Книга Красив и очень опасен - Энн Стюарт

Но на все это у него не оставалось времени. Оно стремительно истекало, а с ним, подобно шагреневой коже, сокращалась и его жизнь. Некогда сочувствовать, понимать и шептать нежные слова. Нельзя расслабляться даже на минуту, иначе все, чего он добивался, вмиг окажется под угрозой.

В огромных глазах Кэссиди блестели непролитые слезы злости, обиды и тысячи других чувств, но Тьернан понял, что она совершенно не догадывается об истинных причинах его поведения. Но и расплакаться перед ним ни за что бы себе не позволила.

Тьернана так и подмывало обнять ее, покрыть лицо поцелуями, осушить языком ее слезы. Ему даже хотелось, чтобы Кэссиди заплакала. И он принял окончательное решение.

Он опустил руку и отступил на шаг. Хорошо еще, что темнота скрывала его лицо, что Кэссиди не заметила, как дрожит он сам. Не мог он овладеть ею. Не сейчас. Сперва ему нужно научиться держать себя руках. Предайся они любви с Кэссиди сейчас, когда с него слетела защитная броня, пусть даже и ненадолго, все его столь тщательно разработанные планы растают в воздухе. А последствия были бы настолько пагубными и непредсказуемыми, что он не посмел даже подумать об этом.

– Полагаю, ваш ответ – «позже», – холодно произнес он.

Голова Кэссиди испуганно дернулась.

– Что?

– Возвращайтесь к себе, Кэсси, – предложил он со всем безразличием, на которое только был способен. – Игра утратила остроту и прелесть. Завтра начнем сначала. Если вы не сбежите, конечно.

– Я не имею права на побег, – потупилась Кэссиди.

Тьернан ухмыльнулся, даже не удосужившись показаться хоть сколько-нибудь любезным.

– Я знаю. – Подобрав разбросанную по полу одежду, он вручил ее Кэссиди. – Идите спать, Кэссиди. Мечтайте обо мне, я вам приснюсь.

Он учтиво, как настоящий джентльмен, распахнул перед ней дверь.

– Ни за что на свете, – горестным голосом выдавила Кэссиди, протискиваясь мимо него и стыдливо прижимая к груди свою одежду.

– Блаженны верующие, – хмыкнул Тьернан, пропуская ее. Кэссиди в бешенстве изо всех сил хлопнула дверью.

Глава 10

Кэссиди решила, что провела сцену как заправская актриса. Во всяком случае, пристальный взгляд Шона выдержала с неподражаемым спокойствием, ничем не выдав, что знает горькую правду. Только теперь, приглядевшись к отцу повнимательнее, она заметила, что он и в самом деле тяжело болен. И как это она не замечала очевидных признаков раньше? Шон был бледный, одутловатый, да и блеск в его глазах был скорее нездоровым, нежели ехидным. Он передвигался с заметным трудом, причем неясно было, чем это вызвано: избытком алкоголя, лекарствами или болью. А может, и тем, и другим, и третьим. Незаметно поглядывая на отца, склонившегося над портативным компьютером, Кэссиди вдруг поймала себя на мысли, что пытается прикинуть, сколько ему осталось.

Что касается Ричарда Тьернана, то пока ей удавалось его избегать. Впрочем, от нее тут мало что зависело. Встречи с Тьернаном избежать можно было только в том случае, если он сам так решил, и поэтому Кэссиди быстро смекнула, что Тьернан пошел ей навстречу и дал передышку. Окажись на его месте другой мужчина, она сочла бы этот поступок актом милосердия, предоставленной возможностью зализать раны, привыкнуть к состоянию отца. Однако Ричард, и Кэссиди знала это наверняка, лишь сделал очередной коварный ход в своей психологической и изощренной игре.

Как бы то ни было, Кэссиди с благодарностью воспользовалась этой временной передышкой, прекрасно понимая, что она окажется короткой. Вот почему пару дней спустя, войдя в кабинет отца с чашечкой благоухающего черного кофе, сваренного Бриджит, она испытала нечто сродни облегчению, увидев Тьернана. Как обычно, он развалился с книгой в зеленом кресле. При виде Кэссиди он лишь вопросительно изогнул одну бровь в знак безмолвного напоминания об обстоятельствах, при которых они расстались в последний раз.

Впрочем, мысли Кэссиди были заняты совсем другим, и ей недосуг было разгадывать очередные интеллектуальные шарады Ричарда Тьернана. Кинув взгляд на книгу, которую он держал в руках, и прочитав на обложке фамилию Стивена Кинга, она невольно содрогнулась.

– А куда запропастился ваш отец? – спросил Тьернан, закрывая книгу и кладя прямо себе на ширинку. Нарочно, решила Кэссиди, чтобы вновь привлечь ее внимание к этому месту. – Или он отправил вместо себя невинную весталку, чтобы развлечь меня?

– Мабри сказала, что он плохо спал ночью и теперь наверстывает упущенное.

– Прежде Шон не обращал внимания на такие пустяки, как бессонница, – заметил Тьернан.

– По-вашему, я не знаю? – огрызнулась Кэссиди. – Впрочем, может, это у него с похмелья.

– Может.

Она уселась за стол. На краю лежала стопка отпечатанных страниц. Обычно Шон берег свою рукопись как зеницу ока и хранил в запертом ящике. Да, похоже, он и в самом деле провел тяжелую ночь, коль скоро оставил рукопись на столе прямо перед глазами любопытствующей дочери.

– Будете читать? – спросил Тьернан.

Кэссиди подняла голову. Вид у Ричарда был скучающий, вряд ли за его вопросом что-то скрывалось.

– А вы уже читали? – в свою очередь спросила она.

– Большую часть. Книга получается именно такой, какой Шон ее и задумал. Гениальная, полный блеск. Настоящая лебединая песнь. Нам с ним.

– Прекратите! – возмутилась Кэссиди.

– Нужно уметь смотреть правде в глаза.

Кэссиди уставилась на рукопись. К изумлению, ее вовсе не тянуло притрагиваться к этим листам бумаги, читать, узнавать факты, которые ей лучше бы и не знать вовсе. Однако глаза сами скользнули по первым фразам.

Диана Скотт-Тьернан была воплощением отцовской мечты – настоящая сказочная принцесса с невероятно хрупкой, почти воздушной красотой, озорным смехом и очарованием, столь же естественным, сколь и неотразимым. Стоило ей только войти в комнату, как все вокруг оживало. Когда она умерла, ей было всего двадцать девять.

Кэссиди уронила страницу на стол, поразившись внезапному приступу злости и ревности. Ее никто и никогда не называл сказочной принцессой, не было в ней ничего хрупкого или воздушного. Для отца она была переростком и нескладехой и вовсе не соответствовала его идеалу настоящей женщины. Как, впрочем, и для этого мужчины, развалившегося в кожаном кресле и не сводящего с нее глаз.

– Я вижу, вам не нравится, – заметил он.

– Шон сделал вашу жену… настоящим чудом из волшебной сказки, – промолвила Кэссиди.

– Вам бы она не понравилась.

– А почему? – Кэссиди, воспользовавшись случаем, перевернула рукопись текстом вниз. – Если верить Шону, то все в ней просто души не чаяли.

– Небеса оделись в черное, когда она умерла, – насмешливо произнес Тьернан. – Повторяю, вам бы она не понравилась. Вы с ней – полные противоположности.