Книга Стоиеновая певичка, или Райский ангел - Наоми Суэнага

Мы едем в Одзэ на осенний фестиваль, который будет проходить под открытым небом на специально сооружённой по этому случаю сцене. Гвоздём программы будет Сиоми, ну а все остальные — я, Хироси Юмэкава, артисты-двойники и труппа театра обезьян, состоящая из руководителя-дрессировщика и пятерых «артистов», — образуем, так сказать, вспомогательный состав.

— Ринка-сан, вы такая хорошая, — простодушно замечает Сиоми и хихикает. Я понимаю, что она имеет в виду. В одном автобусе с нами едут и наши старшие товарищи, и начальство: импресарио, эстрадные агенты и т. д. Стараясь соблюсти дистанцию, каждый чувствует себя скованно.

— Вы уже проснулись? — спрашивает меня Хирата, директор агентства «Цурукамэ». С баночкой горячего чая он втискивается на сидение между мной и Хироси Юмэкавой. — Эх, приятно в кои веки расслабиться…

Хирату как будто подменили. Прежде он не снисходил до того, чтобы выслушать меня, а теперь вдруг стал необычайно любезен. Причиной этой перемены послужила открытка, которую я ни с того ни с сего решила послать ему из Нагой, где выступала с концертами на горячих источниках. «Надеюсь, — писала я, — Вы здоровы и всё у Вас благополучно. Собственно, я уверена, что так оно и есть, поскольку на днях разговаривала с Вами по телефону. А здесь уже деревья понемногу окрашиваются в осенние тона… Прошу Вас за обилием дел не забывать о себе». Короче, самое, что ни на есть банальное письмецо.

Но Хирата признался, что до сих пор ни разу ни от кого из своих подопечных ничего подобного не получал.

Люди меняются.

Точно так же, как в зависимости от времени года меняется природа — горы, деревья, ветер. Даже на высохшем голом пне с приходом весны появляются свежие молодые побеги.

«Без сомнения, — мысленно шептала я, — такие же благотворные перемены произойдут и с Кахо, и она из свинтуса превратится в прежнюю отчаянную и открытую девушку».

За окном мелькали алые, будто охваченные пламенем кроны деревьев. Даже горы, и те сплошь покрыты осенним багрянцем. Какая могучая жизненная энергия заключена в природе! Любуясь окрестным пейзажем, я по-прежнему размышляла о Кахо. «Пусть она станет прежней», — твердила я про себя, как твердят слова молитвы. Но, если быть до конца честной, в то же время я думала: «Сейчас мне не до того, чтобы тебе помогать. Ты уж как-нибудь попробуй справиться сама».

А я в молодые годы был очень даже симпатичным парнем, — проговорил Хирата со смущённой улыбкой и, вынув из записной книжки старую фотографию, протянул мне. На снимке был запечатлён красивый молодой человек с гитарой, — он стоял перед микрофоном и улыбался. Настоящая эстрадная звезда!

— Хирата-сан! — воскликнула я. — Так вы были певцом?

В ответ директор слегка покраснел и, сконфуженно хихикнув, признался, что в своё время даже записал пластинку.

— Знаете ли, в моё время было так: человек, одержавший победу на конкурсе самодеятельности, мог сразу же выпустить собственный диск. Это сейчас певцам стало трудно пробиться.

— Вот именно, — поддакнул сидящий за ним немолодой плотно сбитый мужчина. В прошлом он работал поваром в сусичной, а в марте нынешнего года, в возрасте пятидесяти пяти лет, дебютировал с песенкой «Тунец и жизнь моя неразделимы». В компании исполнителей энка он новичок. — По нынешним временам выпустить пластинку в какой-нибудь фирме звукозаписи невозможно даже за деньги. Ха-ха-ха.

— Именно поэтому нам с вами имеет смысл подсуетиться, — шепнул Хироси Юмэкава и подмигнул мне. — А я всё ждал вашего звонка. Неужто вы задумали меня погубить? — Звуки этого низкого, вкрадчивого голоса были способны повергнуть в трепет сердце любой женщины. Я просто обалдела. — Мне без вас так одиноко!

Юмэкава метнул в мою сторону быстрый взгляд, однако случилось так, что сидевший рядом с ним Хирата ненароком перехватил его и страшно растерялся, приняв эти слова на свой счёт. Глаза его стали совершенно круглыми.

— Я давно уже слыхал, что вы неравнодушны к женскому полу, — сказал Хирата, — но, похоже, мужчины вас тоже интересуют?

— Н-ничего подобного! Вы ошибаетесь! — энергично, даже с некоторой аффектацией возразил Юмэкава, чем весьма развеселил Хирату, заметившего, что делать из этого тайну вовсе ни к чему.

— Хоть вы и сотрудничаете с другим агентством, — продолжал он, — я — давний поклонник вашего таланта. Так вот, значит, откуда проистекает ваш шарм? Вы же у нас настоящий секс-символ. Да, не зря вам дали прозвище «сэнд гай» — «знойный покоритель дюн».

— Как вы сказали? — переспросила я Хирату. — Я не совсем поняла.

Не обращая внимания на покрывшегося холодной испариной Юмэкаву, Хирата торжественно произнёс:

— Вы, Ринка-сан, ещё молоды и, наверное, не знаете, что когда-то киноконцерн «Никкацу» принёс славу многим актёрам, например Юдзиро Исихаре, которого прозвали «найс гай» — «славным малым». Акира Кобаяси получил прозвище «майт гай» — «силач», а Дзё Сисидо — «таф гай» — «крепкий орешек». Вот так же и Юмэкава за свою мужественную внешность…

— Будет вам, господин Хирата! Вы совсем меня задразнили, — перебил его вконец смущённый Юмэкава, беспокойно ёрзая на своём сидении. По всему было видно, что он стыдится прозвища, которым его наградили в эстрадном агентстве.

— Загадочный и обаятельный парень из Тоттори! Знойный покоритель дюн! Отлично сказано!

— Право же, префектура Тоттори ничем не знаменита. Разве что только своими песками, — жалобно простонал Юмэкава и уткнулся лицом в колени.

Сзади послышался смех. Там сидели двое комиков, исполнителей шуточных диалогов.

— Браво, Юмэкава-сан! — воскликнул один из них.

— Похоже, у нас появился серьёзный конкурент, — отозвался другой. — Этак мы останемся без работы.

Пассажиры отреагировали на их реплики дружным хохотом.

— А вообще ты бы постеснялся отпускать шуточки по его адресу. Посмотри на свою тупую физиономию! Юмэкава-сан — малый не промах, а ты — промах, причём не малый.

— Известное дело: с тобой поведёшься — кругом промахнёшься!

— Ну всё, потешились — и будет!

Эта словесная перепалка была встречена новым взрывом смеха и аплодисментами. Двое никому не известных комиков своей импровизацией разрядили атмосферу, и теперь наш автобус напоминал ту самую кастрюлю с булькающим варевом, о которой мечтает любой артист. Наступил тот самый долгожданный миг, когда с неба вам в руки сваливается увесистый кусок масла.

Естественно, все остальные подхватили эстафету. Кто-то поднялся с места и исполнил песню из своего оригинального репертуара, кто-то показал фокус со шляпой, извлекая из неё бесконечную череду платочков. Даже обезьянки вошли в раж и с криком принялись прыгать с одной занавески на другую.

Сиоми Гэнкайнада тоже приняла участие в импровизированном концерте, исполнив одну из своих энка. Хотя на ней было не эффектное мужское кимоно, в котором она, скорее всего, выйдет на сцену, а обыкновенные джинсы и свитер, мне понравилось её пение. До этого я только раз слышала её голос на пластинке, и теперь, прозвучав «вживую», он произвёл на меня более благоприятное впечатление. Тогда, в записи, чувствовалось, что она хорошо выучила мелодию, но сама песня ещё не созрела.