Книга Дождь для Джона Рейна - Барри Эйслер

— Yokuyatta zo, — сказал он. — Хорошая работа.

Я уронил полотенце.

— Где мои деньги?

Он потянулся во внутренний карман и вынул толстый конверт. Приоткрыл его, чтобы я увидел, что он набит десятитысячными купюрами, потом закрыл и вернул в карман.

— Все тебе. Отдам позже. — Он оглянулся по сторонам. — Некоторые из этих людей могут попытаться тебя ограбить.

— Отдай сейчас, — сказал я.

— Позже.

Черте ними, с деньгами, подумал я. Хорошо, что хоть жив.

Я начал продвигаться в том направлении, где остались мои пиджак, рубашка и туфли. Толпа уважительно расступалась передо мной. Несколько ладоней хлопнули меня по плечам.

Мураками следовал за мной.

— Деньги твои. Хочу кое-что сказать перед тем, как отдам их тебе.

— Пошел ты! — Я натянул рубашку и начал застегивать ее.

Он засмеялся:

— Ладно, ладно. — Мураками вынул конверт и перебросил мне.

Я поймал его двумя руками и заглянул внутрь. Все в порядке. Сунул в карман штанов и продолжил одеваться.

— Я еще хотел, — продолжал он, — рассказать, как ты можешь сделать в десять, двадцать раз больше, чем в этом конверте. — Я уставился на него. — Любопытно?

— Я слушаю.

Мураками покачал головой:

— Не здесь. Давай поедем куда-нибудь, где это дело можно отпраздновать. — Он улыбнулся: — Угощаю.

Я надел туфли и наклонился, чтобы завязать шнурки.

— О чем ты?

— Есть одно местечко, которое принадлежит мне. Тебе там понравится.

Я размышлял. «Праздник» с Мураками даст мне возможность собрать дополнительную информацию для Тацу. Нет никаких серьезных причин для отказа.

— Хорошо, — ответил я.

Мураками улыбнулся.

Я заметил, что двое парней застегивают молнию на мешке для трупов, в котором лежал Адонис. Боже, подумал я, они действительно приходят подготовленными. Труп погрузили на каталку и повезли к выходу. На нижней полке каталки я заметил стопку металлических пластин. У одного из парней в руке была цепь, и я понял, что они подвесят все это к телу и утопят в одном из каналов.

Следующий бой длился долго. Бойцы, похоже, явно сговорились не использовать технику, которая могла бы привести к увечьям и летальному исходу. Через десять минут Мураками сказал:

— Это не стоит внимания. Пошли.

Он махнул охранникам, и мы вчетвером вышли на улицу. Васио увидел, что мы уходим, и поклонился.

У обочины стоял черный «мерседес» с затемненными стеклами. Один из охранников открыл нам заднюю дверь. На сиденье, свернувшись, лежал пес. Белый питбуль с коротко обрезанными ушами, тело — сплошной канат из мышц. На морде — тяжелый кожаный намордник, над которым нависали шрамы от заживших ран. Я понял, что передо мной одна из бойцовых зверюг Мураками. Монстр посмотрел на меня, как будто примеряя прочность своего намордника, и в его налитых кровью глазах я разглядел некий собачий эквивалент безумия. Что ж, говорят, собаки похожи на своих хозяев.

Мураками жестом предложил мне садиться.

— Не волнуйся, — сказал он, — все нормально. Пока он в наморднике.

— Почему бы тебе тогда не сесть первым? — спросил я.

Он засмеялся и сел в машину. Пес подвинулся, чтобы освободить ему место. Я тоже сел, телохранитель захлопнул за мной дверь и сел впереди, рядом с водителем. Мы поехали на север по Кайган-дори, потом по Сакура-дори и наконец по Гаиэнхигаси-дори в сторону Роппонги. Все молчали. Пес всю поездку смотрел на меня, досадуя, что не может достать.

Когда мы пересекали Роппонги-дори, я задумался. С приближением к Аояма-дори я уже знал, куда мы направляемся. Мы ехали в «Розу Дамаска».

11

Запоздалые попытки дать рациональное объяснение тому, насколько Гарри повезло с хостессой, просто исчезли. Кондиционированное нутро «бенца» вдруг показалось душным.

Моя проблема казалась куда серьезнее. Когда я был в «Розе Дамаска», я говорил по-английски, изображая американца, изъясняющегося на примитивном японском. Кроме того, я назвался тогда другим именем. Нужно решать, что с этим делать.

Когда «бенц» подрулил к клубу, я заметил:

— А-а, неплохое местечко.

— Бывал здесь? — спросил Мураками.

— Один раз. Девочки здесь хороши.

Его губы раздвинулись в улыбке.

— Так и должно быть. Я сам их выбирал.

Водитель открыл дверь со стороны пассажира, и мы вышли. Пес остался в машине, следя за мной голодными демоническими глазами, пока водитель не закрыл дверь и затемненное стекло не разделило нас.

Нигерийцы по-прежнему обороняли дверь. Они подобострастно поклонились Мураками, унисоном выдохнув: «Irasshaimase». Тот, который справа, произнес несколько слов в микрофон в петлице.

Мы стали спускаться по лестнице. Краснолицый человек, которого я видел здесь в прошлый раз, поднял глаза. Он увидел Мураками и сглотнул.

— О-о, Мураками-сан, добрый вечер, — с низким поклоном проговорил он по-японски. — Всегда приятно видеть вас здесь. Хотите сегодня что-нибудь особенное?

Тонкая струйка пота появилась у него на лбу. Все внимание краснолицего сосредоточилось на Мураками, он даже не заметил меня.

Мураками посмотрел по сторонам. Несколько девушек улыбнулись ему.

— Юкико, — сказал он.

«Гарри!» — подумал я.

Краснолицый кивнул и повернулся ко мне.

— Okyakusama? — спросил он. — А вы?

Раз парень заговорил по-японски, следовательно, он не запомнил меня в прошлый раз, когда мы общались по-английски.

— А Наоми сегодня здесь? — спросил я, тоже по-японски. Если она здесь, я хочу увидеть ее сразу же, чтобы у меня был хотя бы минимальный шанс. Если дела пойдут плохо, по крайней мере никто не подумает, что я ее избегаю.

Глаза краснолицего слегка сузились в попытке восстановить в памяти, кто же это спрашивал Наоми несколько недель назад. Он наклонил голову:

— Я приглашу ее для вас.

Я уже придумал историю для прикрытия на случай, если Наоми как-нибудь прокомментирует то, что зовут меня не так: я женат и не хотел бы, чтобы случайное ночное приключение осложнило мою семейную жизнь. То, что я расплатился тогда наличными, а не кредиткой, вполне соответствовало истории. Не лучшее на свете объяснение, но я должен был что-то сказать в случае, если она заметит, что я — это не я.

Краснолицый принес меню и проводил нас в главный зет, шепнув что-то девушке, в которой я узнал Эльзу — я видел ее в прошлый раз. Эльза, в свою очередь, коснулась руки другой девушки, Эмми.