Книга Обитатели холмов - Ричард Адамс

— Обычно за салатом бегают втроем, — заметил Шишак.

— Да, обычно втроем, но в то утро у меня была причина изменить правилу. Дело в том, что мне захотелось проверить, не поспела ли ранняя морковь на одном огороде, — по моим соображениям, уже наступала самая пора. Я решил, что в разведку в незнакомое место безопасней идти одному. Меня не было почти все утро, вернулся я незадолго до на-Фрита. Я возвращался мимо Тихого обрыва — знаю, почти все больше любили ходить по Зеленому спуску, — но я всегда возвращался мимо обрыва. Я выбежал из леса там, где начинается луг, который спускается к старой изгороди, и в поле, на вершине противоположного склона, заметил храдада. Он стоял возле ворот, у доски, и из него выходили люди. Там был и мальчик, он нес ружье. Взрослые доставали из храдада какие-то длинные большие штуки — даже не знаю, как их описать, — сделаны они были из того же, что и храдада, и, наверное, очень тяжелые, потому что каждую брали два человека. Люди перенесли все это в поле — там сидели в траве несколько кроликов, которые тотчас же спрятались в норах. А я остался наблюдать. Я же видел ружье и теперь подумал, что люди, скорее всего, готовят хорьков или сети. Так что я не двинулся с места и наблюдал. Я подумал: «Когда увижу, что у них все готово, побегу предупрежу Треараха». Люди все болтали между собой и коптили белыми палочками. Они ведь никогда не спешат. Потом один из них взял лопату и начал засыпать выходы из всех нор, какие только смог отыскать. Возле каждой норы он снимал слой земли вместе с травой и кидал внутрь. Это меня озадачило, потому что хорьки обычно гонят кроликов из нор наружу. Я решил, что несколько выходов люди оставят открытыми и поставят возле них сети, хотя для охоты с хорьками все это не годится — ведь если хорек убьет кролика в засыпанном коридоре, то человеку достать из норы даже хорька будет, как вы понимаете, непросто.

— Падуб, не напускай на нас страху, — сказал Орех, потому что Плошка, представив гонящегося за кроликом хорька и засыпанный коридор, задрожал от ужаса.

— Страху? — горько переспросил капитан. — Я ведь еще и не начал. Может, кто-нибудь хочет уйти? — Никто не шелохнулся, и, подождав немного, Падуб продолжил: — Потом несколько человек принесли какие-то тонкие, длинные висячие штуки. Не знаю, как они называются, но они были с большую плеть куманики. Каждый взял по такой штуке, прикрепил к тому, что они принесли раньше. Что-то зашипело, и… и… Конечно, вам трудно это понять, но воздух там стал каким-то плохим. Я сидел в стороне, довольно далеко, но почему-то все же услышал сильный запах, который шел от этих «куманичных плетей», и не мог ни смотреть, ни думать. Мне показалось, что я падаю. Я пытался вскочить и удрать, но не знал, где я, а потом вдруг увидел, что бегу вниз, к лесу, прямиком на людей. Я остановился как раз вовремя. Я забыл обо всем, забыл предупредить Треараха. Я просто сел и не мог двинуться с места. Люди совали свои «плети» во все незасыпанные норы, и какое-то время ничего не происходило. А потом я увидел Василька — вы помните Василька? Они не заметили нору около изгороди, вот Василек и выбрался оттуда. Я сразу догадался, что он надышался этой отравы. Он совсем не понимал, что делает. А люди сначала не заметили его, но потом один из них поднял руку, показал на Василька, и мальчик выстрелил. Он только ранил его — я слышал крик, — и тогда подошел взрослый, подобрал его и убил. Я от души надеюсь, что Василек не страдал, ибо гадкий воздух лишил его разума, но лучше мне этого не видеть бы. Потом человек нагнулся к норе, из которой выбрался Василек. К тому времени отравленный воздух, должно быть, распространился уже по всем норам и переходам. Могу себе представить, что там творилось…

— Нет, — сказал Колокольчик, — не можешь.

Падуб замолчал, и дальше заговорил Колокольчик:

— Я не сразу почувствовал запах — сначала услышал какой-то шум. Крольчихи, кажется, первые поняли, что творится неладное, и попытались выбраться. Но они не желали оставлять малышей и бросались на каждого, кто оказывался рядом. Как вы понимаете, они дрались, чтобы защитить своих крольчат. Скоро все переходы были забиты кроликами, которые царапаясь, лезли друг через друга. Они бежали по знакомому коридору и упирались в засыпанный выход. Кому-то удавалось даже развернуться, но выбраться было уже невозможно, потому что сзади напирали другие. Скоро коридоры оказались завалены не только снаружи — завалены мертвыми кроликами, а живые рвали их в клочья. Я так никогда и не пойму, как мне удалось спастись. Шансов было один против тысячи. Я спрятался в норе недалеко от того выхода, который люди оставили открытым. Они затолкнули в коридор свою «плеть», зашумели, и я догадался, что эта штука плохо работает. Едва почуяв запах, я выскочил из норы, но голова у меня была ясная. Я поднялся к выходу, как раз когда люди вынули эту гадость. Они все разглядывали ее, разговаривали между собой, а меня не заметили. Я развернулся возле самого выхода и снова спустился вниз. Помните Старый тоннель? Кажется, за всю мою жизнь им не пользовался ни один кролик — слишком уж он глубокий, да и ведет, в общем-то, в никуда. Никто не помнит, кто его вырыл. Должно быть, меня вел сам Фрит, ибо я прямым ходом направился именно в Старый тоннель и пополз. Несколько раз мне пришлось подкопать. Тоннель весь был завален осыпавшейся землей и нападавшими камнями. Сверху доносились страшные крики — кто-то звал кого-то на помощь, дети искали матерей, гвардейцы пытались отдавать приказы, и все дрались и ругались. Один раз в тоннеле мне чуть не на голову свалился какой-то кролик и впился в меня когтями, как колючий каштан осенью. Но тут же и умер. Это был Чистик. Я с трудом перелез через него — так там было тесно и низко — и пополз дальше. Я снова почувствовал в воздухе скверный запах, но успел забраться так глубоко, что уже не боялся его. Вдруг я заметил, что в тоннеле еще кто-то есть. Я узнал Первоцвета, и должен сказать, он был едва живой. Он кашлял, задыхался, но ползти еще мог. Я спросил: «Как же отсюда выбраться?» «Если ты мне поможешь, — отозвался Первоцвет, — я покажу тебе дорогу». Я пополз за ним, и каждый раз, когда он останавливался — а он то и дело забывал, куда мы попали, — я сильно толкал его вперед… Один раз даже побил. Я испугался, что он умрет и закроет мне выход. Наконец тоннель стал подниматься — я почувствовал свежий воздух. Оказалось, он выходил в лес.

— Люди не довели дело до конца, — заключил капитан, — Они либо не знали про норы в лесу, либо не захотели с ними возиться. Тех, кто выбрался в поле, убили, но двоим удалось удрать — я сам видел. Одного я узнал, это был Нос-по-Ветру, а второго — нет. Грохот стоял ужасный. Я и сам удрал бы, но все ждал, не появится ли Треарах. Через некоторое время я заметил, что не один в лесу. Я увидел Хвоинку, Ясеня и Плауна. Я собрал, кого смог, велел им найти укрытие и сидеть смирно. Прошло много времени, прежде чем люди закончили свое дело. Они достали «плети», а мальчик повесил тела убитых на палку…

Капитан замолчал и уткнулся носом в бок Шишака.

— Не надо об этом, — твердо сказал Орех. — Расскажи лучше, как вы сюда попали.

— Еще раньше в поле с дорожки въехал большой храдада. Не тот, который привез людей, — другой. Он громко стучал и был желтый-желтый, словно цветок горчицы, а впереди, в лапах, он держал огромную блестящую серебристую штуку. Не знаю, как вам ее описать. Она была похожа на Инле, но шире и не такая яркая. А потом эта штука — как же вам объяснить? — разорвала поле на части. Она уничтожила наше поле.