Книга На край света - Владимир Кедров

Дежневцы с начала драки на «Рыси» не спускали с нее глаз. «Рысь» шла в пятидесяти саженях, и все происходившее на ней было на виду. Но рев волн, бившихся о скалы, мешал разобрать, в чем там дело.

— Эх! Мне бы туда! — сказал кочевой мастер Сидоров. — Я б им показал! — Плюнув на ладонь, он тряхнул огромным кулачищем.

— Ишь ты, р-рыбий глаз! Ловко он шмякнул того рыжего!

— Вся шайка на двоих!

— Ну, схватили! Громом их разрази!

…Треск досок раздавленной «Рыси» был услышан и на «Рыбьем зубе». Дежневцы видели, как их недруги прыгали с коча кто на льдину, кто в воду.

— Роняй парус! — крикнул Дежнев. — Весла на воду! Правая, навались! Обе! Ефим, на руль!

«Рыбий зуб» приблизился к гибнувшей «Рыси».

— Сухану и Степану весла не бросать, — приказывал Дежнев. — Ивашке и Бессону поднимать людей на борт. Сидорке и Михайле отбирать оружие до ножей. Оружие бросать в среднюю заборницу. Анкудиновцев — в поварню. Фомка, стой с пищалью у мачты.

Работа закипела. Иван Зырянин и Бессон Астафьев бросали концы плававшим в волнах анкудиновцам и втаскивали их на коч. У некоторых из них уже окоченели пальцы. Такие не могли удержать веревки и, едва показав из воды плечи, обрывались. Их поднимали петлей.

Михайла Захаров и Сидорка быстро обшаривали спасенных и посылали их на нос. Фомке оставалось покрикивать:

— Полезай в поварню! Лезь, лезь, мил человек, там теплее! Да разденься-ко поживее!

Дрожавшие от холода анкудиновцы послушно выполняли приказания. Сидорка вытащил самого Анкудинова.

— Эге-ге! Гераська, рыбий глаз! Ты, брат, видно, в моржовых атаманах! Ну, не вырываться, обыщем зараз! Ножичек подай. Пистолетик подай.

Дрожа, Анкудинов свирепо озирался. Вид его был жалкий.

Подошел черед и сухим анкудиновцам, что плыли на льдине. Некоторые из них сохранили сабли и пищали. Этих тут же посадили на весла.

— Разворот! — приказал Дежнев. — Поищем и тех сердешных, коих лиходеи в море бросили.

Евтюшку Материка и Ивашку Вахова также нашли. Один из них держался за деревянное ведро, другой — за весло. Оба они окоченели. Их с трудом подняли петлями.

— Суханко! — приказал Дежнев Прокопьеву. — Займись этими робятами. Одень-ко их во что ни на есть сухое. А там приведешь их ко мне.

Скоро одетые в кухлянки и унты Евтюшка Материк и Ивашка Вахов снова предстали перед кормщиком.

— Великое тебе спасибо, Семен Иваныч. Жизнью тебе обязаны, приказный, — говорили они Дежневу. — А бросили нас в воду за то, что убивать тебя отказались. Хотели тебя загубить. И Холмогорца тоже…

— Ладно. Доскажете после.

— Куда послать их? — спросил Прокопьев. — К анкудиновцам?

Материк и Вахов перепугались.

— Смилуйся, приказный! Коли спас, не погуби теперь! Убьют нас там анкудиновцы!

— Ладно. Не бойтесь. Будете жить с моей котляной. Хорошие вы, вижу, робята. Как к лиходеям-то попали? А ну-ко, сказывайте!

— Бежали мы из Якутского острогу от воеводиных батогов. Деваться некуда было. С голоду помирали… Что нам оставалось?

— Тошно нам было у них, — признался Вахов. — Только и думы было — убежать, да некуда.

— Вот что, робята, говорите прямо: будете честно служить, коль я приму вас в свою котляну?

— Испытай нас, приказный!

— Прикажи! Все сполним!

— Беру вас обоих. Сухан, дай им сабли. Дай место в средней заборнице да накорми.

Дежнев вышел из казенки. Коч миновал юго-восточный край Необходимого Носа, и его южный склон, мрачный и обрывистый, открылся перед Дежневым. Водопады там и здесь обрушивались в море с самой его вершины. Слева, на востоке, по-прежнему виднелись два острова.

«Медведь» на веслах подходил к «Рыбьему зубу».

2. Большой каменный нос

— Всех ли спасли? — закричал Попов, едва «Медведь» приблизился к «Рыбьему зубу».

— Всех! — отозвался Дежнев.

— Где они?

— В поварне, а кто посуше, те — на веслах.

«Медведь» качался на волнах в пяти саженях от «Рыбьего зуба».

— Радость-то какая, Семен Иваныч! — продолжал Попов, блестя глазами. — Землю Сибирскую обошли!

— Обошли, дружище! — улыбнулся Дежнев. — Взгляни-ко на этот большой нос, Федя. Вышел он в море гораздо далеко…

— Высота! Саженей триста, а то и все четыреста, пожалуй, будет[92].

— И смотри ты, сколько людей здесь, на носу, живет! Видно, место это зверем морским и рыбой богато.

— Быть может, и корги моржовые недалече.

— Не на том ли вон острове?

— Не сходить ли нам на него?

— Сходим, пожалуй. Только прежде, Федя, побеседовать бы с тобой мне нужно. Давай-ко подойдем к берегу, где потише место.

— Приказывай, Семен Иваныч!

— Держись за мной. Михайла, возьми правее! Так держи!

Дежнев подвел кочи к отошедшему от скал и выдавшемуся в море низменному берегу.

Там широкий ручей, напрыгавшийся по уступам глубокого ущелья, спокойно, как бы отдыхая, вливался в море.

Там скалы не нависали над головой, и повторение обвала, как у носа Эрри, было невозможно.

Кочи стали на якоря в нескольких саженях от берега. Спустили карбасы.

— Всех анкудиновцев с весел — в поварню, — приказал Дежнев. — Михайла, тебя оставлю старшим. Анкудиновцев запереть. Стражу удвоить. Всем глядеть в оба! Со мной идут на берег Фомка, Сидорка и Суханко. Взять пищали.

Дежнев спустился в карбас. Попов также направился к берегу.

Сопровождавшие Попова покрученики — Филипп Александров и Терентий Назаров — отошли по берегу, один вправо, другой влево. Фомка и Сидорка, едва выпрыгнув из карбаса, быстро зашагали вдоль ручья к ущелью.

Дежнев с Поповым, удалясь от карбасов на полсотню шагов, остановились на открытом месте. Солнце поблескивало на куяках и шлемах кормщиков.

Попов вопросительно посмотрел на Дежнева.

— Как видно, Федя, — начал Дежнев, — нос-то в самом деле кое для кого необходимым оказался. Анкудинову не удалось его обойти.

— Самому не удалось, — улыбнулся Попов, — но, сидя у тебя в поварне, он его все же обошел. Наверно, он так и будет говорить, коль его не повесят.