Книга Жребий викинга - Богдан Сушинский

Впрочем, все это уже в прошлом. А теперь он вновь оказался под Любечем, только уже в роли Святополка Окаянного.

«Интересно, какой Устав сочинит князь Мстислав, когда, разгромив мое войско, войдет в Киев?» — с горечью подумал Ярослав, посматривая в сторону спасительного Любеча.

28

Очередной кубок хмельного французского вина Гаральд намеревался опустошить уже в те минуты, когда отчетливо понимал: все, что ему позволено было природой выпить на этом шумном королевском пире, уже выпито. Но еще лучше понимал это сидевший рядом Гуннар Воитель. Получив знак от одной из придворных дам Сигрид, пышнотелой Весталии, он решительно перехватил руку юного принца:

— Что пить ты способен наравне с настоящими мужчинами — ты уже доказал, — произнес он, бесцеремонно отнимая у него бокал. — Но только запомни, что настоящий мужчина заявляет о себе не за пиршеским столом, а на поле битвы или в постели, тоже порой напоминающей поле битвы.

— А что, мы выступаем в поход против датчан? — с хмельной воинственностью уставился на него Гаральд. — Они идут на Сигтун? Я готов.

— В поход мы выступим утром.

— Против датчан?

— И против датчан тоже. Только ни одного глотка больше, — накрыл он бокал принца своей огромной, украшенной шрамом рукой. — Иначе утром не в состоянии будешь поднять меч.

— Но к утру я просплюсь, — обиженно объяснил Гаральд. Если бы на его бокал наложил ладонь кто-либо другой, принц возмутился бы, но рядом с ним сидел Гуннар Воитель, его наставник. Тот самый Гуннар Воитель, которому король Олаф не только доверил воинское воспитание, но и вверил саму судьбу своего сводного брата. Другое дело, что он не уловил иронии, когда, скабрезно улыбнувшись выглядывавшей из-за портьеры Весталии, наставник сказал:

— В эту ночь тебе вряд ли удастся поспать. Бывают ночи, которые тем и прекрасны, что они лишают нас сна. Хотя должны даровать его.

Гаральд непонимающе взглянул на Гуннара, затем признался, что ему непонятен смысл его слов, однако Воитель снисходительно похлопал его по плечу и предложил идти за ним.

— И не старайся ничего понимать. Все, что должно случиться у тебя этой ночью, случится само собой.

Охмелевшие гости шведского короля Улафа Шётконунга не обращали на них никакого внимания. Они наслаждались вином и весельем. Королевское застолье всегда напоминало им о божественных пиршествах Валгаллы.

Портьера, за которой пряталась Весталия, скрывала от глаз пирующих узенькую боковую дверь, ведущую к переходу, на уровне второго этажа, из одного дворца в другой.

— Принцесса уже вернулась? — спросил Гуннар эту придворную даму, тоже происходившую из рода одного из богатых шведских ярлов.

— Вернулась.

— А ее женихи?

— Пиршествуют в ее Девственном замке, — указала она на огни, открывавшиеся из окна-бойницы.

В столице все знали, что Девственный замок — приданое Сигрид Веселой. Он построен был на соседней скале, на деньги отца принцессы, и никто из мужчин, кроме ее мужа, не смел входить в апартаменты королевы, а значит, и в сам замок. Даже охрану его осуществлял небольшой отряд лучниц, которых Сигрид называла «норманнскими жрицами смерти».

— Она так никому и не отдала своего предпочтения?

— Все женихи уверены, что свой выбор принцесса сделает завтра утром.

— А как будет на самом деле?

— На самом деле она уже сделала его. Вот только убедиться в этом женихи смогут в полночь, — загадочно как-то улыбнулась Весталия.

Она шла между Гуннаром и принцем, не стесняясь воспалять движением своих бедер того и другого. Руки ее, вырваться из которых теперь уже было невозможно, покоились на талиях обоих мужчин, хотя она знала, что в эту ночь выбор Сигрид пал на юного норвежского принца, ей же дарованы ласки Гуннара Воителя.

— Понятно, женихи принцессы уедут ни с чем, — высказал свою догадку Гаральд.

Уже после второго бокала вина он вспомнил о красавице-вдове и почувствовал, что в сердце его загорается нечто, подобное страсти. Причем страсти не вообще, а именно к этой женщине, к Сигрид Веселой, к принцессе. Гаральд не сомневался, что у вдовы-невесты много поклонников, как не сомневался и в том, что их действительно должно быть великое множество — иначе какая же она принцесса? И в кого еще должен влюбляться викинг, как не в одну из принцесс? А если уж с принцессой ничего не выйдет — тогда, конечно… Тогда уж нужно влюбляться, в какую придется.

Стоит ли удивляться, что и ему, принцу норвежскому, тоже понравилась принцесса? К счастью, она это заметила и даже сама стала оказывать ему знаки внимания. Теперь Гаральд понимал, что его ведут на свидание к принцессе, и в душе потешался над Гуннаром и Весталией, считавшими, что это окажется для него полнейшей неожиданностью.

— Сколько же всего женихов прибыло к принцессе? — спросил он, в очередной раз ощущая прикосновение к своему бедру крутого, теплого бедра придворной дамы.

— Многовато. И еще могут прибыть.

— И что, никто из них не вызвал другого на поединок?

— Ты бы непременно вызвал? — задиристо хохотнула Весталия. — Причем всех сразу?

— По одному тоже перебил бы.

— Тогда им очень повезло, что в числе женихов нет принца норвежского. И вообще, снизойдите к ним, принц. Пусть пока что живут… надеждами.

— Жаль, что принцесса намного старше меня, — хмельно сокрушался Гаральд, — и что я слишком молод.

— Именно то, что ты слишком юн, принцессу как раз и радует, — прямо ответила Весталия. Кому при дворе короля Швеции не было известно, что все юноши, которые когда-либо оказывались в покоях Сигрид, проходили через эту ее доверенную даму? Причем многие проходили даже через ее постель. — Если признаться честно, глядя на раздетую Сигрид, мне и самой не раз приходилось жалеть, что я не мужчина, так что вам, принц, несказанно повезло. В отличие от всех остальных воздыхателей.

— Но кто же из них все-таки?.. — с едва приглушенной ревностью в голосе молвил Гаральд.

— Никто, — решительно прерывает его первая дама двора, давая понять, что она знает нечто такое, что неизвестно никому другому.

Они преодолели длинный переход и вошли в покои Сигрид. Здесь она приказала Гуннару остаться и ждать ее возвращения.

— Только не вздумай что-то там лопотать в присутствии Сигрид о своем юном возрасте, — строго дергает принца за предплечье первая дама двора, — она этого не терпит.

— А что говорить?

— Кому здесь нужны твои слова, юноша неоперенный? Покажи, что ты настоящий мужчина, — вот что от тебя здесь требуется. Разденешься в предпокое. Как только войдешь в спальню принцессы, сразу ложись, Сигрид уже ждет тебя.

— А ты войдешь вместе со мной? — растерянно спрашивает Гаральд. К первой даме двора он относился теперь как к своей сообщнице, явно рассчитывая на ее помощь.