Книга На край света - Владимир Кедров

Ерастов сделал последнюю ночевку в одной из ближайших к Москве деревень. Казаки постригли друг друга, помылись, надели чистые рубахи. Каждый смекал, что негоже въехать в столицу немытым и заросшим медведем.

Едва обоз прибыл в Сибирский приказ, как началась сдача соболиной и костяной казны. Лишь через неделю казакам можно было подумать о себе.

По совету Ерастова Дежнев написал челобитную на царское имя с просьбой выдать ему хлебное и денежное жалование за девятнадцать лет службы.

«Служил я, холоп твой, — писал Дежнев царю Алексею Михайловичу, — отцу твоему, государеву, на Яне и на Индигирке, и на Алазейке, и на Колыме реках со служилыми и с приказными людьми Дмитрием Михайловым да Михайлом Стадухиным, и в ясачном сборе вашей, великих государей, казне учинили великую прибыль. И с Колымы-реки поднялся я, холоп твой, морем проведывать новые реки и приискал новую реку Анадырь… И служа тебе, великому государю, многое время без жалованья, имал[147]иноземцев в аманаты, голову свою складывал, раны великие принимал и кровь свою проливал, холод и голод великий терпел и помирал голодной смертью. На той службе будучи, и от морского разбою обнищал, и обдолжал великими, неокупными долгами… Милосердный государь, пожалуй меня, холопа своего, хлебным и денежным жалованием за прошлые годы».

Некоторое время спустя Семен Дежнев был призван пред очи боярина Родиона Матвеевича Стрешнева, окольничего, начальника Сибирского приказа.

Переступив порог, Дежнев увидел бледное, умное, несколько усталое лицо сорокапятилетнего человека. Прядь преждевременно поседевших волос падала на его высокий лоб. Одетый в малиновый кафтан с украшенным золотом и жемчугами высоким воротником-козырем, боярин сидел у стола, задумчиво постукивая пальцами по большому чертежу.

Стрешнев с первого взгляда понравился Дежневу. Многих бояр-воевод видел Дежнев в Якутском остроге, но по сравнению со Стрешневым те казались медведями.

Боярин поднял голову и смотрел на Дежнева блестящими внимательными глазами.

— Это ты обошел Большой Каменный Нос?

— Я, боярин, — волнуясь больше, чем при крушении коча, отвечал Дежнев. — Я с товарищи…

Стрешнев кивнул головой.

— Ты проведал Анадырь-реку?

— Я, боярин.

— Ты нашел моржовую коргу?

— Я.

Стрешнев слегка качал головой, приветливо глядя на Дежнева.

— Доложил я о тебе государю, про труды твои, и про кровь, и про раны — все доложил.

Дежнев не мигая глядел в глаза Стрешневу.

— Государь, — медленно продолжал Стрешнев, — награждает тебя.

По знаку боярина подьячий взял со стола бумагу и громко прочел:

— По указу великого государя окольничий Родион Матвеевич Стрешнев приказал за его, Сенькину, службу, и за раны, и за прииск рыбьего зуба, и за кость поверстать его в атаманы… и о том дать ему на Лену в Якутский острог государеву грамоту, велеть ему быть в атаманех.

Дежневу казалось, что слова подьячего доносились откуда-то издали. И как-то не верилось, что они относились к нему, Семену.

— Кланяйся, — шепнул подьячий, кончив чтение.

«Видно, верно, это я — атаман», — подумал Дежнев, кланяясь.

На лице Стрешнева появилась легкая усмешка. Растерянность и смущение казака были ему понятны.

— Пожаловал тебя государь и хлебным да денежным жалованием, как ты и просишь, за девятнадцать лет службы, — сказал Стрешнев. — И твою моржовую кость казна купит.

Дежнев снова поклонился.

— Обо всем этом тебе там прочтут, — Стрешнев указал на смежную горницу подьячих. — А теперь подойди-ка ты, атаман, ко мне поближе. Вот видишь — большой чертеж государства Русского. Вот Колыма-река. Вот Анадырь-река.

— Большой Каменный Нос! — воскликнул Дежнев, указывая место на чертеже.

— Нос, — повторил Стрешнев, поднимая глаза на Дежнева. — С твоего чертежа он и списан. А так ли он выглядит? Где остров зубатых людей? Где твоя корга?

Две головы наклонились над чертежом. Беседуя с атаманом Дежневым, боярин Стрешнев забыл время обеда. Перед мысленным взором боярина и атамана были дальние моря, скалистые берега, змеились реки, до которых в три года едва доедешь.

Оставим их за этой беседой.