Книга Только для голоса - Сюзанна Тамаро

Впервые ли он оказался тогда на мосту? Да, почти наверняка впервые, потому что она ни разу не видела его раньше. Может, он тоже, как и она, чужеземец. Живет в красивой гостинице с пальмами или же отдыхает на белом пляже в окружении полуголых танцовщиц.

Заметив ее заячью губу, он не посмеялся и не отвернулся, но прикоснулся к ее руке.

Однажды днем Звеза взяла ее с собой в центр города. Они прошли мимо двух или трех больших гостиниц, и она заглядывала в двери. Заглядывала и во все проезжавшие мимо такси, во все машины с темными стеклами.

Спустя десять дней кожа на ладони оставалась все такой же горячей, как и раньше — когда он прикоснулся к ней. Перед сном она клала ладошку под щеку, пряча ее там, словно маленького, беззащитного котенка или плюшевого медвежонка.

Стоя на мосту, она больше не закрывала глаза, и река теперь молчала. Даже когда Весна уставала, она все равно не смыкала глаз, словно сова ночью.

В конце июня на город вдруг обрушились проливные дожди. Туристы бежали, накинув на себя разноцветные прозрачные плащи, нахлобучив на головы пластиковые пакеты.

Небо было точно такое, какое она видела в одной церкви у себя на родине, — фиолетовое, серое, исполосованное желтыми молниями. В такую грозу даже огромные, могучие ангелы ничем не могли помочь ей.

Вода ручьем стекала по ее волосам, и она вдруг заметила, что ладонь, которой коснулся человек, намокла и похолодела, сделалась совсем такой же, как другая. До возвращения в табор оставалось еще несколько часов. У нее было время, чтобы попытаться разогреть ладошку. Пока она шла к кинотеатру, дождь сменился крупным градом, и у нее порвалась туфля. Тогда она сняла обувь и сунула в карман. В кинотеатре шел тот самый фильм. Человек стоял у входа, на бумажной афише, — огромный, с пистолетом в руке. В кассе она высыпала две пригоршни мелочи. Женщина, сидевшая за окошком, пересчитала монеты одну за другой, потом одобрительно кивнула и выдала голубой билет. В зале почти никого не было, она села в первом ряду и вытянула ноги. Получалось, что актеры обращались к ней одной. Он был полицейским, и звали его Мститель. Не настоящее его имя, а придуманное — люди назвали его так, потому что он был героем. Он стрелял, дрался и бегал как никто другой. Когда машины неслись на полной скорости и попадали в катастрофу, ее начинало тошнить. Казалось, человек в белой рубашке вот-вот неминуемо погибнет, но он в конце концов всегда и всех побеждал.

Фильм трижды начинался и трижды кончался, а Весна все сидела в зрительном зале. Когда же она пришла наконец на перекресток у моста, машины, отвозившей детей в табор, не оказалось на месте. Дождь прекратился, но поднялся сильный ветер. Что же ей делать? Она не знала, что делать. Так, в неведении, как быть, и побрела по улице.

Она стояла у витрины, рассматривая дамское белье, как вдруг у нее за спиной заскрежетали тормоза. Дверца распахнулась, и еще прежде, чем она успела что-то сообразить, чья-то сильная рука втянула ее внутрь. Как ему удалось найти ее? Это был Мирко. Он процедил что-то сквозь зубы и ударил ее по лицу, по заячьей губе. Тут-то она и ощутила, что у нее есть зубы, нос, десны, — они вздулись и сделались тверже дерева. Она почувствовала во рту нечто горячее, а что случилось потом, уже не помнила.

Очнулась она от грохота цепи — той цепи, что приковывала ее щиколотку к железной перекладине. За занавеской рядом слышны были голоса Звезы, Мирко, их детей. Они сидели за столом. Она вытянулась и легла поудобнее, чтобы было не так больно. Что теперь имело значение? Ничего. То, чего ей так хотелось, произошло — после фильма одна рука опять сделалась горячее другой. В эти дни она много спала и даже видела сны: по приказу начальника полиции он приехал в табор с автоматом в одной руке и с кинжалом в другой. Никто не смог убежать от него. Даже Мирко плакал и молил о пощаде. Потом раздался выстрел и наступила тишина. Внезапно яркий свет брызнул ей в лицо, и она увидела его — он подошел и взял ее на руки.

Свет и в самом деле упал ей на лицо, но это была Звеза, откинувшая занавеску, чтобы снять цепь.

В тот же день она снова отправилась на работу, на тот же мост. Лето было в полном разгаре, туристов стало гораздо больше, они ходили толпами, словно овцы по лугу, или же, подобно оленям, расхаживали в гордом одиночестве. Со своей картонкой в руке она подходила ко всем. Если денег не давали, пыталась сама взять их.

Однажды утром напротив нее расположился негр, он продавал цепочки и пластмассовых слонов. Когда возле него останавливались покупатели, он лишь издали посматривал на нее; когда же туристов не было, подходил и заговаривал. Говорил он так быстро, что она ничего не понимала. Однажды он крепко стиснул ее, и тогда она ударила его кулаком в живот. Легко ударила. Мысленно она нанесла очень сильный удар, но руки у нее были детские — слабые. Кулачок стукнул — хлоп! — и негр, смеясь, потер свой живот. Как ей хотелось, чтобы кулак ее был во много раз больше.

Кто знает, почему туристы разгуливали по городу и ночью. Ночью ведь ничего не различишь, только лесные животные видят в темноте, но туристы все равно бродили по ночам. Почти всегда это были молодые люди. Они ходили все вместе, нередко обнявшись, и распевали во все горло непристойные песни. Казались пьяными, да и в самом деле нередко были навеселе и оставляли на мосту длинный шлейф запаха спирта. Она шла за ними, выпрашивала деньги. Они притворялись, будто не слышат, или же окружали ее и подбрасывали монеты вверх, как делают, когда хотят узнать, «орел» или «решка». И смеялись, глядя, как проворно она собирала монетки. Пока не стемнело, люди текли мимо нее сплошным потоком, словно река. Постепенно их становилось все меньше и меньше. Группы появлялись все реже. Во время одной из таких пауз негр опять подошел к ней, протянул колечко и сказал: «Я и ты — жених и невеста» — и сразу же засунул ей в рот свой язык. Она стиснула зубы и защемила негру язык. И тут же получила такую сильную затрещину, что голова мотнулась в сторону.

Второй удар он все же не сумел нанести. Кто-то неслышно, словно не касаясь земли, приблизился и остановил негра, сжав его руку. Он был в белой просторной рубашке. Когда он откинул волосы с ее лица, сердце ее чуть не выпрыгнуло из груди, бешено заколотившись, к горлу подкатил комок и колени задрожали. Это был он, он, он — Мститель!

Негр убежал, а Мститель решительно потребовал, чтобы она не оставалась больше одна на мосту. Тогда она взглянула на небо. Судя по тому, где находилась луна, машина приедет еще не скоро. Послушно и молча последовала за ним к ближайшему бару. Там за столиками на тротуаре сидели туристы. И она тоже оказалась за столиком. Человек спросил, что ей хочется поесть или попить. Ей же хотелось только одного — сказать ему, что хоть у него и нет усов, но она все равно знает, кто он такой, она видела его в кино, видела, как он всех убивал, он — Мститель! Он заказал ей большую порцию мороженого со сливками и печеньем, а для себя — рюмочку желтого ликера. Он стал расспрашивать ее. Есть ли у нее мама? Папа? Где она родилась, далеко ли? Училась ли в школе? Она выглядит синьориной, красивой синьориной. А в самом деле, сколько же ей лет? Понимает ли она итальянский или говорит только на своем родном? Или, может быть, вообще без всякого языка обходится?