Книга Боги Гринвича - Норб Воннегут

– Тебя что-то тревожит, и мы оба это знаем.

– Работа немного напряженная.

У Кьюсака екнуло сердце. Его мысли перескочили на Жана Бертрана Бувье.

– В чем проблема?

– Точно не знаю. Жан последнее время на грани. Рычит на всех. Весь крем с шоколадом куда-то делся.

– Неприятности с клиентами? – спросил Кьюсак.

– Может быть. На днях он встречался с какой-то женщиной за закрытыми дверями. Они орали на весь офис. Но она не похожа на клиента.

– Банкир?

– Блондинка, – ответила Сидни. – И больше я ничего знаю. Он назначил эту встречу, и с тех пор вся контора сама не своя.

– Ты не спрашивала его, что случилось?

Сидни могла обаять даже обезумевшего быка.

– Еще бы. Я спросила, не пропустил ли он тогда удар.

– И?

– Жан сказал: «Я получил татуировку на нёбе».

– Что это значит? – почесал в затылке Кьюсак, раздумывая над сленгом южан.

– Я сама ни черта не поняла.

– Странно.

– Джимми, это ты мне говоришь?

– Неужели он потерял каких-то клиентов?

– Нет, – ответила Сидни.

Кьюсак немного успокоился.

Потом она, понизив голос, произнесла:

– Мне нужно идти. Жан возвращается.

– Не хочешь…

Она повесила трубку прежде, чем Кьюсак договорил. И тут зазвонил его телефон.

Первым оказался Гик.

– Мои байесовы сети подсказывают, что если вечером ты будешь в «Джинджер Мэн», то с вероятностью девяносто процентов вместе со мной.

– Не сегодня.

– Мы можем переждать непогоду за парой кружек пива, – настаивал Гик.

– Я хочу повидаться с Эми, пока та еще не уснула.

– Как она?

– Сияет и полнеет.

По лицу Кьюсака расползлась кривая улыбка. Он не мог дождаться, когда станет отцом, какие бы мрачные перспективы ни сулила жизнь.

– Эми все еще работает в зоопарке Бронкса?

– До октября, – ответил Кьюсак.

– Жаль, Джимми, что мы не можем поступить так же. В октябре рынки взрываются.

– И не говори.

– По Гринвичу ходят слухи.

Гик всегда думал в манере «ударь и беги». Ничего опрометчивого, просто изучив вопрос и выпалив вывод, он часто без предупреждения перескакивал на другую тему.

– Насчет чего?

– Насчет твоего босса, – и сделав небольшую паузу, продолжил: – И его жены.

– Любые секреты рано или поздно выплывают наружу, – ответил Кьюсак, колеблясь между философией и клаустрофобией закрытого сообщества Хеджистана. – А здесь вообще сплошной «Пейтон-Плейс»[33].

– Саю Лизеру нужна система предотвращения потерь для домашнего использования.

– Попробуй по-английски, – предложил Кьюсак.

– Его жена выкинула из окна все его вещи.

– Гик, ты вообще о чем?

– Мне сказал один приятель из «Лон Пайн Кэпитал». Он ехал по Раунд-Хилл-роуд и увидел, как вещи Сая вылетают из окна второго этажа. Рубашки, брюки… повсюду около тысячи оттенков серого. На газоне валялось достаточно шмоток от «Армани», чтобы открыть магазин.

– А откуда твой приятель узнал, что это вещи Сая?

– Он остановился и смотрел с противоположной стороны улицы. Как раз когда твой босс подъехал на «Бентли». Сай выскочил из машины и помчался к дому как ненормальный.

– Мда, ну и дела, – заметил Кьюсак.

– Вот и я о том. Саю Лизеру пригодился бы Гауссовский ритм копуляции.

– Только ты мог такое сказать.

Фраза Гика – игра с понятием «Гауссовский алгоритм копулы», это Кьюсак понял. Но он все равно не соображал, что его друг имеет в виду.

Упражнения в остроумии прервал новый телефонный звонок. Джимми опознал код Род-Айленда, но не номер.

– Кто-то звонит на другой линии. Мне пора.

– Джимми Кьюсак.

– Это Грэм Даркин. Вы мне звонили.

У Кьюсака кольнуло спину. Температура подскочила на пять градусов. Инстинкты и опыт подсказывали – следующие тридцать секунд могут навсегда изменить его карьеру.

Судя по сообщению «Уолл-стрит джорнэл», в минувший понедельник Грэм Даркин продал свою компанию по производству медицинского оборудования одной из крупнейших фармацевтических фирм за один и три миллиарда долларов. Деньгами. Он был идеальным клиентом. Кьюсак позвонил ему, как только прочитал статью, и оставил сообщение. Он даже не ожидал ответного звонка, полагая, что за Даркином придется бегать, как и за остальными потенциальными клиентами.

– Поздравляю с завершением сделки, – сказал Кьюсак, стараясь идти по тонкой грани между лестью и непринужденностью.

Говоря это, он встал со стула – старый трюк продавцов, способ мобилизовать энергию, если она потребуется.

– Да ладно. Вы управляете деньгами. Так что теперь вы мой лучший друг.

«Сильный ход».

– Ваш телефон должен разрываться от звонков, – начал Кьюсак. – Оборотная сторона большого успеха.

– Продолжайте.

– «ЛиУэлл» в бизнесе с 2000 года. Я хотел бы встретиться с вами и рассказать, как мы инвестируем.

– Почему вы? – спросил Даркин.

– Мы никогда не теряем деньги.

– Мне звонили полсотни финансовых консультантов. «Голдман», «Морган Стэнли». Каждый парень из «Меррил Линч» на Восточном побережье. Чем вы отличаетесь?

– Это инвестиционные банки. Я работаю в хедж-фонде.

– Я имею в виду лично вас.

«Странный вопрос».

Кьюсак приостановился, думая, с чего начать, а потом ринулся напролом:

– Грэм, на Уолл-стрит есть сотни тысяч парней. Я один из немногих, кто вел собственный бизнес и старался выплатить людям зарплату. Я знаю, как трудно заработать деньги и как легко их потерять. Если бы я не верил в «ЛиУэлл Кэпитал», я бы здесь не работал.

– Какой у вас минимум?

– Десять миллионов. – Кьюсак поколебался, думая над своими словами, и добавил: – Но честно говоря, я бы вложил деньги в ценные бумаги, прежде чем инвестировать в нас первый доллар.

– Вы управляете ценными бумагами?

– Нет, но…

– Вы сказали, вы – Джимми?

– Да.

– Вы тратите мое время, Джимми? Зачем отправлять меня к вашим конкурентам?