Книга Смерть в чужой стране - Донна Леон

Вьянелло мгновенно прореагировал на интонацию Брунетти:

— Я верно угадываю вашу мысль, синьор?

— Вице-квесторе Патта знает, что представляют собой три пропавшие картины. Когда был сделан вызов?

— Сразу же после полуночи, синьор.

Брунетти посмотрел на часы:

— Двенадцать часов. Картины принадлежат кисти Гварди, Моне и Гогена.

— Простите, синьор, в таких вещах я не разбираюсь. Что, эти имена означают деньги?

Брунетти кивнул особенно утвердительно.

— Росси сказал, что дом был застрахован. Откуда он это узнал?

— Агент позвонил нам примерно в десять и спросил, можно ли пойти осмотреть палаццо.

Вьянелло вынул из стола пачку сигарет и закурил.

— Росси сказал, что эта бельгийская парочка уверена, что там был Руффоло. — Брунетти кивнул. — Руффоло ведь совсем коротышка, да, синьор? Он совсем не высокий. — Он выпустил тонкую струю дыма, потом отогнал ее рукой.

— И уж разумеется, он не отрастил бороду, когда сидел в тюрьме, — заметил Брунетти.

— Значит, ни один из тех, кого якобы видел Вискарди, не мог быть Руффоло, да, синьор?

— Вот в этом-то и дело, — сказал Брунетти. — Я попросил Росси пойти в больницу и спросить у Вискарди, опознает ли он Руффоло по фотографии.

— Наверное, нет, — лаконично заметил Вьянелло.

Брунетти оттолкнулся от стола:

— Пожалуй, пойду и сделаю несколько звонков. Прошу прощения.

— Ну что вы, синьор, — сказал Вьянелло, а потом добавил: — Ноль два. — Это был код Милана.

Глава 14

У себя в кабинете Брунетти вынул из стола блокнот на спирали и принялся листать его. Многие годы он обещал себе, и даже поклялся, что все имена и номера в этой книжке он обязательно приведет хоть в какой-то порядок. Каждый раз, вот как сейчас, он снова давал себе эту клятву, когда ему нужно было выудить из нее номер, по которому он не звонил много месяцев. В некотором смысле листать эту книжку было все равно что проходить по музею, в котором висит множество знакомых картин, и каждая из них, вызвав вспышку воспоминаний, останавливала его, прежде чем он снова принимался искать нужный номер. Наконец он нашел его — домашний телефон Риккардо Фоско, редактора отдела финансов одного из крупных еженедельников.

До последних лет Фоско был звездой этого журнала, который выкапывал финансовые скандалы в самых невероятных местах, одним из первых начал задавать вопросы о банке «Амброзиано». Его офис превратился в центр информации об истинной природе бизнеса в Италии, его колонки — в источник сведений о первых признаках неблагополучия в той или иной компании, о проблемах с долевым выкупом или с покупкой пакета акций. Два года назад, когда Фоско вышел из своего офиса в пять часов вечера, направляясь на встречу с друзьями, кто-то из припаркованной машины открыл стрельбу из автомата, целясь ему в колени, раздробил оба, и с тех пор офисом Фоско стал его дом, а ходить он мог только при помощи костылей, потому что одно колено у него окончательно окостенело, а другое сохраняло подвижность только на тридцать процентов. В связи с этим преступлением не было произведено ни одного ареста.

— Фоско, — ответил он привычно.

— Привет, Риккардо, это Гвидо Брунетти.

— Привет, Гвидо. Сто лет тебя не слышал. Ты все еще пытаешься разузнать о деньгах, которые могли бы спасти Венецию?

То была их старая шутка, она касалась той легкости, с которой миллионы долларов — никто не знал, сколько именно, — собранные ЮНЕСКО на «спасение» Венеции, исчезли в офисах и глубоких карманах «составителей проектов», сбежавшихся со своими планами и программами после сокрушительного наводнения 1966 года. Был создан фонд, полностью укомплектованный штатом, архив с проектами и чертежами, устраивались даже празднества и балы, но денег больше не было, а наступающая вода беспрепятственно делала с городом, что ей вздумается. Эта история, нити которой вели в ООН, Общий рынок и к различным правительствам и финансовым структурам, оказалась слишком сложной даже для Фоско. Он никогда не писал ней, опасаясь, как бы читатели не обвинили его в том, что он вешает им лапшу на уши. Брунетти со своей стороны пришел к выводу, что поскольку большинство людей, имеющих дело с проектами, были венецианцами, деньги в самом деле пошли на спасение города, только не в том смысле, который предполагался.

— Нет, Риккардо, речь об одном из ваших миланцев. Вискарди. Я даже не знаю его имени, но он производит оружие, и он только что потратил целое состояние, чтобы реставрировать у нас палаццо.

— Аугусто, — сразу же ответил Фоско, а потом повторил имя исключительно ради его красоты: — Аугусто Вискарди.

— Быстро ты это, — сказал Брунетти.

— Ну как же — это имя я слышу довольно часто.

— А что ты слышишь?

— Его военные заводы находятся в Монце. Их четыре. Говорят, что у него контракты на огромные суммы с Ираком, с несколькими странами на Среднем Востоке. Он не прекращал поставки даже во время войны в Заливе, через Йемен, наверное. — Фоско помолчал, потом добавил: — Но я слышал, что во время войны у него были кое-какие проблемы.

— Какие проблемы? — спросил Брунетти.

— Ну, особенно они не могли ему повредить, по крайней мере, так я слышал. Ни один из военных заводов не закрылся во время войны. И не только его заводов. Я слышал, производство пущено на полную мощность. Желающих купить оружие достаточно.

— Но в чем заключались его проблемы?

— Точно не знаю. Надо кое-кому позвонить. Но судя по слухам, по нему неплохо прошлись. Говорят, расчеты по подобным сделкам производятся в каком-нибудь безопасном месте вроде Панамы или Лихтенштейна, по принципу деньги-товар, но Вискарди так давно вел с ними дела — я думаю, даже сам ездил туда несколько раз на переговоры с боссом, — что не всегда брал деньги вперед, он был уверен, что его, как постоянного клиента, не прокатят.

— И что-то не сложилось?

— Да, кое-что не сложилось. Товар исчез по дороге к месту назначения. Наверное, весь груз захватили пираты в Заливе. Дай мне время позвонить кое-куда, Гвидо. Я перезвоню тебе в течение часа.

— Еще что-нибудь личное?

— Я ничего не слышал, но поспрашиваю.

— Спасибо, Риккардо.

— Ты можешь сказать, в чем дело?

— Вчера ночью ограбили его дом, и он наткнулся на грабителей. Он не мог опознать всех трех грабителей, но точно знает, что украдены три картины.

— Очень похоже на Вискарди, — сказал Фоско.

— Он настолько глуп?

— Нет, он не глуп, он высокомерен и не любит упускать свое. Именно эти две вещи и сделали ему состояние. — Голос Фоско изменился. — Прости, Гвидо, мне звонят по другому телефону. Позвоню тебе попозже, ладно?