Книга 13 1/2 жизней капитана по имени Синий Медведь - Вальтер Моэрс

Дождевая вода тоже искала выход из лабиринта и, найдя его, выплеснула меня наружу именно из того хода, который проделал недавно темногорский червь.

Наконец-то я был на свободе.

Выход. Только какой ценой! Выход находился километрах в пяти от подножия горы. Я летел вниз, подобно рыбе, нечаянно заплывшей в водопад. В очень тонкую, длинную струю воды. Должно быть, вид на просторы Замонии открывался великолепный, жаль только, что мне не удалось как следует им насладиться. Так нелепо закончилась моя жизнь в Темных горах.

Переход от одной жизни к другой протекал стремительно («протекал» в прямом смысле этого слова!). Я летел вниз, до удара о землю оставалось еще около двух километров. Ситуация требовала от меня невероятной концентрации и четкого взаимодействия всех душевных и физических сил.

— Сардины в масле, — вдруг сказал голос у меня в голове.

— Что?

— Сардины в масле.

Голос очень смахивал на голос Филинчика. Что за глупости?! Какие еще сардины в масле?

— Знание — тьма, — снова сказал голос Филинчика.

Лететь оставалось уже километра полтора. Я заметил, что струя воды падает в озеро. Слабое утешение. Шлепнувшись с такой высоты, так или иначе расшибешься в лепешку — хоть о землю, хоть о гладкую поверхность воды. Между прочим, классический случай для динозавра-спасателя. Вот только в поле зрения не было ни одного. Наверное, это именно тот квадрат, который после выхода на пенсию Мака остался безнадзорным.

— Тираннозавр Рекс.

Похоже, «Лексикон» в моей голове просто сошел с ума.

— Знание — тьма.

Остался километр.

Этим заявлением Филинчик пытался заставить нас мыслить во всех возможных направлениях. Так, что еще он говорил?

— Сардины в масле.

Ну да, сардины. Они очень питательные. Это консервы. Банки перед едой нужно открывать. Для этого Филинчик использовал силу своего интеллекта.

— Бактерии.

Филинчик заразил меня своими бактериями интеллекта. Может, он хочет сказать, что и я способен на такие же фокусы? Приблизительно восемьсот метров до воды.

— Тираннозавр Рекс.

Профессор умел перевоплощаться в динозавров. То есть с помощью силы мысли можно превращаться в другое существо. Я должен стать динозавром? И что? Ведь тогда я буду еще тяжелее и ударюсь с еще большей силой. Шестьсот метров.

— Сардины в масле.

Перевоплотиться в сардину! Рыба, случайно заплывшая в водопад. Вполне возможно. Мелкая рыбешка точно не разобьется о воду. Но Филинчику хорошо, у него семь мозгов. А что делать мне, с одним?

— Знание — тьма.

Тьма. Ну конечно! В темноте интеллектуальные способности возрастают. Я закрыл глаза. Пятьсот метров.

Я сосредоточился на сардинах. В моем воображении возникла целая стайка этой мелкой рыбешки. Поблескивая серебром, они скользили вместе со мной в струе водопада.

Четыреста метров.

Путь сардины. Я перевоплотился, но не в сардину. Я превратился сначала в простейшую клетку, как и Филинчик во время занятий. Я рос, постепенно становясь многоклеточным существом, малюсенькой, полупрозрачной рыбешкой. Потом мое тщедушное тельце покрылось чешуей, наросли плавники и хвост. Я почувствовал, как затвердели и налились силой кости скелета. Вместо воздуха я теперь дышал водой. Перевоплощение в сардину благополучно завершилось.

Вода вздрогнула и расступилась. Вокруг меня вспенился рой мелких пузырьков. Я погрузился в озеро, сам того не заметив. Чтобы выбраться на поверхность, я отчаянно заработал плавниками, только теперь это были уже не плавники, а лапы. Я вынырнул из воды и жадно глотнул воздух. Видно, я уже совсем перестал быть сардиной, потому что с большим трудом, мокрый насквозь, с набрякшей шкурой, добрался вплавь до берега.

Я выполз на берег, снял и выжал одежду и отряхнул шерсть. Голый и озябший, но живой и здоровый, я устроился на берегу и стал осматривать местность. Озеро окружали высокие ели, я жадно потянул носом воздух, впуская в легкие пропитанный ароматом смолы свежий запах леса. На небе еще громоздились черные тучи, но гроза уже улеглась, тут и там сквозь просветы в облаках били сияющие лучи заходящего солнца. У меня были все основания чувствовать себя счастливым. Я не только выбрался из лабиринта, но и чудом дважды избежал верной гибели — не задохнулся в лабиринте и не разбился о воду. Ну разве это не чудо?!

Удалось ли мне перевоплотиться в настоящую рыбу? Или же Филинчик так загипнотизировал меня своим «Лексиконом», что я почувствовал себя рыбой в воде?

Как бы то ни было, переход к новой жизни состоялся.

7. Моя жизнь в Большом лесу

Из «Лексикона подлежащих объяснению чудес, тайн и феноменов Замонии и ее окрестностей», составленного профессором Абдулом Филинчиком

БОЛЬШОЙ ЛЕС. Своим довольно-таки примитивным названием Большой лес обязан тому факту, что никто не хотел заниматься им всерьез, хотя бы даже придумывать имя. Его попросту избегали, обходя далеко стороной и советуя всем и каждому поступать так же. Упрямцы, пренебрегшие мудрыми советами земляков и вошедшие в Большой лес, больше никогда не вернулись домой. Существует поверье, будто Большой лес населен злыми духами и коварными ведьмами, а может, и сам представляет собой некое гигантское злобное существо, уходящее корнями в саму преисподнюю, где его возделывает всякая рогатая нечисть. Происхождение подобных легенд, равно как и факты, послужившие поводом к их возникновению, до сих пор остаются загадкой. Ясно одно: все жители Замонии, словно сговорившись, категорически отказываются входить в Большой лес.

Когда я вошел в Большой лес, была ночь. Только разве могли смутить меня какие-то детские сказки? Лесная чаща совсем не казалась мне чем-то ужасным. Спасибо времени, проведенному на острове в компании химериад, — теперь меня вообще нелегко напугать. Напротив, я наслаждался прохладной тишиной и, конечно же, свежим воздухом. После долгого пребывания в душном лабиринте Темных гор, свежий воздух явился для меня самой настоящей роскошью. Непогода улеглась так же быстро, как и разыгралась, только легкий ветерок все еще покачивал кроны высоких деревьев, но под ними, внизу, было тихо и прохладно, как в храме. А наверху, в редких просветах зеленого купола, простиралось темное космическое пространство со множеством сияющих звезд.

Единственным, что действительно удивляло и настораживало, была тишина. Даже на острове у химериад я привык слышать в лесу обычные лесные звуки: уханье сов, щебетание птиц и морзянку дятлов, шуршание о кору быстрых лапок белок и постоянный шелест сухой листвы, в которой копошились всевозможные насекомые. Здесь же ничего этого не было, только глухой звук моих собственных шагов по мягкой земле, к которому изредка примешивался хруст раздавленной сухой веточки или гнилого сучка. Чем же так страшен этот странный лес, если его избегают даже букашки?