Книга Ночной поезд в Инсбрук - Дениз Вудз

Ричарду приснилось, что Мадгид уехал без него, а он остался стоять посреди выжженной пустыни. Вздрогнув, он проснулся. Во рту пересохло, хотелось пить. Он перебрался в кабину, где ему удалось вздремнуть урывками. Еще одна бесконечная ночь, но ее было легче пережить, потому что теперь он не гоношился, как раньше. Он был не один, и у его нового друга была машина. Более того, он точно знал, что больше таких ночевок не будет. Завтра они прибудут в столицу.

К полудню они доехали до Атбары, большого невзрачного города на полпути к Хартуму по дороге от Вади-Хальфы. Издалека показалось, что посещение города откроет много возможностей, но уже в центре Атбары Ричарду снова показалось, что он сидит внутри бутылки. Пусть кругом были магазины, машины, цивилизация. У него все равно не было ни денег, ни документов, а без них разумнее всего не отставать от Мадгида, а не искать помощи в другом месте. Они позавтракали на постоялом дворе. Ричард отказался от яичницы и фуула, перекусив хлебом, только чтобы не упасть в обморок. К тому времени чувство голода притупилось, и ему пришлось заставить себя протолкнуть кусок хлеба в пересохшее горло, но он не мог запретить себе утолить жажду напитком из каркаде. Ему уже было все равно, кто платит, — он опрокинул стакан с чаем в один миг. Головная боль сразу утихла, а зрение улучшилось.

— Шукран, — сказал он Мадгиду.

Мужичок улыбнулся:

— Афуан.

— Я верну деньги в Хартуме. Как только мы доберемся до посольства Великобритании, я рассчитаюсь с тобой. Сколько осталось? Сколько еще до Хартума?

Настроение у него улучшалось с каждой милей, которая оставалась позади. Да и Мадгид выглядел повеселевшим и не таким усталым, как за день до этого. Вот они и разговорились, чтобы скоротать время. Когда Мадгид впервые заговорил, Ричард подумал, что он говорит сам с собой, а на самом деле тот поведал историю, зачаровывавшую своим звучанием. Никогда раньше Ричард не слушал арабскую речь, сразу отвечал арабам на английском. А это был красивый язык, даже несмотря на то, что смысла слов он не понимал. Так же как и в церкви наслаждаешься звучанием песнопений на латыни, хотя не понимаешь, о чем в них поется. Время от времени из горла Мадгида вырывалось потешное кудахтанье. Ричард не мог не смеяться над этим клекотом. Вот так они и общались, не понимая ни слова из того, что говорил другой. Закончив историю, Мадгид вызвал Ричарда на ответную исповедь. Поначалу как-то не клеилось, но потом он разошелся и уже трепался о том, как встретил отвязную девчонку и та открыла ему глаза, как слепому котенку, и дала увидеть земли, о существовании которых он даже не задумывался.

— И в одном из таких мест, — сказал он, — я ее потерял.

Время от времени они заостряли внимание на каком-нибудь слове, понятном им обоим. Мадгид произносил что-нибудь по-арабски, и Ричард повторял, а потом сам говорил слово по-английски, и уже араб имитировал сказанное. Беседу можно поддерживать и на уровне элементарных понятий. Они обучили друг друга словам «солнце», «небо», «пустыня», «пикап» и «дорога». Но так как больше кругом больше не на что было указать пальцем, урок иностранного языка очень скоро подошел к концу. Потратив много сил на изучение пяти арабских слов, Ричард заснул.

Этот день длился целую вечность. Поскольку он был уверен, что к вечеру они доберутся до Хартума, часы тянулись бесконечно долго. И даже открывающиеся виды Нила, пирамид в Мероу и шумного городка Шенди не могли его взбодрить. С каждым часом ему становилось все хуже. Вот уже четыре дня он пил неизвестно какую воду, хотя и понемногу, и даже не надеялся, что незнакомые микробы, которых он поглощал, никак не скажутся на его здоровье. Сколько еще выдержит желудок? Утихнет ли головная боль или станет еще сильнее? Ну когда же, когда они уже приедут в Хартум?

Не сегодня. Спустившее колесо задержало их надолго. В пикапе была запаска, но инструменты у Мадгида были старыми, и он потратил больше часа, чтобы сменить колесо. Ричард держал над ним зонт, чтобы тот работал в тени, а потом они долго отдыхали. Слишком долго. Когда они проснулись, было уже пять, а поскольку Мадгид в темноте не отваживался ездить на большие расстояния, надежда увидеть Хартум в тот же вечер угасла. К семи они уже снова разбили бивак. Ричард не мог уснуть. Он ослаб, устал и отупел, но луна светила над рекой, и это было непередаваемо. Не верилось, что он оказался в этих краях и ночует на пустынном берегу Нила. На берегу Лунной реки.

9

Плавный ход машины по шоссе разбудил Ричарда на следующее утро. Наконец-то они выехали на мощеную дорогу. Помимо них на шоссе были еще машины. Он облегченно вздохнул. Скоро в его кармане захрустят спасительные бумажки. Без них он чувствовал себя голым: ведь наличные — он знал это по опыту — ломают языковой барьер быстрее любого языкового курса. Сгорая от нетерпения, он не смотрел по сторонам, только опускал взгляд на часы каждые пять минут.

К тому времени, как они въехали в предместье, и Северный Хартум начала оплетать своими щупальцами, Ричард был в полуобморочном состоянии, весь в поту. Но мрачное зрелище бесчисленных лачуг, жмущихся друг к другу на окраине города, вернуло его к жизни. За те несколько дней, что он покинул столицу Египта, Хартум стал для него идолом, и теперь этот город раскинул руки, чтобы обнять его, как нежная мать. Пресловутый оазис в пустыне. Но тут Мадгид свернул с главной дороги и направился в сторону Омдурмана. Ричард не представлял себе, где они находятся; но тут Мадгид, петляя, проехал несколько пыльных улиц, остановил пикап у кучи камней и дал Ричарду понять, что тот прибыл.

Часы показывали четверть двенадцатого. Ричард не имел понятия, где они находились, но знал, что под полуденным солнцем прогулка в центр Хартума не покажется короткой. Мадгид неопределенно помахал руками в воздухе, пребывая в полной уверенности, что Ричард теперь знает, куда идти. На радостях Ричарду показалось, что главную дорогу найти будет нетрудно, поэтому он спрыгнул с жуткого пикапа и искренне поблагодарил Мадгида за то, что тот спас ему жизнь.

Мадгид поехал, подняв облако пыли, и со счастливым видом помахал рукой на прощание. Ричард попытался сориентироваться. Он находился в нескольких милях от тех районов Хартума, где они были с Фрэнсис. Но север Хартума был ему незнаком. Северный Хартум сам был как отдельный город. Но ведь ему всего лишь надо найти основную артерию, ведущую в центр города, идти вдоль главной дороги, перейти мост — и он свободен… Только вот беда: он находился в состоянии полного отупения, только что выбравшись из душного пикапа. На улице также было невозможно дышать. Ничего не оставалось делать, как отправиться в путь. По крайней мере, он уже в Хартуме. Вроде как в Хартуме. Между ним и благословенным посольством не простиралась больше пустыня, и, уверенный, что скоро что-нибудь подскажет ему, в каком направлении двигаться дальше, он пошел вперед. Но чувствовал он себя неважно. Голова страдала больше всего от солнца, стоящего в зените, в глазах рябило, а порезанное колено ныло. Голод уже давно не мучил его, осталась только нестерпимая жажда, но он заставлял себя идти дальше, грезя о большом стакане холодной воды, до которого он доберется в течение часа, потому что у него не было никаких сомнений в том, что он достаточно легко отыщет посольство.