Книга Штука - Владислав Выставной

Не помню, как оказался на воздухе. Зато осталось в памяти это невероятное ощущение – «ломки наоборот».

Как известно, с наркоманами после приема очередной дозы случается так называемый «отходняк» – какое-то жуткое состояние, в котором весь свет не мил, и хочется лишь одного – снова окунуться в ядовитый дурман.

Здесь же все оказалось не так. Едва меня начал отпускать мерзкий коктейль отчаяния и жалости к самому себе, как мир заиграл вокруг новыми, светлыми и ласковыми красками. Хотелось смеяться, прыгать от радости, делиться своим восторгом с первым встречным…

Хотелось жить!

И я впервые в жизни почувствовал себя СИЛЬНЫМ! Теперь я знал, как чувствуют себя анималы, не знающие ни страха, ни преград. И начал догадываться, отчего же слабаков так тянет на эту жижу…

Я крутился на месте, восторженно глядя, как над головой водят свои хороводы звезды, фонари, луна. Мне казалось, что я – Супермен, что сейчас взлечу, понесусь по небу с протяжным счастливым воплем…

– А ну, стоять! – гаркнул вдруг Клоун. – В глаза мне смотри, придурок! В глаза!

Я с трудом возвращался в реальность. Злые стеклянные глазки будто вытянули из меня отравленный коктейль эмоций. Совершено обессиленный я опустился на бетон, уставился на исчезающую в темноте реку. На том берегу светились дома, горели рубины маячков на трубах, ползли огоньки машин… В голове не осталось ни чувств, ни мыслей – все унесли равнодушные воды… Только где-то вдалеке хихикал Клоун:

– Вот мы с тобой и повеселились, приятель!..

8

– …Примерно так… – закончил я свой сбивчивый доклад.

Крот и Хиляк молчали, наблюдая за реакцией завхоза. Тот, казалось, больше был увлечен испытанием очередного творения – на этот раз он запускал в пруду радиоуправляемую модель яхты. Это событие было обставлено с высокой степенью конспирации: Матвеич ужасно боялся, что о запуске прознают дети. На фоне этого собственный рассказ стал казаться мне чем-то несущественным, глупым. Но, конечно же, слушали меня внимательно.

– Оч-чень интересно… – задумчиво проговорил завхоз, двигая блестящими рычажками на пульте, что висел у него на шее. – Почему-то не хочет идти галсами. Мачта не слушается… Что-то с приводом, наверное… А ты молодец, Близнец. Столько информации за один присест…

– Я тут совершенно ни при чем, – честно сказал я. – Так сложились обстоятельства.

– Э, не скажи, – покачал головой завхоз. – Ни с Хиляком, ни с Кротом твой новый друг откровенничать не стал бы. Порода не та. А тебя он, видать, и вправду принял за своего. Значит, что Хиляк оказался прав, и тебя подобрал не зря…

Из памяти всплыло мерное, гипнотическое тиканье метронома. Не все в нашей жизни делается по нашей собственной воле. Даже к счастью людей иногда нужно тащить за уши.

Хотя какое там счастье? По крайней мере, жив и кому-то нужен.

– С чужаком надо разобраться, – сказал Матвеич. – И с «Омутом» этим. Навлечет он на нас беду, ох, чую неладное… Откуда он только взялся?

– Значит, свою задачу я выполнил? – бодро поинтересовался я. – Осталось доложить Владыке…

– Ты погоди, – сказал завхоз, нервно дергая за рычажки пульта. – Что значит – «задачу выполнил»?

– Ну, как… – я несколько смутился. – Чужака нашел, все-таки…

Завхоз неопределенно крякнул: то ли я не то ляпнул, то ли не нравилось ему поведение суденышка, которое окончательно вышло из-под контроля и уткнулось в кусты противоположного берега.

– Чужака-то ты нашел, – сказал Матвеич. – Да только не совсем того чужака…

– Ну, извините! – возмутился я. – Откуда мне знать – «того, не того!» Заказывали чужака – получайте!

– Ну, ты не кипятись, – медленно сказал завхоз и перевел взгляд своих маленьких глазок с яхты на меня.

Я немедленно ощутил робость. Куда-то делась эта его инфантильная отстраненность. Любимое хобби будто перестало интересовать Матвеича. Теперь он изучал меня – поверх очков, очень внимательным взглядом, словно отмечал про себя: где зашкурить, где подкрасить, что отпилить к чертовой бабушке…

– Мне просто надоело, – не очень уверенно, но упрямо сказал я. – Ерунда какая-то. Меня посылают, непонятно, куда, заставляют делать то, в чем я не разбираюсь… По-моему, меня вообще принимают за кого-то другого! Я не суперагент, даже не специалист… Да я вообще никто!

Меня охватила невероятная тоска. Нет, я действительно не готов ко всем этим испытаниям! Я уже честно признался себе: да, я слабак. Пинайте меня ногами, плюйте в меня. Чего вы еще хотите?! Опять заслать меня в этот мешочный ад? Или еще что похуже придумаете?!

– Тихо-тихо! – завхоз усмехнулся, потер ладошки и сразу же стал самим собой: маленьким, незначительным человечком, на маленькой незначительной должности. – Зачем на самого себя наговаривать? Это с удовольствием сделает кто-нибудь другой…

– Мне надоело, – тихо повторил я. – Я ничего не понимаю и ничего не хочу…

– В конце-концов, нам ни чего не стоит заставить тебя… – сказал Матвеич, возвращаясь взглядом к застрявшей яхте. – Ты понимаешь меня?

Конечно, я понимал. Перед глазами снова возник образ маленького, чем-то похожего на гильотину метронома. Тик-так, ты один из нас, тик-так, делай, что тебе говорят…

– Но я не хочу тебя заставлять, – продолжил Матвеич. – Все-таки, ты один из нас…

Я нервно усмехнулся. Сомнительная честь – быть одним из этих жалких человеческих отбросов.

– Под «нами» я имею ввиду себя, Хиляка и Крота, – уточнил Матвеич.

– Рассказать ему? – странным голосом предложил Хиляк.

Крот как-то сник, вжал голову в плечи и отвернулся.

– А что делать? – пожал плечами завхоз. – Должен ведь он представлять себе полную картину…

– Садись, – Хиляк кивнул в сторону маленькой покосившейся скамеечки. – Разговор долгий…

9

Не удивительно, что меня до сих пор держали в неведении. В конце-концов, Клан обещает своим беззащитным братьям и сестрам относительный покой, вполне достоверную иллюзию жизни – на дне жизни подлинной. Зачем нарушать это спокойствие, эту давным-давно созданную, неплохо работающую формулу существования?

Слабаков надо беречь от дурных новостей. Они от этого чахнут.

В общем, дела Клана плохи. Даже более того.

Наверное, рано или поздно такое должно было случиться. Сильных и благополучных отчего-то очень раздражает относительное благополучие ближних. Особенно тех, кто не в силах это самое благополучие защитить. Какая-то иррациональная ревность к немногим достижениям слабаков бесит кого-то большого, жадного, полного агрессивной энергии.

Надо думать, все началось с обыкновенной утечки информации. Но скорее всего – с банального предательства.