Книга Корпорация "Попс" - Скарлетт Томас

Час спустя, или, возможно, два. Скорее всего, я пропустила ужин. Сколько времени? Я дезориентирована, вся какая-то сонная. Я — по-прежнему я? Кажется, да. Усилием воли выдергиваю тело из постели, добираюсь до ванной, плещу себе водой в лицо, а потом слегка сбрызгиваю и приглаживаю волосы: они начали кучерявиться. Но это, скорее, просто привычка. Заботит ли меня степень моей кучерявости? Не особо. Бреду обратно к постели и забираюсь в нее. Простыни еще теплые, а подушка слегка примята в том месте, где пару минут назад лежала моя голова. Вообще-то я уже не сонная, отнюдь. Просто мне здесь уютно, как в теплой мякине; я подтянула ноги к груди и блаженствую, будто кто-то напел мне волшебных, умиротворяющих колыбельных. Сейчас я ощущаю себя человеком, которому больше никто никогда не пошлет шифрованной записки. Человеком, которого не ждет никакая срочная работа. Для полноты эффекта я протягиваю руку к тумбочке и беру свой бутылек валерьянки. Глоток-другой, потом еще немного полумедитации — я таращусь на трещину в потолке. Передоз расслабухи. Великолепно. Еще валерьянки. Теперь бы ромашкового чаю. Нет, я серьезно: чуточку ромашкового чаю, чуточку мисо (страстное желание никуда не девалось), а может, и чуточку шмали. Где Эстер? Интересно, повара в том ресторанчике знают, что такое мисо? Могу я ответить на эти вопросы? Я вновь отрубаюсь, попутно думая: может, еще и подрочить?

Восемь часов. Теперь я точно пропустила ужин. От валерьянки тело слегка расхлябалось, как тряпичная кукла, — впрочем, не настолько, чтобы я не смогла встать и выкурить сигарету. Я натягиваю юбку, рубашку и кардиган, засовываю ноги в парусиновые туфли. Сквозь ключ от входной двери я продернула ленточку; надеваю ее на шею. Волосы в хвост? Нет. Две толстые косички. Прекрасно. Пора на выход, Алиса. Обратно в постель нельзя. Или можно? Ну нет. Смутно припоминаю, что планировала сегодня вечером поработать, но мне нужен суп, чай, да что угодно. Я голодна и должна хоть немного подвигать ногами. Когда на улице ветер бьет мне в лицо, это похоже на неожиданный поцелуй.

Западное крыло; Дэн сидит, с головою зарывшись в книжку о нестандартном мышлении.

— Привет, — говорю я.

Он смотрит на меня сияющими глазами.

— Это так кле… о господи. Что с тобой стряслось?

— В смысле?

— Видок у тебя еще тот.

— Нет-нет. Я в порядке. Передоз медитации. Это пройдет.

— О. А мы тебя искали, хотели на ужин позвать.

Значит, все-таки пропустила.

— Мне срочно пришлось лечь поспать. Не знаешь, где Эстер?

— Может, на кухне? Это в конце коридора.

— Спасибо, — говорю я. — Долго будешь заниматься?

— Где-то до часу.

— Тогда по чашке чая, попозже?

— Да, клево. Тебе потребуются мои заметки — ну, чтобы списать?

— Чего? А, да, может быть.

— Ты страшный сачок, Батлер.

Вообще-то дело не в этом. Просто я знаю, что смогу сделать эту работу быстро, когда крайний срок придвинется на более угрожающую дистанцию. Но я ничего не говорю и иду по коридору в кухню. Пахнет гренками и паром. Дверь закрыта, но я все равно ее толкаю — почему-то мне кажется, что сейчас я увижу Эстер, как она сидит в одиночестве и готовит гренки. Вместо этого я обнаруживаю Бена, Хлои и Хиро — они оживленно болтают. Как только я вхожу, все замолкают и смотрят на меня, подняв брови, — бывает. Господи боже мой.

— Извините, — говорю я автоматически. — Я тут кое-кого ищу.

На самом деле не все они подняли брови и не все смотрят на меня. Бен разглядывает стол, карих глаз не видно под очками. Он что, даже не заметил, что я здесь? И не собирается показать мне свою непроницаемую физиономию? Очевидно, нет; не сейчас. Странно. Не далее чем сегодня днем мы вместе выпрыгнули из корзины воображаемого воздушного шара, отчего, должна признать, у меня внутри приятно защекотало. Я поспешно закрываю за собой дверь и направляюсь обратно по коридору. Коротко стучусь к Эстер — нет ответа. Медленно спускаюсь по лестнице в каменный переход. Воздух свежий, влажный и пахнет травой. Какова теперь моя тайная миссия? Должна ли я бросить охотиться на Эстер? Она ведь неуловимая — настолько неуловимая, что я всерьез подумывала; может, она способна менять форму? Или даже превращается после сумерек в летучую мышь и где-нибудь гнездится? Пойду, пожалуй, проверю, не открыт ли ресторанчик и нельзя ли что-нибудь сготовить на кухне в восточном крыле. Может, теперь я даже немного поработаю; сдается мне, все только этим и занимаются.

Выйдя из восточного крыла, я вдруг слышу, как тишину позади меня нарушают быстрые шаги, будто кто-то хочет меня догнать. Я инстинктивно оглядываюсь, но там никого нет. Секунду стою в нерешительности, но шаги стихли. Может, некое эхо из прошлого, или просто кто-то шел в другую сторону. Я вбредаю под арку, пересекаю лужайку и подхожу к тяжелой дубовой двери в Главное Здание.

Повара действительно работают. Может, они вообще круглосуточные? Все может быть, когда за дело берется «Попс». Я слегка извиняющимся тоном спрашиваю, нельзя ли, случайно, мне чего-нибудь пожевать, после чего вываливаю на них список моих необычных запросов.

— Мисо, — повторяет один из поваров. — Ромашковый чай. Pain au chocolat.[47]Глазунья на гренке. — Он ухмыляется. — Думаю, это нам по силам. Зверски проголодались, а?

— Э-э, типа того. Я пропустила ужин.

— Нет проблем. Вы знаете, что мы открыты всю ночь?

У «Попс» и вправду все продумано.

— Мне нужно есть тут? — спрашиваю я. — Или…

— Хотите на вынос? Да. Можем сделать и на вынос.

Он кричит кому-то мой заказ, а я присаживаюсь за один из столиков и жду. Жаль, что не взяла с собой книжку.

Вернувшись в комнату, я снимаю с полки роман из серии «для подростков», потом — фольгу с тарелок, и принимаюсь есть. Мисо мне подали в большущем термосе, и мое страстное желание вполне удовлетворяется двумя чашками. Глазунью на гренке посыпали тертым пармезаном и базиликом. Я съедаю все это, читая начало романа; он про одинокую девочку и ее коня. Девочка одинока, потому что переехала вместе с родителями в новый дом, уныло торчащий посреди вересковой пустоши в Шотландии; вдобавок у нее нет друзей. Каждый день ей приходится вставать в пять утра, чтобы почистить коня, а потом два часа тащиться пешком до автобуса. В школе она такая сонная, что у нее просто сил нет ни с кем дружить, да и с уроками она справляется еле-еле. По выходным она, можно сказать, только тем и занимается, что попадает в опасные переделки со своим конем. В первый раз, когда она пробует покататься на нем по неизведанной пустоши, они попадают в грозу и умудряются заблудиться, во второй раз — увязают в болоте. На третьей прогулке ей встречается мальчик — этакий сорвиголова — который катается на своем коне. Девочка и мальчик смотрят друг на друга, а потом, не произнося ни слова, пускают коней во весь опор — скачут бок о бок, все быстрей и быстрей, бросая друг другу вызов, участвуя в непостижимом соревновании. Мальчик не останавливается, не говорит ей своего имени — просто исчезает за холмом, прокричав напоследок: «Завтра!..» Только назавтра его там не оказывается. И она принимается искать его, хочет найти его снова — чтобы хотя бы спросить имя.