Книга Большие батальоны. Том 2. От финских хладных скал… - Василий Звягинцев

– В чём аналогия? – спросил Олег, любивший предельную чёткость и конкретность.

– В том, что от вашего решения сегодня зависит так же много, если не больше. Превращение победоносной операции в Галиции в общее наступление трёх фронтов, поддержанное даже только сковывающими действиями союзников по Антанте, могло бы привести к завершению войны ещё до конца шестнадцатого года. Это сопровождалось бы оккупацией большей части азиатской Турции, аннексией Царьграда и Проливов. В нашем случае успех даже первого этапа «Креста» будет означать кардинальную смену геополитической обстановки сразу в двух мирах. После завершения второго мы сможем перейти к проведению совершенно независимой внешней политики и у нас, и там, у них.

Чекменёв неопределённо махнул рукой, поскольку не знал, какое направление указать. Та Россия была вокруг и внутри этой, равно как и наоборот. Даже в этом самом помещении сейчас кто-то находился или мог находиться, и люди проходили друг сквозь друга, не создавая никаких неудобств, никаких позитивных или негативных ощущений. Впрочем, это как раз и неизвестно. Очень может быть, что взаимовлияние миров очень велико, только незаметно и непонятно.

– Сейчас вы поставите Президента в известность о том, что наши спецподразделения в сопровождении и при помощи его людей войдут в Москву и в течение суток, я полагаю, наведение порядка будет закончено…

– Чьего порядка? – с интересом спросил Олег.

– Я так полагаю – общепринятого, – вдруг вмешался Берестин. – Когда будут устранены и изъяты (по законам военного времени, прошу заметить, и неважно, будет на это согласие ныне бездействующей власти) все причастные к попытке переворота персонажи, мы можем вернуть Президенту, Правительству, Думе теоретически принадлежащие им прерогативы. Судебные процессы и реорганизацию властных структур они смогут проводить по своему усмотрению, но под нашим контролем.

– Это, по-вашему, Алексей Михайлович, не называется именно оккупацией?

– Назвать можно как угодно, Олег Константинович. Когда в сорок пятом году союзники, после подписания немцами и японцами безоговорочных капитуляций, проводили там денацификацию и иные демократизирующие процедуры, это оккупацией называлось. Поскольку армии воевавшего противника капитулировали, а государственность распалась. Когда мы в семьдесят девятом году вводили войска в Афганистан по просьбе тамошнего законного правительства, это называлось «интернациональной помощью». Давайте назовём наше мероприятие «национальной» или просто «братской помощью», а оценивать справедливость такого термина и вообще правомерность наших действий предоставим историкам будущего.

– Очень хорошо сказано. Полностью с вами согласен, – хлопнул сильной и одновременно изящной ладонью по столу Олег. В смысле физической силы он не уступал предкам Александрам, Второму и Третьему.

– А ваша Югороссия не собирается к ним тоже свои овеянные славой дивизии вводить?

– Пока речи об этом не было. Едва ли целесообразно. Я не только введение войск, я и логически вытекающую конвергенцию имею в виду. Всё же почти столетняя разница в культуре и психологии. Хотя что-то вроде шенгенских виз и для наших граждан можно придумать. Но это вопрос не сегодняшнего дня. Лучше определиться, какие контингенты будут направлены от вас.

Перед тем как определяться, Император предложил перекусить, что означало всё то же «Белое хлебное вино» с чёрными сухариками и солёными огурчиками для мужчин и коньяк с шоколадом, за неимением в буфете джина, для Сильвии.

А тут вскоре и Секонд обернулся, доставив Президента в сопровождении Мятлева, поскольку вопрос касался непосредственно его сферы.

После нескольких протокольно-дежурных фраз, какими положено обмениваться главам союзных государств (хотя никаких договоров ещё не было заключено), Император и перешёл именно к этому вопросу. О необходимости составить, заключить и подписать хоть какую-то предварительную бумагу, которую можно будет предъявить общественности обеих стран, ну и мировым сообществам, если вдруг потребуется.

Президент после событий на даче и суток, проведённых в этой Москве, выглядел совсем не так самоуверенно, как при первой встрече. Зато гораздо спокойнее. Не только решил всё для себя и страны, но и смирился с этой перспективой.

– Что вы подразумеваете? – спросил он.

– Ну, что-то в этом роде: «Мы, высокие договаривающиеся стороны в лице «имярек»[51]заключили настоящее соглашение тогда-то и там-то. Движимые тем-то и тем-то Стороны обязываются оказывать друг другу немедленную и безвозмездную помощь в случае, если каждая из них явится жертвой внешней агрессии или внутренних беспорядков, справиться с которыми своими силами не в состоянии…» Пусть Ляхов, он у нас академик, и ваш представитель сядут и изложат, как положено. А мы посмотрим, да и подпишем. Времени очень мало. Мои бойцы готовы выступить к вам…

Олег вопросительно посмотрел на Тарханова.

– Шесть отрядов «Печенег» с полным снаряжением смогут выступить через два часа. Два батальона штурмгвардии – через три. Места переправы подготовлены. На месте их уже ждут. Что касается армейских частей – не моя компетенция.

– Кто будет командовать сводной бригадой?

– Предлагаю поручить полковнику Уварову. У него достаточный опыт, а теперь и чин. Труднее, чем в Варшаве и под Берендеевкой, в Москве не будет. Тем более – планируем придать ему несколько военных советников из местных, тоже вполне подготовленных.

– Отставить. Командовать будешь ты. Ляхов – начальник штаба. Уварова используйте по своему усмотрению. Он хорош в роли начальника «пожарной команды». Генерал Чекменёв считает, что самостоятельные роли такого уровня ему поручать рано…

– Ваше Величество, я… – попытался возразить Игорь Викторович.

Он как раз планировал противоположное – Уварова командиром, а Тарханова или Ляхова приставить к нему в роли представителей Ставки Главного командования.

– Поздно спорить. Я твоё мнение о графе учёл и принял решение. Посмотрим, что получится.

Что подтолкнуло Олега к такому варианту, было никому не понятно. Совсем ведь недавно он спорил с Чекменёвым с противоположной позиции, защищая право графа на самостоятельность и инициативу. Кроме, может быть, Сильвии. Император – любитель импровизаций, возможно, имеет на Уварова и его подразделение собственные, до поры не разглашаемые планы. Никак он не мог забыть Берендеевку и роль Валерия в её защите. Берестин со своей дивизией позже подошёл, а то ведь только рота отчаянного капитана держала фронт…

Президент и Мятлев сидели с растерянными и расстроенными лицами. Действительно, получается, что их здесь в грош не ставят, как в своё время американский посол диктаторов банановых республик, вроде Гватемалы или Гондураса. Хорошо же начинается «сотрудничество».