Книга Войны кровавые цветы: Устные рассказы о Великой Отечественной войне - Кутзее

у фашистов.

В каком это районе было, не знаю, только приходит он к начальнику управы одетый фашистским офицером и говорит: «Обоз хлеба надо собрать подвод пятнадцать — двадцать и отправить в соседнюю деревню». Получил от него староста это задание, собрал обоз хлеба и погнал в деревню, ему указанную. А Беспарточный вызвался сам этот обоз сопровождать. Говорит людям, которые с обозом ехали: «Следуйте за мной». И повел этот обоз дорогой, совсем неизвестной. Завел в лес, а там этот обоз встретили партизаны.

День проходит, второй, третий — обоза нет. Тут только догадались полицаи, что то не фриц был, а Беспарточный.

13. Показал Попова

Был у нас партизан по фамилии Попов. Не знаю, как звали по имени, не так важно. В партизанах кого звали по имени, кого по фамилии. И фамилию часто брали чужую. Свою знали только командир да комиссар. Так что я и говорю, это не столь важно.

Смелым Попов был до невозможности. Один в немецкий гарнизон ходил.

Однажды идет по селу, где гарнизон стоял, — идет и слышит, два немца переговариваются, как бы им Попова поймать. А Попов по-немецки понимал. Он взял да и подошел к ним. Немцы его не узнали, потому что шел он босиком, без шапки, в рваном пиджачишке, рваных штанах, одним словом — бродячий нищий.

Подошел Попов к немцам, да и говорит:

— Папочки, может, вам хочется поглядеть на Попова. Идемте, я покажу вам Попова.

Немцы рады. Повел их Попов. Завел в подходящее место и пристрелил. Забрал оружие — и к своим. Только его и видели.

14. Разведка Стрельца — Золотые зерна

Чудеса творил Филипп! Ведь как он разведку делал? Наденет женскую одежду и идет вдвоем с Амбулатом, тоже партизаном, на село, занятое фашистами. К самому помещению шел, где они находились. Был он разведчик лихой, ничего не боялся.

А то стариком оденется: шапочку наденет, одежонку кой-какую, сядет в сани — и пошел! А пешком не ходил, все в санях. Приезжает в деревню, сажает женщину какую-нибудь к себе в сани, смеется: «Садись, едем, будем кататься». Маскировался, значит! Едет, сам по дороге все примечает, что надо.

Или дров наложит в сани. Наложит и проедет в деревню. Он едет по селу и смотрит, где что. Остановится, бывало, даже закурит с фрицем и словом перекинется (он мог по-немецки, как по-русски, говорить). А у самого под шубой оружие на изготовку. Ну, погутарит, погутарит он с фрицем, узнает, какой гарнизон стоит и где. Все, в общем, разузнает, что надо. А потом эти данные привозит в отряд.

15. Дука

1. Целые легенды об отряде Дуки ходили. Это самый сильный отряд был, самый опасный для врага, самый неуловимый. Говорили, будто все автоматчики в этом отряде, что автоматы у них беззвучные, что Дука появляется со своим отрядом внезапно, будто из-под земли.

И правда, сегодня мы здесь, а завтра — за семьдесят километров: мы всегда отдельными группами действовали. А беззвучных автоматов у нас не было. Была одна беззвучная винтовка, и употребляли мы ее для истребления диверсантов или снимали ею часовых, чтобы не обнаруживать себя.

Бывало, фашисты спрашивают у населения: «Какое оружие у партизан?» Те начинают описывать наши автоматы, а фашисты тотчас: «О, это Дука! Дука! Надо уходить!»

Возвращались мы однажды с боевой операции. Фашисты устроили засаду. Когда они открыли огонь по колонне, Дука скомандовал: «Вперед, на врага!» Весь отряд был подхвачен как вихрем, полетели вперед. Враги разбежались кто куда…

2. Как они нас боялись, эти фрицы! Едут по лесу и оглядываются. И было им чего бояться! Что ни день — взвода нет! Что ни день — эшелон под откос!

Один раз мину под дзот заложили. То-то дали им жару! Партизан нет, а дзот взлетел на воздух!

3. Во сколько фрицы мою голову ценили, не знаю. Но сколько раз они меня хоронили.

Идешь, видишь — на дороге могила. На могиле надпись: «Такого-то числа погиб партизан Дука». И число поставят и прибавят: «Дука капут!»

Разроем могилу, а она пуста.

Вот тебе и «капут Дука!».

4. В шестом часу утра мы захватили майора. Захватили в одном белье, в постели, еще тепленького, как говорится.

— Как вы узнали, что я здесь? — спрашивает меня майор. — Ведь я только приехал!

И руки к вискам поднял и ужас на лице.

— О, эти русские!

А мне один старик на селе сказал:

— Знаешь, у них, фрицев, начальник большой приехал. Высокий такой!

А он, майор, верно, длинней меня сантиметров на двенадцать.

Как узнали мы про него, решили захватить его. Мы рано утром нагрянули. Ну и, понятно, захватили!

5. Отряд Дуки перешел однажды через железнодорожное полотно, и сразу завязался бой. Много фрицев попало тогда в плен.

Начали фрицев допрашивать, зачем они здесь очутились. Один из них говорит: «Мы хотели поймать Дуку живьем и представить его к нам в штаб». Дука был на этом допросе. Говорит он пленному:

— Ты видишь меня?

— Вижу! — тот отвечает.

— Я самый и есть Дука! Хотели меня живьем видеть, так глядите.

16. „Где партизаны?“

Рассказывали, будто партизан один, старик это был, приходил в село, где полицаи были. Приходил к полицаям и говорил:

— Партизаны нас грабят, житья от них нет! Помогите!

Нарочно так говорил, чтобы полицаев заманить. А полицаи старика спрашивают: «Где партизаны? Далеко? Веди нас к ним! Да смотри, коли обманешь, прикончим!»

Пошел старик. Полицаи за ним. А партизаны засаду в лесу, близ дороги сделали. Как полицаи подошли, так они, партизаны, сразу огонь открыли. Еле живые полицаи вернулись на село. Из них даже не вернулись многие.

Утром полицаи пошли к околице. А там столб стоял у околицы. Видят они — на столбе прибиты старые рваные голенища. Уж такие-то старые, уж такие-то рваные, где только взяты были такие? Прибиты эти голенища к столбу, а под голенищами подписано: «Эх вы, полицаи! У вас партизаны под носом обуваются и разуваются, а вы и не видите!»

С тем полицаи и остались.

17. „Партизан разве уничтожишь?“

Когда зимой на партизан наступление делали фрицы, так те, кто в плен к партизанам попадал, говорил:

— Партизан разве уничтожишь? У них подземные ходы подо всем лесом. И ходы эти до самой Москвы.

И еще говорили:

— Они, партизаны, по земле не ходят, все под землей. Куст поднимут и выйдут из-под куста.

18. Чапаев