Книга Владыка Нила - Констанция О'Бэньон

Сегодня вечером он пустит в ход все свое обаяние. Он будет ухаживать за ней и добьется, чтобы ее мнение о нем изменилось, – если, конечно, сумеет. Ни одна женщина прежде не казалась ему столь неприступной и неуловимой. Но Даная была не похожа на других женщин и постоянно ставила его в тупик. В прошлом Рамтат никогда не задумывался о духовной любви между мужчиной и женщиной, но последнее время, похоже, он не мог думать ни о чем другом.

Ее тело реагировало на него, но он понимал, что если не завоюет ее ум, ему никогда не овладеть ее сердцем.

Рамтату Даная нужна была не на какое-то время. Он хотел провести рядом с ней всю оставшуюся жизнь.

Сидя рядом с Рамтатом на белой кушетке, Даная ощущала неловкость. После того сближения, что произошло между ними, девушка не знала, как ей вести себя с ним.

При виде низкого столика, устав пенного яствами, Даная широко раскрыла глаза. Никогда в жизни не встречала она такою изобилия. Посреди стола лежали жареная утка, рыба, завернутая в пальмовые листья, и куски медового пирога. Все это было окружено горами инжира, выдержанного в меду, и деревянными блюдами со всевозможными фруктами, которые только можно вообразить.

– Похоже, это напрасный перевод продуктов – ведь нас всего двое.

Рамтат улыбнулся.

– Возможно, мне хотелось произвести на тебя впечатление.

– Ты мог бы добиться этого и с половиной того, что здесь есть.

Рамтат относился к ней почтительно, угощая со своей тарелки, что египтяне делали очень редко. Даная опустила ресницы и откусила кусочек инжирины, выдержанной в меду. Она ощущала присутствие Рамтата каждой клеточкой своего существа и не осмеливалась поднять на него глаз из опасения, что он поймет, какие ее обуревают чувства.

Девушка остановила взгляд на его длинных тонких пальцах, когда он взял с блюда финик, и проследила за его рукой до самых губ – что было большой ошибкой. У него был красиво очерченный, чувственный рот, и она тут же вспомнила, что ощутила в тот миг, когда он прижимался к ее губам.

Рамтата обрадовало, что Даная надела платье, которое выбрала для нее его тетя. Когда он видел Данаю на борту корабля, а потом в царском дворце, она была одета скорее в египетском, а не в греческом стиле, который ввела в Александрии царская семья. То светло-зеленое, цвета нефрита, платье, которое было сейчас на девушке, мягкими складками облегая ее фигуру, как принято у женщин племени бедуинов, подчеркивало ее изящные формы, и у Рамтата жар разгорелся в крови.

– Ты сегодня необыкновенно прекрасна.

Даная покраснела.

– Это не я, – сдержанно сказала она и погладила ладонью легкий материал. – Это платье очень красиво.

– Не будем продолжать эту тему, а то я наговорю глупостей, как слишком часто бывает, когда я с тобой.

– Как это?

Рамтат положил в рот финик и снисходительно посмотрел на нее.

– Я мог бы ответить, что, даже если бы ты надела на себя мешок из-под муки, ты все равно была бы прекрасна. Так что это не платье, а ты красива, Даная.

Довольный смех сорвался с губ девушки.

– Ты прав, ты действительно сказал глупость.

– Ты разве не знаешь, как ты прекрасна?

– Не знаю, – чистосердечно сказала она. – Отец часто говорил, что моя мать была красавица и что я очень на нее похожа.

– Я в этом не сомневаюсь.

Девушка грустно посмотрела на него.

– То, что мой отец считал меня красивой, вовсе не делает меня такой. Он очень любил мою мать и считал ее красавицей и такими же глазами смотрел на меня.

Рамтат опустил взгляд, устояв перед желанием созерцать холмики ее грудей.

– Ты слишком быстро соображаешь. Мне трудно удерживать нить разговора, беседуя с тобой.

Девушка согласно кивнула.

– Я сама это замечаю за собой. Ты хочешь сказать мне комплимент, а я начинаю его анализировать и все порчу. Сама не знаю, почему я так делаю.

– Потому что у тебя не по возрасту зрелый ум, и ты во всем хочешь разобраться.

– Еще один комплимент?

– Еще одна правда. Сделай мне одолжение, – сказал Рамтат, откинувшись на кушетке и вытянув вдоль спинки руку, так что едва не коснулся плеча девушки. – Расскажи мне дальше, каково это – расти среди стольких животных. Должно быть, это довольно рискованно.

Даная немного расслабилась, потому что детство было безопасной темой, пока он не расспрашивал ее о матери.

– Я не могу вспомнить ни одного дня своей жизни дома, когда я не была счастлива. – Девушка смотрела мимо Рамтата, сосредоточившись на ковровой завесе, прикрывавшей вход, которая колебалась под внезапными порывами ветра. – Не считая того времени, конечно, когда заболел мой отец. Было невыносимо трудно видеть, как он становится все слабее, а его боли с каждым днем все усиливаются.

Рамтат заметил, что в глазах ее сверкнули слезы, и у него сжалось сердце. Требовалось срочно перевести разговор на более безопасную почву.

– Расскажи, как ты приручала животных. Наверняка у тебя есть, о чем вспомнить.

Даная радостно улыбнулась ему, и сердце Рамтата учащенно забилось. Эта хрупкая девочка покачнула основы его жизни.

– Как я тебе уже говорила, Обсидиана – моя собственная кошка, моя любимица. Как и белый тигр, она из числа самых редких животных, которых нам случалось дрессировать. – Девушка засмеялась и прикрыла рукой рот. – С глупой кошкой постоянно случались неприятности, потому что ей разрешали свободно ходить по дому. Она была еще слепым котенком, когда отец впервые принес ее мне, поэтому домашние слуги привыкли, что она бродит по дому. Ночью она спала в ногах на моей кровати, а днем ходила за мной по пятам словно тень.

– Ты говорила, что она ласковая?

Даная откусила кусочек дыни, и он показался ей восхитительным.

– Очень ласковая. Хотя я не уверена, что произойдет, если она подумает, что я в опасности. – Девушка взглянула Рамтату в глаза. – Она не привыкла к разлуке со мной и, быть может, пропадет без меня.

Рамтат неловко поежился, понимая, что это еще одна боль, которую он причинил Данае.

– У тебя есть сокол. Расскажи мне о нем.

– Тий – прирожденный охотник. У него очень независимый характер. Он ревнует меня к Обсидиане и все время пристает к бедной кошке. – Даная улыбнулась, словно вспомнив что-то. – Ты можешь не поверить, но Обсидиана его немного побаивается.

– Как такое возможно?

– Потому что Тий главенствует в этой паре. Он сверху бросается на бедную Обсидиану и заставляет ее съеживаться. Конечно, пантера могла бы ранить или даже убить сокола одним ударом лапы, но ей это не приходит в голову.