных построек каких-либо следов в земле не осталось. Поэтому места расположения средневековых поселений определялись лишь по находкам того времени, в первую очередь, керамического материала, и насыщенности культурного слоя другими следами жизнедеятельности.

Рис. 74. Расположение деревень в устье Ижоры на шведской карте реки Невы 1681 г.

Керамические находки представлены фрагментами красноглиняных и бело глиняных горшков, датируемых типологически XV–XVI вв. Их обнаружили в пяти местах, в целом совпадающих по расположению с деревнями, обозначенными на шведских картах XVTI в. Вероятно, эти же поселения упоминаются и в писцовых книгах. Археологические находки показывают, что возникли они ранее – в XV в., а возможно, и в XIV в., что свидетельствует о стабильности поселенческой структуры здесь в периоды позднего средневековья – нового времени. Сходная керамика была обнаружена во время разведочных раскопок в Усть-Славянке. Здесь же был обнаружен железный светец. Преемственность обитания определялась пригодностью земель для жизни и ведения хозяйства, поэтому первоначально освоенные территории становились центрами агломераций, вокруг которых по мере роста населения развивалась зона земледельческого освоения. Деревни включали обычно 1–2, иногда до 10 дворов, а их плотность на определенной территории определялась во многом возможностями использования ее природных богатств.

Археологические находки позднесредневекового времени и карты XVII в. позволили определить местоположение отдельных деревень в устье реки Ижоры и в какой-то мере реконструировать существовавшую здесь поселенческую структуру. Две деревни находились на левом берегу реки, в пойме. Одна из них стояла у самого устья – на месте современных храма и кладбища. Не исключено, что прицерковное кладбище возникло на месте более древнего могильника допетровского времени. Может быть, здесь же погребены и шведы, погибшие в Невской битве. Вторая деревня, судя по находкам керамики, располагалась на 100 м выше по течению Ижоры, за ручьем, впадавшим в нее. Возможно, на склоне или даже на краю надпойменной террасы. Вблизи этого места – еще в 100 м выше по течению – у берега реки был найден медный нательный крестик XVI–XVII вв. (рис. 75, 76).