Книга Двуликий любовник - Хуан Марсе

18

Теперь, когда все осталось позади, Фанека испытывал чувство облегчения и угрызения совести. Какого черта ввязался он в это никчемное утомительное приключе­ние? Что особенного было в этой женщине тридцати восьми лет, служащей Женералитата, разведенной и принадлежащей другому мужчине, ревнивому ката­лонцу, который говорил только на одном языке? Что общего было у него с этими людьми?

Входя в пансион, он заметил, что какая-то тень отделилась от сумрака, шевельнулась где-то справа, и до него донеслось слабое покашливание и такой звук, словно кого-то вырвало. В полумраке он разли­чил широкие штаны из серой фланели и понурую кудлатую голову, прижатую к стене. Человек едва держался на ногах. Разглядеть в темноте лицо он не мог, но ему показалось, что он узнал эти поникшие плечи.

— Ты все еще здесь? — спросил он печально. — Че­го ты ждешь, мой бедный приятель?

Неожиданно приступ рвоты перегнул незнакомца пополам.

— Недоносок, — пробормотал он сквозь зубы по-каталонски.

— Иди, все кончено, — произнес Фанека. — Послу­шай меня.

— Буэ-э-э... — в темноте его снова вырвало.

Тень качнулась. Казалось, человек что-то хотел ска­зать, но сдержался и сплюнул на асфальт.

— К чему такие муки, Марес, — взмолился Фане­ка. — Ты найдешь только свою погибель. Иди лучше до­мой, дружище.

— Мудило, недоносок, — донесся из темноты хрип­лый голос.

— Как мне жаль тебя, дружище, как невыносимо жаль!

— Буэ-э-э... — его продолжало рвать.

Не вынимая рук из глубоких карманов фланелевых штанов, человек качнулся, повернулся спиной и рас­творился в темноте; вдали стихали его хриплые пья­ные проклятья.

Опершись рукой о стену, Фанека со слезами на гла­зах глядел ему вслед, пока не потерял из виду, потом уткнулся лбом в рукав и так стоял не шевелясь, думая о горькой участи своего друга. Спустя некоторое время он скрылся за дверью пансиона.

19

— А что она делает, сеньор Фанека? — спросила Кар­мен. — Где она сейчас?

Стоя позади кресла, в котором сидела девушка, и держась руками за спинку, он снова смотрел фильм за двоих своим единственным глазом с зеленой линзой. Гостиную заливал серебристый свет, черно-белые гре­зы, трепетавшие на экране, становились цветными, от­ражаясь в пепельных глазах Кармен. Сеньор Томас без­мятежно дремал в своем кресле.

— Алисия подошла к туалетному столику, — расска­зывал он, стараясь смягчить свой южный акцент, его голос звучал нежно и проникновенно. — Вот она раз­глядывает себя в зеркале, потом смотрит на связку ключей своего мужа, с которой она должна снять нуж­ный ей ключ, да так, чтобы он об этом не узнал... На ней изумительное черное вечернее платье, плечи обнаже­ны. Какая красавица, какая восхитительная, роскошная женщина! Когда Алисия заканчивает прическу, на две­ри ванной комнаты появляется тень ее мужа... Она ис­пуганно смотрит то на эту тень, то на ключи. То, что она собирается сделать, очень опасно! Как только тень на двери исчезает, рука Алисии вновь тянется к связке... Но раздается голос Алекса, она отдергивает руку и то­ропливо поправляет прическу...

— «Мне бы не хотелось видеть сеньора Девлина у нас сегодня вечером, — сказал Алекс из ванной комна­ты. — Я не собираюсь упрекать его за то, что он влюб­лен в тебя, но благоразумнее было бы избегать всего, что может повлечь за собой ложные слухи. Понима­ешь, дорогая?»

— «Да, да, понимаю».

— Вот наконец связка у нее в руках, и она пытается снять нужный ключ... От волнения ее руки не слуша­ются...

— «Я выйду через пару минут, дорогая», — говорит Алекс из ванной.

— Ее муж, Алекс-Себастьян, человек невысокого роста, у него очень выразительное лицо и приятная улыбка. Смокинг сидит на нем бесподобно...

— А что сейчас? — нетерпеливо перебивает Кармен.

— Алисия поспешно вешает связку на прежнее мес­то, в руке она сжимает заветный ключ. Это ключ от кла­довой, который попросил у нее сеньор Девлин... Алекс все еще в ванной, он ничего не видел... Но он того и гляди поймает ее, вот он выходит из ванной, подходит к ней и хочет обнять!

— «Дорогая, ты великолепна!»

— Он берет ее за руки! — продолжает Фанека. — Ка­кой напряженный момент! Не забывай, детка, что в ле­вом кулаке Алисии зажат драгоценный ключ. Но муж, видимо, ничего не подозревает, пораженный красотой великолепной Алисии. — Кармен почувствовала, как сильные и нежные руки Фанеки мягко легли ей на плечи. Теперь его голос звучал прямо около ее уха. — Ка­кая рискованная ситуация! А если он обнаружит в ее руке ключ?

— «Не подумай, что я не доверяю тебе, любовь моя, — сказал Алекс. — Но когда в моем возрасте чело­век испытывает такие чувства, всякий, кто посмотрит на его возлюбленную, кажется врагом... Ты не сердишь­ся, что я все это говорю тебе? Я раскаиваюсь... Прости меня».

— А сейчас он приблизил к своим губам сжатый ку­лачок Алисии, он мягко разжимает его и нежно целует ладонь. По счастью, это правая рука... На лице Алисии отражены тоска и тревога: левый кулак, в котором спрятан ключ, по-прежнему зажат в другой руке мужа. А если он разожмет и этот кулак, чтобы поцеловать, как он сделал только что?

— Господи! — воскликнула Кармен и потянулась к плечу, отыскивая руку Фанеки.

— Да, Алекс хочет разжать кулак Алисии... Она тре­пещет он волнения и страха, сейчас произойдет нечто ужасное... И когда она уже почти разоблачена... она вы­свобождает руки, обнимает мужа и прижимается к не­му с притворной страстью, подставляя губы для поце­луя! В последний момент она спасена! Пока длится по­целуй, она бросает ключ на ковер и осторожно задвигает его ногой под ближайшее кресло. Опасность миновала...

Девушка облегченно вздохнула и сжала руку Фане­ки, лежащую на ее плече.

Так решилась его судьба. Лишенный рассудка, доку­ментов и прошлого, переродившийся и счастливый, он останется здесь, согревая одинокое сердце слепой девочки, открывая для нее, да и для себя самого, замыс­ловатый мир света и теней, более уютный и добрый, чем мир реальный. Девушка не отпускала его руку до тех пор, пока на экране не появилось слово «конец».

20

Через восемь месяцев Жоана Мареса объявили про­павшим без вести. Поскольку никто не интересовался, где он и что с ним случилось, дело закрыли и отправи­ли в архив.

Три года спустя, летом 1989 года Тореро в Маске пе­реместился со своим аккордеоном на площадь возле собора Саграда Фамилия и теперь целыми днями иг­рал сарданы для прохожих и туристов, стоя перед пор­тиком этого незавершенного шедевра Гауди. В первое время он сделался предметом насмешек, но не пал ду­хом, и вскоре его высокий мужественный силуэт стал местной достопримечательностью. Контрастируя с унылыми ликами новых скульптур на фасаде Страстей Господних, жалкими призраками из холодного камня, чарнего в зеленом костюме, расшитом золотом, живой и настоящий, с ностальгическим аккордеоном в руках был действительно заметным явлением.