Книга Десант стоит насмерть. Операция "Багратион" - Юрий Валин

Немцы чего-то замышляли: пролязгал здоровенный броневик с пристроенной на кузове замысловатой конструкцией — то ли антенной, то ли лебедкой. Перебегали немцы-пехотинцы. Михась видел, как толстый неуклюжий немец залег до смешного неудачно: прямо в просвете между сторожевой будкой и скворечником-нужником. По дураку начали стрелять, тот пополз, схватился за голову — выскочили двое фрицев, уволокли раненого…

Путелин раздавал приказание: вторую роту отвели в резерв, минометчикам было приказано приготовиться к обстрелу склона, ведущего от деревни к мосту.

— Фрицам мост целым нужен, — сказал кто-то в траншее. — В лоб полезут, на арапа.

У Верхнего дзота, где расположилось командование, нарастало напряжение. Собственно, и рядовые партизаны, кто поопытнее, сознавали: если немцы двинут бронетехнику, мост придется подрывать. Немцы, конечно, не пройдут, но и доверенное батальону задание будет провалено. Мост — вот же он, уже взятый, целенький. Михась понимал, что Гнатовский мост для наступления целого фронта не самая великая ценность. Сколько их, мостов, в округе: Орешецкий взять или Даргановский. Но и Гнатовская переправа будет нужна Красной Армии. Иначе бы не ставили задачу батальону, не шло бы сюда столько людей. Вот и немцы к мосту уже сползаются. Нет, важный мост. Может, именно сюда и ударит наша армия главным обходным маневром…

— Ракету бросили!

Над реденькой рощицей на уже «немецком» берегу повис бледный зеленый светляк. Разом зашевелились фрицы в Гнатовке. Двинулась к мосту криворылая самоходка, выкатился бронетранспортер, зарычали другие броневики. Побежали к берегу немцы… Почти одновременно вспыхнула яростная перестрелка ниже по реке. Было понятно, что там фрицы пытаются форсировать Свислу…

Путелин двинул в помощь заслону взвод из резерва. Михась без спешки ловил в прицел перебегающую на том берегу фигурку немца, стараясь не дергать, тянул спуск. Винтовка выпускала пулю в своих бывших хозяев, пихалась в плечо. Поборец, морщась, передергивал затвор. Обрубок пальца этого движения очень не любил. Немецкое оружье, чтоб его марципан ужрал, вредительское…

Пальба ниже по течению не утихала: строчил-захлебывался выдвинутый с резервом пулемет. Немцы вроде отвечали из своего. Упорные. Небось там и лезут, где ночью Михась своих переправлял. Но днем совсем иное дело. Сдержат там фрицев. А у моста еще неизвестно как обернется…

Партизанская минометная батарея работала правильно — мины рвались на пологом спуске от деревни, — атаковавшие там немцы залегли. Разрывом мины повредило один из броневиков — тот встал, немцы приподнимались над бронированным бортом, стреляли из винтовок. Другие машины спустились почти к мосту. Шедшая головной самоходка развернулась, вспыхивал злой огонек рядом с ее недействующим орудием — пулемет самоходки резал короткими очередями через мост, прижимая партизан, залегших в неглубоких, нарытых за ночь окопчиках. У крайней избы пристроился немецкий грузовик с зениткой — этот скупо, но на удивление точно бил по Верхнему дзоту и окопам. Как назло, огонь минометов ослабел — запас мин у партизанской батареи был скромен. Поднялись залегшие немцы. Михась выцеливал бойкого немца, все взмахивающего автоматом, — наверное, офицер.

— Связной! Эй, связного сюда!

— Михась, тебя вроде, — крикнул Колька-Грач, перезаряжавший свой полуавтомат.

— Да иду, — с досадой откликнулся Михась — шустрый автоматчик переползал, будто и не лично на него пять патронов истратили.

Командование нервничало и в голос ругалось. Комиссар, обычно не упускавший случая призвать к «сознательной и ясной речи», сейчас и сам сильно ругался.

— Михась, скатись вниз и передай бронебойщикам, чтоб весь огонь на самоходке сосредоточили. Пусть хоть как ее остановят. Понял?

— Сделаю. — Михась наискось закинул винтовку за спину.

— Миша, ты сначала в обход, потом низом вдоль дороги, — показывал размашистыми жестами, словно глухонемому, комиссар.

Поборец кивнул. Комиссар с Большой земли, людей не всех знает, да и момент боя еще не чует, слабо разбирается. Кстати, «мишами» медведей в цирке кличут, а не хлопцев.

Михась прошел вдоль траншеи, вспрыгнул на приступок… Земля подсохла, бежать было легко. Сзади заорали, но Поборец уже несся вниз напрямик…

На склоне и вправду покатился — винтовка поддала по ребрам, по голове трава хлестала. Задел руку калеченную, взвыл коротко, прокатился через шею, на миг застрял в кусте, дальше полз уже по-человечески. С опозданием вспомнилось, что свистело-то рядышком. Наверняка та зенитка на грузовике, чтоб ее на марципан жопой…

Сверху бронебойщиков Михась видел, но пока докатился, они малость затерялись. Пришлось ползти вдоль ведущих огонь партизан. Кое-кого побило — Михась видел двоих: Мамеда Хареева и высокого минчанина, имя которого забылось. Наконец, Поборец выполз к Макашенке, тот прижимал к плечу приклад длинного «костыля» бронебойки, щурил глаз.

— Дядь Яков!

Бронебойка бабахнула, стрелок обернулся:

— Чего здесь шляешься, Михась? Секут, башки не поднять…

— Путелин приказал бить по самоходке. Сосредоточенно, значит.

— Да пуляли уже, — Яков сплюнул розовым. — Её в лоб не прошибешь. Гончаренок со своим к берегу пробовал спуститься, чтоб в бок ее садануть. Там и лежат. Ружье хлопцы вытащили, да к бронебойке привык нужон. Я б Саньку послал, да ему плечо раздробило. Тож высовывался, паршивец…

Михась второго номера дяди Якова тоже неплохо знал — от гонялки как-то вместе по Сокольему болоту уходили. Жалко. Плечо — это даже не рука.

Яков осторожно выглянул:

— Два трактора мы подшибли. А эта стоит, стервоза. Не, не возьмем мы ее. Хотели б фрицы в самоходке, уже б мост миновали. Пехоту, сука, ждет. Ты там скажи, чтоб отсекли пехоту…

— Да что они, сами не знают?! — возмутился Михась. — Дурью маетесь, а мне впустую бегай. Самоходка на мост въедет, и взорвут его наши. Слушай, а в колесо ее нельзя? Оно ж броней потоньше.

— Да как ей в ходовую попадешь?! Она ж за мостом, только верх будки да пушка видны. Да не высовывайся ты, дурень! В ней за пулеметом не сопляк сидит. Умелый, гад. Еще хорошо, что экономно бьет, тоже видать патроны экономит. — Дядька Яков посмотрел на свой боезапас — крупные патроны к бронебойке лежали в аккуратно раскрытой противогазной сумке.

— Мост жалко, — поразмыслив, сказал Михась.

— И мост, и Гончаренка. Да и Саньку, отрежут руку как пить дать…

Стрельба усилилась, к мосту подобрались немцы. Под защиту брони самоходки проскочила еще группа, один споткнулся — утащили под броню за ноги. Несколько недобежавших фрицев валялись у взрытого гусеницами песка — раненый вяло приподнимал руку. К мосту упрямо ползли еще немцы…

Михась скинул со спины винтовку.

— Ты это брось, — строго сказал дядя Яков. — Бери патроны, отходить будем. Вот к кювету, потом за кусты. Оттуда…