Книга Четвертый тоннель - Игорь Андреев

Мне очень хотелось увидеть Филиппа. Поблагодарить за то, что у меня был такой опыт — его тренинг. Сказать, что я не получил почти ничего по сравнению с тем, что мне было — не напрямую — обещано. Зато получил нечто совершенно другое, и это было в сто раз ценнее. Я сам не понимал, как можно было бы это объяснить. Опасался, что не смогу выразить свои новые мысли и чувства, останусь непонятым, буду выглядеть тормозом и неадекватом. Кроме того, ему, скорее всего, нет дела до моих разборок с собственными комплексами. Но это не так уж важно. Я просто хочу выразить благодарность. А образ тормоза и неадеквата не страшен — привык.

Я поехал в офис на «Красных воротах». Тот самый, где восемь месяцев назад увидел его впервые. Шел от метро вдоль Садового кольца и меланхолично рассматривал огни автомобилей в дорожной пробке.

Два других тренера тоже оказались в офисе. Большая коммунальная квартира в сталинском доме. Почти без мебели.

Открыл Денис. Он жевал бутерброд из батона с ветчиной и сыром.

— Че надо? — спросил он.

— Я хочу увидеть Фила.

— Проходи, — он отошел вглубь просторной прихожей, освобождая пространство для меня. — Только он сейчас в ванной.

Тапочек мне не досталось, так что я прошел за Денисом на кухню в носках. Там был Петр.

— Парни, я подожду, пока он вымоется, — сказал я. — Если мое присутствие вам тут мешает, могу пока погулять во дворе.

— Не парься, он не моется, — сказал Денис. — Он там плачет.

— Что?!

Я перевел взгляд на Петра, стоящего в дальнем углу кухни с кружкой в руках. Из кружки поднимался пар. Видимо, горячий напиток был налит только что.

— Не могу поверить — Манкубус плачет! Как же так, — сказал я растерянно. — Я думал, он сделан из железа.

— Он-то может и из железа, — сказал Петр. — А вот сердце у него не железное. Думаешь, притворяться бездушной скотиной легко? Манкубус тоже человек.

Я почувствовал, как отвисает моя челюсть. Вопросительно посмотрел на Дениса. Тот ответил кратко:

— Влюбился.

Его ответ прозвучал словно страшный диагноз. Таким тоном, кратко и многозначительно, врач-онколог сообщает родственнику больного тяжелую новость. Я сразу вспомнил, что на одном из занятий нам рекомендовали не влюбляться, чтобы не оказываться в эмоциональной зависимости от любимой женщины.

— Только не надо драматизировать, — сказал Петр, осторожно отхлебывая из кружки. — Ничего страшного. Бывает. Немного поплачет и отойдет. Посмотрит мульфильмы…

— Какие еще мультфильмы? — спросил я, окончательно теряясь.

— Мультипликационные, какие еще. Посмотрит мультики, расслабится, поднимет настроение.

— Ага, — подхватил Денис. — Потом снова напишет ей какую-нибудь дрочерскую эсэмэску. Куда ты пропала? Почему не отвечаешь на звонки? Я думаю о тебе весь вечер. Или еще какую-нибудь хуйню.

Петр кивнул:

— А она его снова в игнор. Ну ниче, ниче. Рано или поздно он успокоится и все снова будет хорошо. Главное сейчас — привести его в форму, чтобы никто из братвы не увидел его таким расклеенным…

В жизни бывают моменты настолько невероятные, что в них трудно поверить даже когда видишь происходящее своими глазами. Потом пытаешься осмыслить увиденное: «Так не бывает! Но я это видел… Я это видел! Но так не бывает…» И не знаешь, верить себе или нет.

Я читал в интернете много небылиц про Филиппа. Но чтобы главный тренер пикаперского проекта, имеющий такую брутальную репутацию, влюблялся и смотрел мультики — такое никому даже в голову прийти не могло.

Наконец, в дверном проеме появился Манкубус. Такой же огромный, как в тренинговом зале, но в белом махровом халате до самого пола. Сухое багровое пятно на рукаве халата. Знай я его только таким, каким он предстает на тренинге, — жесткий взгляд, стебная усмешка, готовность наказывать и унижать, то сейчас я бы мог подумать, что он в этом халате кого-то убивал или пытал. Но я только что узнал его другого. Само собой решил, что багровое пятно — от вина. У меня такое же на белой рубашке, от красного сухаря, не отстирывается.

Его лицо тоже было такое, каким я его никогда не видел. Влажные покрасневшие глаза. Детская беззащитность.

— Чего надо? Че ушел с тренинга? Очко сжалось, да? — сказал он тихо, как всегда сглаживая звук «р», и посмотрел на плюшевого медведя у меня под мышкой.

— Филипп… Я не ожидал… Я вообще тебе хотел сказать, что я больше не приду, мне слишком трудно…

— Это твой выбор.

— Да, и я уже получил от тренинга намного больше, чем мог хотеть, хотя и совсем не то… Я просто пришел сказать, что я тебе очень благодарен…

Он внимательно смотрел на меня, явно не понимая, о чем речь.

— И я, как-то так получилось, купил вот этого плюшевого.

С этими словами я взял медведя в обе руки и развернул мордой к нему:

— Это тебе, Фил.

Он взял его в руки. Молча рассматривал несколько секунд. Петр и Денис не нарушали тишины, только один из них тихо жевал, а другой отхлебывал из кружки. Потом Фил крепко обнял меня так, что медведь оказался сжатым между нами, уткнулся влажным лицом мне в плечо и трогательным, немного детским голосом сказал:

— Спасибо тебе, друг. Как хорошо вот так, неожиданно, получить такой приятный сюрприз. Не ожидал.

— Пока, Фил, — сказал я.

— Пока, — ответил он, целуя медведя в розовый нос.

Главный тренер остался на кухне, а Петр с Денисом вместе пошли со мной в прихожую.

— Че ты ему раньше не купил медведя? — спросил Денис Петра. — Может, он теперь быстрее успокоится. Переключит любовь стой бабы на медведя, и порядок.

— Кто же знал, что он любит медведей, — задумчиво ответил Петр, поправляя тонкие очки на переносице. — Посмотрим. Может и вправду наиграется с ним и отойдет. А то сертификация через неделю. Ему надо быть в форме.

Когда я вышел, на улице было уже темно. Пробка на Садовом кольце поменялась, но не рассосалась. Я поехал на Казанский вокзал за билетами. Хотел увидеть свою бывшую. Став бывшей, она не перестала быть самым близким для меня человеком…

17. ЗА СТЕКЛОМ

Ничего не происходит напрасно, все является подготовкой к следующей сцене.

Рамеш Балсекар

После провала на тренинге РМЭС-интенсив я чувствовал себя придавленным, выжатым, опустошенным. Нет сил. Нет радости. Усталость и безнадега. Хочется спрятаться и быть нигде, пока снова не приду в себя. В таком состоянии я приехал в маленький провинциальный город, чтобы повидать свою бывшую, родителей и одного из старых друзей.

Моя любимая на работе, а у меня есть ключ. Довольно странное чувство — приходить в квартиру женщины, с которой расстался несколько месяцев назад, открывая ее своим ключом. То же зеркало в прихожей. Сейчас в нем отражается мужчина, лицо которого выражает «убивать или быть убитым — все равно». Красный ковер на полу. Икеевские занавески из деревянных колечек. Холодильник в конце коридора — пустой, как обычно, только газировка и лимоны. Мы с ней всегда вместе покупали продукты, перед тем как вместе приготовить и съесть. Груда пустых бутылок от красного вина и коньяка, остались еще с моего прошлого приезда. Большой красивый диван, обивку которого я порвал посередине, потому что каждый раз во время секса нечаянно вставал коленом между половинками, колено проваливалось и обивка разрывалась еще больше. Все привычно, как мой дом. Но уже не мой. Тем не менее, я захожу, открывая своим ключом.