Книга Райский остров - Джилл Барнет

Теодор высунул язык, облизнул губы, пожевал что-то, подумал и, наконец, спросил у джинна:

– Могу я так сделать?

– Да, хозяин. Пока ты загадываешь, все правильно.

Но взгляд, который он бросил на Хэнка, ясно дал тому понять, что он насквозь видит все эти игры.

– Хорошо, ставлю желание, и давай откроемся.

Лидия и Мадди наклонились вперед и затаили дыхание.

Хэнк открыл свои карты. У него было четыре короля.

Он засмеялся и потер руки.

– Каре из королей. Любуйтесь и завидуйте.

Джинн вздохнул и осуждающе покачал головой. На лице Лидии было написано горькое разочарование.

Теодор, похоже, не собирался предаваться отчаянию. Он перевел взгляд с карт Хэнка, разбросанных по песку, на записи Смитти, потом спросил:

– Туз – самая сильная карта?

Хэнк машинально кивнул.

Затем мальчик посмотрел на Мадди, на свои карты, внезапно лицо его просияло, и он выпалил:

– Хочу, чтобы у меня было четыре туза.

Глава 16

Резкие, пронзительные звуки губной гармоники разрывали воздух. Мадди закрыл глаза и уши. В сотне метров от него Теодор бродил, не разбирая дороги. Кепку Хэнка он надел козырьком назад и изо всех сил дул в гармонику.

Хэнк нахмурился и пробормотал Маргарет:

– Мне кажется, у меня из ушей идет кровь.

Маргарет уселась с ним рядом, потерла глаза руками и тяжело, можно сказать, обреченно вздохнула.

– По крайней мере утешимся тем, что он не сможет сейчас сказать «я хочу».

Теодор выдал ужасную, душераздирающую ноту. Все поморщились и одновременно вздохнули.

– Боже мой! – простонал Хэнк.

Маргарет с жалостью посмотрела на мальчика.

– Он, я уверена, очень талантлив, просто его способности в чем-то другом.

– В покере, – хмыкнул Хэнк.

– Не могу поверить, что он потратил желание на карты. – Маргарет как будто разговаривала сама с собой. – Надо было предвидеть. Такая вероятность была.

Хэнк пригладил волосы, потом стал рассеянно тасовать колоду карт. Сосредоточенно глядя на карты, он задумчиво произнес:

– Это был настоящий шедевр.

– Какой еше шедевр?

– Те карты, которые я сбросил парнишке. Самые плохие карты, которые я кому-либо сдавал в жизни.

На лице Маргарет было написано величайшее возмущение и недоумение. Она посмотрела на Мадди. Тот пожал плечами, решив, что политика невмешательства – самый безопасный для него вариант. Она обратилась к Хэнку:

– Ты что же, обманывал пятилетнего мальчика?

Хэнк бросил на нее взгляд, который говорил о том, что он явно переоценивал ее умственные способности.

– Проклятие! Разумеется, я плутовал.

– Ох, извините меня, ради Бога! Как глупо было с моеи стороны думать, что взрослый мужчина может и так победить ребенка, не жульничая, особенно в игре настоящих мужчин.

Ответ Хэнка потонул в сильном раскате фальшивых звуков, извергавшихся Теодором. Мадди подумал, что это и к лучшему. Никто из них не услышит ответа. Сам он прочитал его по губам. Теодор дунул еще раза три. Мадди даже забеспокоился за свои зубы. Как бы они не вылетели, так их сводило. Взглянув на своих соседей, Мадди понял, что и им не лучше. Хэнк пробормотал:

– Как будто тысяча гусей умирает.

– Эй, Хэнк! – Теодор бежал к ним, размахивая несчастным инструментом. – Ты слышал? – Он выдал еще пять нот, одну хуже другой. – Тебе понравилось? Я стал лучше играть, правда?

Мальчик смотрел на Хэнка, как будто ожидал, что тот ему сейчас орден повесит.

Хэнк молчал как убитый и разглядывал Теодора, как миссис О'Лири, должно быть, смотрела на большой пожар Чикаго – с изрядной долей раздражения и покорности судьбе.

Теодор же, естественно, ничего не заметил и жизнерадостно продолжал:

– Я хотел бы...

Хэнка и Маргарет одновременно подбросило на месте, и они подскочили к ребенку, вместе вскрикнув:

– Остановись!

Хэнк успел зажать ему рот. Теодор смотрел на них поверх загорелой руки Хэнка широко раскрытыми глазами.

– Понимаешь, что ты мог сделать?

Теодор кивнул, и тогда Хэнк осторожно убрал руку.

– Прошу прощения, – сказал мальчик, опустив голову. – Я чуть не использовал свое последнее желание, да?

Маргарет обняла его за плечи.

– Теодор, ты дал нам слово, что ты обязательно поговоришь с нами прежде, чем загадаешь последнее желание.

Маленькое веснушчатое личико посерьезнело. Мальчик кивнул.

– А мы, в свою очередь, обещали не говорить больше о том, чтобы покинуть остров. Так мы договорились.

Теодор опять кивнул, и она потрепала его по плечу.

– Я знала, что ты не забудешь.

– У меня ведь уже лучше получается, да?

Мальчик поднес гармонику к губам и стал дуть с такой силой, что его лицо сразу покраснело.

Маргарет содрогнулась, а Хэнк отвернулся.

– Хэнк, ну скажи что-нибудь. Уже неплохо звучит? Я ношу твою кепку задом наперед для удачи и очень стараюсь.

– Уже получше, парень, – медленно повернулся к нему Хэнк.

– А Лиди страшно злится. Говорит, что я так громко играю, что кокосы падают с пальм, а один чуть не убил ее.

Наступило неловкое молчание. Хэнк потянулся, ободряюще потрепал Теодора по плечу и сказал:

– Мы потренируемся, хорошо?

Мальчик радостно заулыбался:

– Вот здорово! Мне почему-то казалось, что я ужасно играю.

Он повернулся и побежал, но вдруг остановился и повернулся к Мадди:

– Ты зеваешь.

– Да, господин.

– Ты хочешь обратно в свою бутылку?

– Хотелось бы, хозяин.

В бутылке хорошо. Тихо, спокойно. Никаких споров, никаких концертов для гармоники соло. Теодор достал из кармана штанов бутылку и протянул руку вперед.

– Оставь ее здесь, Теодор, – сказала Маргарет, – я ее сохраню.

Мальчик посмотрел на бутылку, потом на Мадди. Тот с радостью кивнул, так как женщина внушала ему доверие.

Теодор поставил бутылку на камень рядом с джинном и побежал, размахивая гармошкой.

Мадди удовлетворенно вздохнул и стал парить над горлышком.