Книга Чертовы котята - Леена Лехтолайнен

— Знаешь, Давид запросто мог бы доплыть до берега и спастись, но он этого не сделал. Он тащил меня, захлебываясь и рискуя утонуть сам. Когда мы наконец достигли суши, я не поверил, что мы и в самом деле остались в живых. После этого приключения я свалился с воспалением легких. Давид упрекал себя, говорил, что, если бы я тогда утонул, он тоже заслужил бы смерть. Знаешь, один я ни за что не выбрался бы из воды. — Яан взял меня за руку. — Так что запомни, Хилья: этот человек готов умереть, лишь бы спасти близких ему людей.

— Я и сама уже по уши во всей этой ситуации. Скажи Давиду, чтобы держался от меня подальше. Я работаю на Гезолиана, тот использует меня в качестве приманки и ждет, когда зверь подойдет к нему поближе, чтобы выстрелить наверняка.

Я почувствовала усталость. Красивое объяснение: Давид не связывается со мной, чтобы не подвергать меня опасности.

Дейвидас закончил читать и сидел, потирая больную ногу. Ранд что-то спросил у мальчика и затем обратился ко мне:

— Хилья, можешь нам помочь? В ванной комнате на умывальнике стоит синяя баночка с болеутоляющей мазью. Можешь принести ее мне, я разотру Дейвидасу ногу.

Я принесла мазь, мальчик задрал штанину, и Ранд тщательно растер ему ногу. Да, похоже, бывший полицейский и на самом деле интересовался исключительно маленькими девочками. В детстве, когда я болела, дядя Яри так же растирал меня, давал сироп от кашля и поил свежевыжатым соком черной смородины с медом. Руки Ранда методично массировали больную ногу ребенка, он был похож на мать-рысь, вылизывающую своего детеныша.

— Ты не рассказала, как дела у Лайтио, — неожиданно произнес он. — Как его здоровье?

— При смерти.

Давиду я могла бы рассказать про пистолет, но монаху не доверяла.

— Послушай, ты тоже готова поверить в худшее. Знай же, Хилья, всегда может случиться чудо, следует лишь полагаться на милость Божью.

— Прекрати нести чушь! — Мой голос прозвучал так резко, что Дейвидас дернулся и съездил Ранду пяткой по подбородку.

Взяв себя в руки, я попыталась успокоиться, на прощание улыбнулась мальчику и вышла. Я быстро шагала по улице, стараясь не переходить на бег. Кто-то из этих спасителей тоже решил, что случилось чудо, мой отец выздоровел и его следует выпустить на волю. Не устаю поражаться человеческой глупости! Именно такие доброхоты превращают людей в рабов и делают из них пушечное мясо. Интересно, Яан Ранд тоже надеется на чудо и рассчитывает попасть в рай после всего того, что натворил? А там он встретится с моим отцом, и они смогут помериться грехами.

Ночью я плохо спала. Мне снилось, как Яан Ранд уговаривает маленькую девочку пойти к врачу. Потом Яан превратился в Сеппо Холопайнена — соседа, который пытался меня изнасиловать в ранней юности. В полшестого я проснулась и больше не смогла сомкнуть глаз. В восемь позвонила в приемную медицинского кабинета Сату Сарьянен и записалась: сказала, что у меня обильные и болезненные месячные и я боюсь опухоли. Представилась именем своей бывшей соседки по квартире, Йенни, и, мысленно попросив у нее прощения, продиктовала ее идентификационный номер. Другого выхода у меня не было.

Кабинет Сату располагался в центре Хельсинки, и в три я была уже на месте. Вряд ли публичные выступления прибавили ей пациентов. Перед уходом я рассказала Юлии про звонок ее отца и поручение.

— Папа зря беспокоится, — сказала она с довольной улыбкой. — Ему просто досадно, что он не может контролировать меня постоянно. Возможно, мы встретимся в Нью-Йорке, он сказал, что постарается прилететь.

Я похолодела. Может, стоит уехать в Нью-Йорк и затеряться в нем? Там масса нелегалов, и с помощью каких-нибудь старых знакомых я наверняка смогу состряпать себе документы и начать новую жизнь. Но как же я брошу Ваномо? Я не могла позволить себе найти сестренку и тут же снова лишиться ее. Куда бы я ни бежала, передо мной всегда вырастала стена. Пожалуй, стоит смириться и терпеливо ждать, чем закончится эта гонка и кто в конце концов окажется охотником, а кто — добычей.

В приемной медицинского центра играло радио. Пришлось заполнить какую-то анкету, и я поставила жирный минус напротив вопроса, можно ли передавать сведения третьим лицам. Сама Йенни принципиально не посещала частных врачей: считала, что общество обязано предоставить всем равные возможности в системе здравоохранения. Поэтому мне не очень хотелось оставлять ее личную информацию в здешнем архиве.

Я натянула черную вязаную шапочку и темные очки, надеясь, что в этом наряде Сату не сразу признает меня и я успею хотя бы войти в кабинет. Сидела и думала, какое наказание может ждать меня за угрозы. Самое большое, кажется, это два года тюрьмы. Но вряд ли она подаст на меня в суд. А если я хочу представить доказательства нашей встречи Гезолиану, то мне следует говорить по-английски и записать встречу на камеру мобильного телефона. Можно послать Гезолиану запись, а у себя тут же уничтожить ее, но у Гезолиана-то она останется и это даст ему против меня лишние козыри. Хотя едва ли он пойдет с этой записью в полицию.

Двери приемной можно закрыть изнутри на замок. Интересно, там есть камеры слежения? Я заметила одну в коридоре, но надеялась на то, что в кабинете гинеколога их нет.

Ждать пришлось минут пятнадцать. Администратор подошла и извинилась: доктор Сюрьянен задерживается. На столике лежала пачка потрепанных журналов, газет не было. Хотя наверняка пациенты и без них прекрасно знали о скандале вокруг имени врача.

Через двадцать минут ожидания меня наконец пригласили в кабинет. Госпожа Сюрьянен приоткрыла дверь, громко назвала фамилию Йенни, я вошла. Она сидела за столом перед монитором и что-то печатала.

— Добрый день. Вас беспокоят болезненные месячные? Проходите и присаживайтесь.

Я захлопнула дверь и прошла в центр кабинета, доставая мобильный телефон и включая камеру.

— Тебе привет от Ивана Гезолиана — отца Юлии Герболт, — произнесла я по-английски.

От неожиданного звука иностранной речи Сату вздрогнула и вскинула глаза. Она привстала, по лицу пошли красные пятна.

— Я только вестник и не хочу причинить тебе зла.

— Ты телохранительница этой шлюхи! — На мгновение мне показалось, что Сату готова кинуться на меня с кулаками.

— Моя обязанность — защищать ее, а сейчас я пришла защитить тебя, Сату Сюрьянен! Отцу Юлии совершенно не нравится, что кто-то нападает на его дочь. Он очень влиятельный человек в своей стране и находится под защитой дипломатической неприкосновенности. Успокойся сама и дай покой Юлии. Иначе ее отец устроит тебе крупные неприятности, так что мало тебе не покажется.

Мне было сложно говорить так, чтобы слова звучали устрашающе и при этом не могли служить поводом для обращения в суд. Иначе к остальному списку моих прегрешений прибавится еще угроза жизни и здоровью.

— Вчерашний инцидент не должен повториться. И если о нашем разговоре узнает желтая пресса, отец Юлии начнет действовать. Поверь, у него есть друзья на самом высоком уровне.