Книга Московские истории - Нильс Хаген

В общем, я ждал звонка каждое мгновение, проведенное вне дома, без Ариты. И звонок грянул! Я дрожащей рукой вытащил смартфон из кармана, провел пальцем по экрану и выпалил:

– Ари, что, уже?! Началось?!

– Господин Хаген, – сухо прозвучал в трубке голос Максима Антоновича. – Я звоню, чтобы предупредить. На вас хотят завести дело.

– Какое дело? Кто?

– Мои источники утверждают, что в полицию на вас поступило заявление о мошенничестве.

– Что?! – Я откинулся на спинку кресла, провел свободной рукой по лицу и не удивился, обнаружив выступивший пот. – Что за… Почему? Как?

Максим Антонович был бесстрастен и точен в формулировках, словно агентство финансовых новостей.

– Это чушь… ошибка!

– Хуже, господин Хаген. Это – диверсия, и направлена она против вас лично. И вы должны догадываться, кто ее организовал. Всего доброго.

– До свидания… – последнее слово я крикнул в уже замолчавшую трубку – Макс отключился.

«Светлана!» – это имя полыхнуло у меня в голове фиолетовым, адским светом. В кабинете отчетливо запахло серой.

Проклятье! Эта стерва нанесла ответный удар! Она отомстила… С ее связями это, видимо, было несложной комбинацией. Что ж, с одной стороны, это урок мне – не лезь, куда не следует. А с другой – что ж, «не делай добра – не получишь зла». Впрочем, теперь это уже не важно. Теперь нужно действовать, и действовать быстро. Жизнь в России меня научила многим вещам, в том числе и тому, что любые вопросы с «органами» нужно решать в самом срочном порядке… Надо было ехать к Филимонову! Прямо сейчас!

Я сорвался с места, едва ли не вышиб дверь, вихрем промчался по приемной, схватил плащ, успел бросить секретарше на ходу:

– Буду вечером! – и выбежал в коридор.

Через двадцать минут я уже сидел в другой приемной, огромной, словно пиршественный зал какого-нибудь средневекового короля из числа тех самых Меровингов, что никогда не стригли волос.

Дубовые панели, двери, оббитые натуральной кожей, светильники из кованой бронзы, старинные напольные часы, картины в золоченых рамах, все подлинники, никаких репродукций, и среди них, на самом почетном месте, – портрет президента.

Это была приемная настоящего имперского чиновника высокого ранга. Собственно, Филимонов и был таковым – человек, в числе прочих осуществляющий экономическую политику России. Мы были едва знакомы, но он на Экономическом форуме в Санкт-Петербурге в прошлом году лестно отозвался о нашем банке, поставил меня в пример другим и дал свою визитку, сказав: «Если возникнут проблемы, обращайтесь. Мы рады помочь искренним друзьям России».

И вот проблемы возникли. Я представился секретарю-референту, пожилому мужчине в строгом костюме, рассказал в двух словах о предложении Филимонова обращаться за помощью.

– Я доложу Виктору Алексеевичу, – коротко произнес референт. – Ожидайте.

Я сел на кожаный диван под лимонным деревом, огляделся. В приемной было еще около десятка посетителей – все как на подбор мужчины среднего возраста с папками или портфелями. И что-то в их лицах подсказало мне, что их привели в это помещение проблемы ничуть не меньше по масштабам и значимости, чем моя. Следующие полчаса были одними из самых напряженных в моей жизни. Я смотрел на минутную стрелку, на то, как она с фатальной неотвратимостью переползает с деления на деление, и думал о возможных последствиях.

Последствия были одно хуже другого. Образ Светланы, фальшивой богини, оказавшейся ведьмой, то и дело вставал у меня перед глазами.

«Ничего, – шептал я про себя, впившись взглядом в стрелку. – Ничего. Я сумею. Я выдержу. Иначе…»

Что «иначе», я додумать не успел – на столе у референта зазвонил телефон. Обычный такой старинный пластмассовый телефон цвета слоновой кости с трубкой на витом шнуре.

– Да, – негромко сказал референт и вскинул голову.

Когда он нашел взглядом меня, я уже все понял и поднялся.

– Проходите, Виктор Алексеевич ждет вас. Он попросил узнать, что вы предпочитаете – чай, кофе, сок, виски, коньяк, минеральную воду?

– М-минеральную в-воду, – от волнения я начал заикаться, – п-пожалуйста.

– Хорошо. – Референт открыл мне дверь, и я вошел в кабинет, не менее, а может быть, и более просторный, чем приемная.

Филимонов поднялся из-за стола, вышел и двинулся мне навстречу с благожелательной улыбкой.

– Господин Хаген, очень рад вас видеть!

– Д-добрый день, В-виктор Алексеевич. – Я ответил на его рукопожатие, гадая, насколько натуральна его радость.

– Что за история привела вас ко мне? Присаживайтесь, я весь внимание.

Медленно вдохнув – это помогает расслабиться, – я приступил к изложению своей «истории», стараясь опускать незначительные подробности и при этом не утаивая ничего более-менее значимого. Это была стратегия, которую я разработал, сидя в приемной. Люди, облеченные властью, подобной той, что есть у Филимонова, не любят, когда их держат за дураков. Впрочем, этого не переносят и все остальные.

Пока я говорил, девушка в белой блузке и юбке-карандаше, цокая точеными каблучками, принесла на серебряном подносе стакан чая в подстаканнике для Виктора Алексеевича и бутылочку перье для меня.

Когда я закончил говорить и потянулся за минералкой, Филимонов помешал чай и задумчиво сказал:

– Заказ.

Этой фразой он заставил мое сердце биться вдвое быстрее, а оно и без того молотило, как сумасшедший рокер-барабанщик.

– Что вы сказали? – на всякий случай переспросил я в надежде услышать что-то иное.

– Вас заказали, господин Хаген. – Филимонов убил мою надежду, не дав ей толком родиться. – Вы наступили на хвост лисе, вот она и укусила. В любом случае вы совершенно правильно сделали, что пришли ко мне.

– Вы сможете посодействовать?

И тут у меня в кармане заиграла песня невольниц из оперы Бородина «Князь Игорь».

Улетай на крыльях ветра

Ты в край родной,

Родная песня наша,

Туда, где мы тебя свободно пели,

Где было так привольно нам с тобою.

– Простите, – пробормотал я, вытаскивая смартфон.

Звони сейчас кто угодно другой, я бы сбросил, но это была Арита. Я провел пальцем по экрану и сказал:

– Да, милая!

– Ни, я рожаю!!! – завопила Арита таким пронзительным голосом, что Филимонов в своем кресле за столом от неожиданности подпрыгнул и поперхнулся чаем. – Я рожаю!! У меня воды отошли, а ты шляешься неизвестно где!

– Скорую… ты вызвала скорую помощь? – пролепетал я, облившись перье.

– Какую, на хрен, скорую, все Садовое стоит в пробках! А-а-а!!! – Арита заорала, и я вскочил, едва не перевернув тяжелое дубовое кресло. – Быстрее, он брыкается! И лезет!