Книга Кости и цветы - Ярослав Гивиевич Заболотников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Обычные напитки не властны над ясностью моего разума, помнишь? — изумрудный взор гулял между серыми, как сумерки, глазами.
— И впрямь. Глупости несу.
— А я полагала, ты несёшь меч. За спиной. И как воин должен защищать свою королеву. От любой напасти, — неторопливая речь полнилась таинственностью.
— Какая же напасть беспокоит мою королеву? — вовлёкся в игру Джон.
— Древняя и неискоренимая. Холод. Однако реку я покидать не намерена.
— Боюсь, сталью здесь не отделаться. Но не стоит отчаиваться. В арсенале имеется огонь страсти. Жаркий, приятно обжигающий, какому даже вода нипочём, — тёплая ладонь медленно спускалась по манящему изгибу талии. — Если моя королева одобрит выбранное оружие, у напасти не останется и шанса.
— Доверюсь опыту бывалого воина, — шепнула на ухо Лайла и нежно провела клыком по крепкой шее.
Пара сместилась чуть правее, к крутому берегу, где растущее на краю дерево скрыло их под развесистыми ветвями. В кроне, над влюблёнными, звонко щебетали птицы, а там, совсем высоко, по сизому небу плыли розовые облака.
* * *
Сидевшая на бочке Эрминия смотрела, как Рэксволд отрабатывает удары, жалит утреннюю дымку чёрной коброй: клинки рассекают воздух, скользят вокруг кистей и рвутся в атаку с уже изменённым хватом, в готовности выпустить кишки незримому врагу. Сколько она помнила ассасина, ежедневные тренировки — его нерушимая черта. Теперь, под действием магической заразы, их интенсивность возросла. Передышки для слабаков. Максимум приёмов и упражнений за полчаса.
Сегодня даже Шойсу решил отдать дань физическому превосходству. Тренировался с копьём и клинком, хотя его ведение боя скорее напоминало вихрь. Быстрый и смертоносный, где то сверкало остриё, то блестело лезвие, то сиял рассветом стальной набалдашник.
Мечи же северянки привычно покоились в ножнах. Если вся твоя жизнь — борьба за существование, невозможно забыть, как резать глотки или рубить головы. Ведь это на порядок проще, чем выживать в жестокой пелене бурана, разводить костёр заиндевевшими пальцами и различать припорошенные снегом капканы.
Когда с реки вернулись Джон с Лайлой, свежие и весёлые, странники позавтракали да поехали дальше. В сумках теперь лежала крынка творога из альпачьего молока, лепёшки с пряными травами и фруктово-ореховые пастилки. Все, включая лошадей с мефитом, были напоены, накормлены и готовы к новым свершениям: сегодня предстояло миновать горный перевал.
Однако не успела деревня растаять в дымке, как на дороге, у леса, внимание странников привлекла телега, запряжённая каурой лошадью. Явно сломанная. У колеса возился тучный селянин в панаме, из-под которой выбивались похожие на солому волосы, будто из них эту панаму и сплели. Рядом неспешно расхаживала девушка в кружевном чепчике и сарафане: её круглый живот выдавал скорое материнство. А в самой телеге сидел паренёк с длинной лютней, который то лениво перебирал струны, то утирал нос рукавом рубахи.
— Ты не отвлекайся, рассказывай… — возродила прерванную беседу Эрминия, когда незнакомцы остались позади: очень уж хотелось смыть болтовнёй образ пузатой девки, в какую однажды предстояло превратиться.
— И то верно, — вернулась к планам Лайла. — На привале научу вас входить в резонанс с потоком. Возможно, даже получится…
— Вот так новость, — вдруг прилетело в спину. — Земляки в цветячем королевстве?
Под вздох северянки взгляды остановившихся всадников замерли на беременной: невзирая на положение, её приятное лицо казалось по-весеннему свежим.
— А не подсобите? — улыбнулась незнакомка. — Видите, муж — балбес хилый, брата пыльцовая боляка разбила, а сама на сносях, — в эльтаронской речи изредка проскакивали ардонэйзийские слова. — В кои-то веки думала к кузине приехать по-подобански, нет же ж, надо было телеге закочевряжиться.
— Язык бы прикусила, — утерев пот со лба, проворчал селянин. — Нечего было сырость у колеса разводить. Оно и так туго шло, теперича вообще заклинило.
— Конечно. Стоящие впритык корыта виноваты. Смазюхивать не пробовал?
— Ой, всё, молчи, баба, — селянин махнул рукой. — Много ты понимаешь, — он перевёл усталый взор на всадников: — Братцы, не поможете?
— Провернуть, что ли, надо? — направил коня к телеге Джон.
— Ага. Разработать чутка. Чтоб хоть до деревни докатиться. Там уж придумаю чего-нибудь.
— Боги… — ассасин лениво поехал следом.
Как показывает практика, дела одной минуты зачастую выливаются в уйму времени. По этой причине остальные спешились, взяв лошадей под уздцы. На фоне запряжённой кашлатки с репьями в спутанной гриве, животные странников выглядели благородно. Особенно, Бамбук. Статно и элегантно.
Лайла поглаживала невидимую головёнку мефита, когда на заклинившее колесо легли руки Джона. И тут у него над макушкой… прогудело копьё. Оно с хрустом проломило лютню и вошло в грудь паренька. Пригвоздило его к борту телеги! Под звук лопающихся струн музыкант задёргался — из приоткрытого рта на рубаху полилась кровь.
Изумлённые взгляды метнулись к Шойсу, какой подлетел к испуганной девушке и пнул её в живот, заставив согнуться пополам. От такой жестокости Лайла потеряла дар речи. Джон же наоборот:
— Ты что делаешь?!! — выдёргивая из ножен клинок, заорал он, а потом услышал, как на дно телеги брякнулось что-то тяжёлое, знакомо задребезжало о доски. Слух не обмануть. Это был меч, всё это время скрываемый за лютней. Напряжённый взор метнулся обратно: из-под сарафана беременной выпадали корки смятого арбуза, вероятно, ровной половины, так обманчиво похожей на живот.
Плечо следопыта обдало брызгами — стоявший рядом селянин осел с перерезанным горлом. Его левая рука пыталась зажать смертельную рану, а из правой — выпал девственно чистый нож, какой скоро был должен окраситься в алый цвет.
— Не за что, — отряхнул кинжал Рэксволд, но его голос утонул в раздавшихся неподалёку воинственных криках.
Шокированная происходящим Лайла увидела, как из леса к телеге бегут ещё четверо разбойников. Взяв себя в руки, вампирша ослепила их вспышками огня: бороды и усы обратились в скукоженный пепел, а от ресниц не осталось и следа. Двух замешкавшихся бандитов зарубила подскочившая Эрминия, остальных же настигли метко брошенные кинжалы. Они вмиг вернулись в руки ассасина, оставив вдалеке аккуратную дырку в виске и похожий на кровавый кисель глаз. К этому моменту мефит уже искал притаившегося в лесу стрелка, но опасения были напрасными: по-видимому, банда сделала ставку на спектакль, а шатенку в платье предсказуемо не приняли за боевую единицу.
— Как, Джон, починил колесо? — плюнул на труп «селянина» Рэксволд. Затем посмотрел на Шойсу, что держал за волосы стоявшую на коленях девушку, возле которой валялись чепчик и ещё один нож.
— Как он понял… — недоумённо пробормотал следопыт. — Разглядел засаду… ещё и с повязкой на глазах…
Дроу повернулся к встревоженной Лайле и, изобразив жест дарения, толкнул русую девушку ей под ноги:
— Hizpin’es.
— Видимо, кто-то решил расплатиться за броню, — Эрминия упёрла мечи в землю, и под ними стала образовываться багровая лужица. — Не хочешь её башкой кол украсить?
— Мы не сами это придумали… — подняв серые глаза, прерывисто заговорила девушка. — Наводка из дерёвни пришла… — опасливый взор бродил между воинами. — Он сказал, золотыни у вас много… Готова сдать его с потрохами… в обмен на свою жизнь.
— А там ещё одна засада, да? — ассасин вертел пальцами кинжал. — Кто там говорил, что я девок не убиваю? Смотрите.
— Hizpin’es, — Шойсу преградил тому путь и внимательно поглядел на Лайлу.
— Так… — тяжело вздохнула она. — По порядку. Во-первых, мы не расплачиваемся людьми, — хмурая вампирша показала дроу скрещенные руки. — Во-вторых…
— Suh’ouzt, — перебил её Шойсу и, взяв девушку за волосы, усадил у своих ног.
Умело задранный подбородок. Выскочивший из наруча клинок. Остриё, кольнувшее лоб над зажмуренными глазами. Нет, он не убить её хотел — что-то вырезать на коже. Клеймо?
— Шойсу! — строго глядела на дроу Лайла. — В нашем мире нет рабства, — она снова показала запрещающий жест и уронила взор на разбойницу: — Поднимись. Раз уж так сложилось, твою судьбу определит закон.
— Меня же повесят… — стоило той попытаться встать, как клинок ото лба угрожающе переместился к шее — пришлось без резких движений сесть обратно.
— Достаточно, — указала на клёпаный наруч вампирша, а затем, тронув запястье, изобразила задвинутое оружие.
Тёмная ладонь на секунду взмыла к лицу — на дорогу упала сорванная шаль. Бирюзовый взгляд был полон непокорности, а прищур добавлял ему налёт жестокости. И не зря: из-под прижатого к горлу лезвия проступила кровь.
— Правильно, прирежь
