Книга Штука - Владислав Выставной

Вряд ли анималов интересует Клан как таковой. Он слишком аморфен, не имеет конкретных целей, большинство членов даже не знают, что состоят у нас на службе.

Нет, чужакам куда интереснее находящееся в руках слабаков оружие.

До сих пор неясно – что конкретно известно анималам. И это дает надежду на то, что известно немногое. В конце-концов, предатель, тоже наверняка трусит – не хочет продешевить или остаться с носом. Да и разоблачение ему ни к чему.

Впрочем, чувствую, даже сейчас мне говорят не все. Кое-что придется просто увидеть собственными глазами – то, что видели лишь немногие. Мне надо знать, за что мы боремся, что скрываем от рук анималов. Враг кружит рядом, как волк вокруг жертвы, все больше сжимая круг. И, конечно же, это не жалкий наркоман, купающийся в наших страданиях. Этот гораздо страшнее. Он – с ясным взором, целеустремленный, верящий только в собственную правду.

Может статься, он по-своему и прав. Прав для вас, для обычных людей.

Только это не наша правда.

Автобус долго трясся по ночному городу. У нас ненормированный рабочий день, так что полуночные разъезды – лучший способ избежать пробок. Единственное, чего я опасался – как бы Баян не заснул у себя за «баранкой». Впрочем, такой заспанный вид у него всегда: почитай, часть имиджа.

Матвеич дремал, сложив руки на животе. Был он в потертой «летной» кожанке и походил на отставного авиатехника. Хотя, кто его знает – может, так оно и было. Его покачивало из стороны в сторону, тяжелые очки съехали на самый кончик носа, и я в некотором напряжении ждал, когда же они, наконец, упадут на пол, а стекла разлетятся кучей осколков. Дождался: очки сорвались, но Матвеич, не открывая глаз, одним движением поймал их, водрузил на место.

Я вздохнул с облегчением, уставился в окно. Мимо проплывали ярко освещенные безлюдные улицы. Меня всегда интриговало: для кого же это ночью столько света? Можно вообразить себе невидимых, будто приведения, существ, что бродят вокруг, питаясь лучистым электрическим соком…

Это была странная поездка. Завхоз взял только меня, да водителя. Я сначала не понял, почему, но потом до меня дошло. Ни Хиляк, ни Крот не знают, где находится это самое Сердце Клана. Интересно, знает ли Баян?

…Баян, надо полагать, тоже не знал. Иначе, зачем бы мы перлись битых два часа пешком по промозглым улицам, да еще – в обратном направлении? И этот мелкий холодный дождь – совершенно ни к чему. Знал бы – оделся потеплее. Еще напрягал тяжелый рюкзак, который Матвеич без лишних слов водрузил мне на плечи. Ей богу, словно в поход собрались…

– Скажите, Матвеич, а кто, кроме вас знает, где оно, это Сердце? – спросил я – просто, чтобы не молчать. Я был уверен, что завхоз отвечать не станет.

Но он сказал охотно:

– Никто. Я же говорил тебе: Держатели, Владыки, иерархи всех уровней приходят и уходят… А завхоз остается.

Матвеич усмехнулся, косясь на меня, любуясь произведенным эффектом. Надо сказать, ему удалось меня удивить. Особенно непонятной показалась сама логика этих слов.

– Но… Зачем же вы хотите раскрыть все мне?

– Во-первых, далеко не все – еще чего не хватало! А во-вторых, милый мой, обстоятельства обязывают! Обязывают, понимаешь? Скоро и сам поймешь…

Освещенные улицы закончились, начались какие-то сомнительные переулки. Я уже порядком устал, но Матвеич был полон энергии. Наверное, оттого, что не пер на себе чертов рюкзак.

– Не раскисай, Близнец! – завхоз бодро похлопал меня по плечу. – Уже почти пришли!

Однако оптимизм Матвеича был преждевременным. Из-за темной пятиэтажки, наперерез нам высыпала шумно галдящая компания. Судя по голосам и походке – нетрезвая. Несмотря на тьму и количество выпитого – или выкуренного, заметили нас мгновенно.

– Ага! Кто это у нас по ночам гуляет, людям спать не дает?! – заплетающемся голосом заорал кто-то их этой братии.

Другой разразился идиотским смехом. Все бы ничего, но компания надвигалась на нас, перекрывая путь. Мы остановились.

Я ощутил знакомый прилив беспомощного страха – давнего, шедшего из глубины детства, страха непреодолимого, делавшего меня тем, кто я есть.

Ничтожеством.

Покосился на завхоза. Тот выглядел вполне спокойным. Только почему-то аккуратно снял очки и спрятал в нагрудный карман.

И я понял: Матвеич смиренно готовился к избиению.

Это просто закон природы: такое вот пьяное быдло инстинктивно чувствует слабаков и так же инстинктивно звереет. Отчего-то Природе-матушке очень надо, чтобы пьяная толпа сбила нас с ног и принялась топтать, с шутками, прибаутками, колотя по почкам, печени, голове…

Хотя, может, я ошибаюсь? И это снова моя неразлучная мнительность?

– Выпей, мужик!

Вот он, момент истины. Среди ухмыляющихся пьяных лиц одно угрюмое, совершенно зверское. Набыченное, потерявшее разум существо протягивает мне бутылку и ждет реакции. Ему плевать – выпью я или нет. Он ждет повода.

Дрожащей рукой беру бутылку. Толпа с интересом наблюдает. Ржание, хмыканье. Кого-то рвет в сторонке.

– Не надо… – тихо говорит завхоз. – Смирись…

– Ты где служил? – хрипит существо. Оно не довольно, что все идет так гладко.

Лихорадочно думаю, что ответить, понимая: все ответы ведут в тупик. Мое тело уже болит от предстоящих побоев, и я опасаюсь только одного: чтобы не покалечили…

И тут в мозгу словно предохранитель полетел: ум стал холоден, ясен, даже появилось какое-то детское любопытство. Я сунул бутылку обратно в руки этому страшному встречному.

– Что, пить не хочешь, брезгуешь, падла? Сука-а…

Бутылка полетела на асфальт, следующим туда должен полететь я. Над нами уже нависла эта бесформенная темная масса перекошенных рыл. Матвеич склонил голову, сжался…

И я выставил перед собой крепко сжатый кулак.

– Чуваки, драка! – радостно заорал кто-то.

Мне тут же продемонстрировали великое разнообразие кулаков: грязных, волосатых, с наколками, перстнями, и даже один без указательного пальца. Всем хороши были кулаки. Только это были всего лишь кулаки.

А в моем была авторучка. Причем, непростая.

Щелк! И половина загулявших полуночников отпрянула, дружно охнув и совершенно нелепо заскулив… Я повел рукой, суетливо нажимая и нажимая на кнопку. Вспомнил, что «точечник» трехзарядный, принялся суетливо шарить по карманам в поисках запасного стержня…

– Успокойся, – сказал Матвеич. – С ними уже все…

Меня трясло, как в лихорадке. Только теперь я увидел, что наши пьяные гопники безвольно ползают по асфальту, захлебываясь слезами и собственной рвотой.

Мы быстро покинули место битвы, продолжив свое, как оказалось, небезопасное путешествие.

– Зря ты так, – неожиданно заявил Матвеич. – «Точечник» – оружие для самого крайнего случая. Нельзя его использовать где ни попадя, нельзя. Я же не стал – чего же ты полез?