Книга Час абсента - Нина Вадченко

— Где ты нашел свою машину? — Инна обрадовалась появлению Романа. Перспектива тащиться по жаре через весь город удручала. А на машине пусть не прохладнее, но все же быстрее.

— Как и предполагал, через пару кварталов. Эти парни вежливее, чем я думал. Аккуратно забрали то, за чем пришли, и свалили. Даже ключи оставили в машине.

— И что же они забрали?

— А вы не догадываетесь? Конечно, аппаратуру для прослушки, ну и пленку. — О потерях Роман говорил легко и даже с радостью. Будто потерял неразменный пятак, который тут же окажется в его кармане.

Инне о своих потерях рассказывать не хотелось. Фотографии она прошляпила, а на них, судя по всему, было что-то существенное, и даже Надюнчик вряд ли могла до конца оценить всю их важность.

— Что теперь намерен делать слуга трех господ? — спросила она.

— Что, что! Вместе с вами изучать фотографии. — Роман засмеялся, чрезвычайно довольный собой. — Похвалите меня за предусмотрительность. Мне показалось, что вы не справитесь.

— Нарцисс, хватит красоваться, делись добычей! — Инна схватила фотографии и быстро их просмотрела. Ничего нового. Да, она увидела Надюнчика выходящей из квартиры, где убили Алекса. На остальных фотографиях был Алекс: Алекс в кабинете, Алекс в кафе с каким-то мужиком, Алекс заходит в дом, Алекс разговаривает с Инной, Алекс, Алекс, Алекс…

«Надо же, и меня в историю занесли», — подумала Пономаренко.

— Посмотрели? Ну и как?

— Никак. Для меня ничего интересного. Надюнчик сама мне рассказала о том, что была там.

— Не скажите. По крайней мере, одного типа я знаю. Он в кафе с Алексом. Присмотритесь к нему. Не знаком? Скользкий мужик. Он запросто мог замочить. Но разговаривают они мирно. Такое впечатление, что Алекс просит его утопить себя в ванной. Я уже озадачил ребят, они найдут его. Он может рассказать нам кое-что интересненькое.

— Рома, тебе не кажется, что за этими событиями просматривается чья-то фигура? Кто-то умело руководит и убийствами, и расследованиями убийств. Будто игрушками забавляется.

— Или разыгрывает всех и вся, — подхватил Роман.

— Кто? Кто это?

— Кто, кто! Конь в пальто. Больше ничего о нем сказать не могу.

— Это я уже слышала от Алекса. Ну что ж, примем определение «конь в пальто» как рабочее название нашего дела.

«Ну вот, уже нашего дела». Роман ревниво посмотрел на Пономаренко. Делиться лаврами победителя, а тем более гонорарами он не собирался. Но заговорить о своих амбициях сыщик не рискнул. «Само собой устаканится», — решил он и быстро сменил тему:

— Кстати, вас разыскивал Серпантинов, предлагал ужин в «Севилье».

— Тебе предлагал? — засмеялась Инна.

— Издеваетесь, Инна Владимировна? Я, между прочим, не отказался бы от хорошей жратвы, а его ресторан все хвалят. Кухня там, — Роман мечтательно вздохнул, — язык проглотишь.

— Ромочка, отвези меня на работу, пора там появиться, а то выгонят без выходного пособия. Ты ужика из моего кабинета унес?

— Сократика? Он, бедняга, до сих пор рыдает, разлуку с вами тяжело переносит. Ему так понравился ваш голосок. Учтите, может сбежать из клетки…

* * *

Голубой конверт лежал на рабочем столе, и Верунчик взяла его машинально. Она разговаривала по телефону, и просто что-то попалось под руку.

— Мы выполним все ваши пожелания, — сказала она дежурную фразу и положила трубку. И только потом осознала, что конверт выглядел странно — на нем не было ни штемпеля, ни обратного адреса.

— Что за фигня? — процедила она и ножницами вскрыла конверт. Оттуда выпал лист бумаги. Развернув его, Верунчик удивилась еще больше. — Что за фигня? — повторила она и зачем-то посмотрела на потолок, будто именно там тщательно скрывался ответ. Под потолком около лампы метался мотылек. Ему было не до вопросов, он пытался обжечь крылышки.

«Уж ночь, — подумала Верунчик, — надо закрыть окно».

Сентиментальность у Верунчика была не в чести. Она презирала эту слюнявую черту характера. А тут вдруг расчувствовалась, стало жалко мотылька. Мотылек упорно, безрассудно продолжал биться крылышками о горячую лампу. Верунчик не поленилась, поднялась и выключила свет.

Стоя в полной темноте, она пыталась разобраться в себе. «Вот так и я, как мотылек, бьюсь, бьюсь, а конец может быть один — обожгусь и упаду на землю. И никто, никто меня не спасет».

Еще чуть-чуть, и она довела бы себя до слез, но вовремя спохватилась. Раздраженно мотнула головой и приказала: «Не раскисать!» Решительно щелкнула выключателем и вернулась за стол. Еще раз прочитала письмо:

«Учи наизусть, стерва! Пригодится.

«Еще миг — и я приковал его к граниту…

— Амонтильядо! — вскричал мой друг, все еще не пришедший в себя от изумления.

— Да, — сказал я, — амонтильядо.

С этими словами я повернулся к груде костей. Я разбросал их, и под ними обнаружился порядочный запас обтесанных камней и известки. С помощью этих материалов, действуя моей лопатой, я принялся поспешно замуровывать вход в нишу… Я выложил первый ряд, второй, и третий, и четвертый; и тут услышал яростный лязг цепей… Когда лязг, наконец, прекратился, я снова взял лопату и без помех закончил пятый, шестой и седьмой ряд. Теперь стена доходила мне почти до груди…

Громкий пронзительный крик, целый залп криков, вырвавшихся из горла скованного узника, казалось, с силой отбросил меня назад…

Была уже полночь, и труд мой близился к окончанию. Я выложил восьмой, девятый и десятый ряд. Я довел почти до конца одиннадцатый и последний, оставалось вложить всего один лишь камень и заделать его…»[4]

Гренадерша побарабанила пальцами по столу. Ей угрожали. Странный способ, непонятный и поэтому действенный. Она испугалась. И еще она почувствовала нечто близкое, знакомое. Подобный трюк мог прийти в голову человеку, который близок к их работе.

Верунчик быстро прошерстила остальную почту. Из кипы газет и журналов выпал еще один голубой конверт без обратного адреса. Верунчик вскрыла и его, прочитала первую фразу: «Учи наизусть, стерва. Пригодится!» Дальше слово в слово шел тот же текст. Адресовано письмо было Марине.

Гренадерша задумалась. Кто пытается их разыграть? А если это не розыгрыш? Надо сообщить Марине.

Верунчик еще раз, более тщательно, просмотрела почту. Она искала третий конверт — Надюнчику, по логике, тоже должны прислать нечто подобное. Ничего не нашла. Пощадили Надежду или для нее приберегли нечто другое? «Время покажет», — решила Верунчик.

Она еще раз прочитала письмо и теперь старалась угадать подтекст, если он был. Она ничего не почувствовала, кроме злобы и желания запугать. Если бы Алекс был жив, ей не пришлось бы гадать, кто автор. Стиль Алекса выдержан досконально. Только его извращенный, испорченный ум мог додуматься до такого.