Книга Аквалон - Илья Новак

Гана уже сидел в развилке между двумя ветками с ножами в руках. Ствол согнулся так, что тело оказалось наклонено: он не падал лишь потому, что ноги переплелись вокруг дерева. Беглец замер в нескольких локтях над облачной поверхностью, лицо было обращено вниз. Кожа Ганы цветом ненамного отличалась от коры дерева. Левый глаз его от напряжения сделался темно-красным.

Показался четвертый ловец – островитянин низко присел на лозоплавке, почти коснувшись ее ягодицами, и перемещался, отталкиваясь правой ногой от дна. Ветки под ступней чуть похрустывали, звук этот, пусть и приглушенный, проникал сквозь облачный слой. Двое других, молодой туземец и белый, были уже почти под Тулагой. Сверху он видел их собранные в хвосты волосы, лбы, переносицы и ресницы. Гана знал, что ловцов с детства обучают смыкать веки во время ловли лишь наполовину, чтобы ни на миг не выпускать облака из поля зрения – ведь именно в это мгновение может выпрыгнуть серапион.

Слева вновь хрустнуло – это подплывающий от северного берега бухты пожилой туземец наткнулся на ветвь. Второй белокожий показался из-за соседнего дерева, и тут левая нога Тулаги сильно задрожала, боль от огнестрельной раны пронзила ее. Он не вскрикнул, но дрожь передалась согнутому стволу, и следом заскрипели, зашелестели ветки… Жала дрогнули, голова белого начала подниматься, удивление мелькнуло на лице – вопреки всему опыту бывалого облачного охотника, вопреки выработанным за десятилетия рефлексам, враг возник не в эфирном слое под лозоплавкой и не на его поверхности, но выше…

Тулага прыгнул, перевернувшись с дерева головой вниз, метнув один нож в белого, а второй вытянув перед собой. Он свалился на голову пожилого туземца, пробив лезвием его загривок. Другой клинок впился в левый глаз белокожего охотника. Тело под Ганой будто сломалось – он упал коленями на нос лозоплавки, резко накренив ее, съехал в облака. Когда Тулага оказался по пояс в эфире, мертвый ловец повалился на него – и тут же с глухим стуком пара двузубцев, которые метнули среагировавшие на движение охотники, вонзились в спину мертвеца. Удерживая лозоплавку перед собой как щит, Гана потянулся к рукояти двузубца.

* * *

Выкрикнув имаджинское проклятие, Трэн Агори ткнул рукой в сторону рощицы.

Принц, хоть и был высок ростом, машинально приподнялся на цыпочках, вглядываясь. Донесся крик, и сразу второй. Мгновение тишины, затем хруст и пронзительный вопль. Ветви одного из деревьев заволновались, затем оно упало, когда ствол сломался. Из того места, где раньше была листва, а теперь образовалась дыра между кронами, ударил фонтан крови, какой бывает, если при помощи крюка на лезвии двузубца одним длинным сильным движением «вскрыть» тело от шеи до паха. Содрогнулось другое деревце, и поток вынес из рощи лозоплавку – на ней лицом вверх лежал белый со вспоротым животом. Вокруг по облакам поползло густое красное пятно… куда больше, чем те, что наблюдатели видели на мелкооблачье раньше. Сквозь эфирную пыль трудно было разглядеть подробности, но на мгновение принцу показалось, что он различает гибкую смуглую фигуру среди веток – она бежала, низко пригнувшись, наклонившись вперед и почти касаясь грудью облаков…

Крики и переливчатый свист зазвучали по всему Наконечнику: ловцы обменивались сигналами, означавшими, что дичь обнаружила себя. И тут же около полусотни фигур на лозоплавках и без них устремились от более широкой части бухты в сторону рощи. Небольшая группа самых сильных и ловких сразу же вырвалась вперед. Они почти летели, посудины перескакивали с одной эфирной волны на другую, подобно плоским камешкам, которые мальчишки запускают с берега. Позади каплевидных суденышек взметнулись дуги бушующих облачных хлопьев.

– Теперь ему не уйти! – воскликнул принц.

– Между ним и рекой никого нет… – возразил Трэн Агори. Он повернулся к ущелью, поднеся ладони ко рту, заорал:

– Приготовьтесь! Сейчас он будет возле вас!

Моряки, вытянувшиеся двумя рядами на вершинах вдоль потока, зашевелились, проверяя свои огнестрелы. Те, кто стоял в самой нижней части, почти возле руин башни, от которой и начиналась река, подняли ружья и больше не опускали их.

– Вот он! – закричал принц, и Трэн обернулся.

Из рощи вылетела фигура – прыгнув, упала животом на лозоплавку с такой силой, что та стремительно понеслась по облакам. На спине человека лежала вторая посудина, она образовала как бы верхнюю створку раковины, мешая стрелкам прицелиться. Сзади оставался узкий след, будто вспененный эфир за кормой судна, вот только этот след был красным – кто-то из убитых в роще ловцов все же сумел ранить преступника.

– Он хочет успеть к руинам! – Трэн рванулся с холма, но Экуни Рон остался стоять, глядя вниз. Принц видел, с какой скоростью мчится убийца: за несколько мгновений расстояние между ним и руинами башни сократилось втрое. Но несколько лучших в мире облачных охотников преследовали его, и первые уже занесли двузубцы для броска.

* * *

– Почему так лицо? – произнесла повариха, отстраняясь и удивленно оглядывая дочь хозяина.

– Что? – спросила Арлея.

– Лицо… – повторила Лили. – Девочка как старый стал, морщина много… – Она вдруг попятилась, вглядываясь почти с испугом. – И глаза! Блестят он, будто как демон Арки-Улк в девочка вселилось!

Уже несколько мгновений Арлея пыталась вдохнуть, судорожно сжимая запястье туземки и вслушиваясь в шаги Диша Длога, который не спеша пересекал коридор. Теперь она выдавила:

– Я отравила его пойло…

– Как? – спросила Лили, ничего не понимая.

Шаги стали тише: пройдя мимо кухни, он удалялся, приближаясь к кабинету.

– Я была у Илии и купила орех с серапионовой слюной, – прошептала Арлея, уставившись в глаза туземки, темные зрачки которой внезапно расширились. – Только что подлила яд в тростниковку на столе в кабинете. Сейчас он…

Шаги смолкли, скрипнула дверь, и Арлея развернулась, чтобы побежать к кабинету, догнать Длога, не дать ему открыть бутылку и выпить из нее, но сильные руки схватили ее за плечи.

– Не то! – выдохнула Лили.

– Что ты делаешь! Отпусти! – Арлея попыталась вырваться, но толстуха обхватила ее за поясницу и потянула к себе, зажимая ладонью рот, неразборчиво бормоча:

– Не то, не то! Пусть хлебать. Злой бледнолицый, жестокий хозяин, не жалеет девочка, замуж за Большой Рыба, пусть его, пусть хлебать отраву…

Она не договорила: Арлея двинула локтем, попала поварихе под дых, всхлипнув, вывернулась из объятий и побежала по коридору. Она ворвалась в кабинет в тот миг, когда приоткрытые губы торговца касались края наклоненного стакана, который он сжимал правой рукой – левая лежала на горлышке бутылки.

Девушка налетела на Диша, толкнув его и ударив по запястью. Торговец изумленно крякнул, стакан упал на стол, но не треснул – покатился, оставляя дорожку пузырящейся тростниковки, пока не достиг края и не свалился на пол.

Длог проводил его изумленным взглядом, поднял голову и уставился на дочь, которая стояла перед ним, прижав кулаки к груди и тяжело дыша.