Книга Круг перемен - Ирина Анатольевна Богданова

добежал до дерева, Анфиса поджидала его, покусывая травинку. Даже не запыхалась! Максим опёрся руками о колени, чтобы перевести дух.

— Здорово! Ты, наверное, спортсменка-разрядница.

Он увидел, как её глаза еле заметно напряглись:

— Мастер спорта по бегу. Была.

— Почему была? С такой шикарной техникой тебя хоть сейчас в сборную России!

— Я и была в сборной России, до тех пор пока меня не сбило машиной. — Её губы сжались в жёсткую линию. — Я вся переломанная, а одна нога короче другой, и я хромаю.

— Хромаешь? — Максим не смог удержаться от возгласа. — Все бы так хромали!

Анфиса улыбнулась:

— Ортопедические стельки, конечно, творят чудеса, но для спорта я не гожусь.

— И ты выдержала? Не сломалась? Круто! Я знаю, как некоторые переживают уход из большого спорта. Один раз даже приходилось знаменитого хоккеиста из петли вынимать.

Максим посмотрел на неё с таким неприкрытым восхищением, что Анфиса зарделась и опустила глаза.

Таким взглядом мужчина смотрел на неё впервые. Нет, конечно, после удачных забегов ребята из сборной поздравляли, дружески хлопали по плечам, даже кричали «ура!», но вот так — пристально, ясно, глаза в глаза — никогда не смотрели.

Она зачем-то сорвала веточку орешника и стала перебирать пальцами листочек за листочком. Максим сделал шаг вперёд, словно хотел обнять в утешении, но остался стоять неподвижно. Понтус тут же вклинился между ними и забил хвостом.

Максим посерьёзнел:

— Надеюсь, виновник ДТП понёс наказание?

Анфиса кивнула:

— Понёс. Он умер. Утонул в бассейне. — Она помолчала и горячо добавила: — Но я его простила. Правда простила. Ты не думай, я не лукавлю. Я много думала об этом, но потом поняла, что каждое испытание открывает для нас новые возможности. Вот для меня спасательным кругом стала фотография. Посмотри, как красиво, разве не чудо? — Она указала рукой на дом, чуть подкрашенный полосой заката, и вдруг охнула: — Ой, именно этот ракурс я и ждала всю неделю! Стой здесь, я сейчас.

Она умчалась со скоростью ветра и через несколько минут вернулась с камерой и треногой.

Чтобы Понтус не лез под ноги, Максим взял его за ошейник и стал смотреть на Анфису. Когда она фотографировала, её лицо словно светилось изнутри затаённой радостью и той непостижимой красотой, какую не купишь в самом дорогом косметическом салоне. Он замечал, как она сдвигает брови, настраивая фокус, меняет объективы и фильтры, как сосредоточенно проверяет качество снимка, как отступает то влево, то вправо, делает шаг назад и взмахивает рукой, отводя со лба волосы. Наверное, он мог бы сидеть так бесконечно. Наконец она опустила камеру:

— Кажется, всё.

— Покажешь?

Максим подошёл к Анфисе, и она пролистала ему несколько последних снимков на мониторе.

Руины здания были завораживающе прекрасны какой-то неповторимой, волнующей аурой места, где на землю сходят стихии рассветов и закатов, чтобы прикоснуться к тёмному бархату старой кирпичной кладки. На миг показалось, что за выбитыми окнами можно разглядеть силуэты людей, а при некоторой доле воображения услышать их голоса и разглядеть лица, пересекая время и пространство на невидимой машине времени.

Если восстановить или перестроить особняк, то имеет смысл открыть гостиницу, но не скромный дешёвый мотель, а что-нибудь этакое, романтичное, в стиле барской усадьбы девятнадцатого века.

Максим отдал Анфисе камеру и покачал головой.

— У тебя большой талант. Даже я захотел приобрести развалины в собственность, хотя зарплата майора полиции далека от совершенства.

Она мимолётно улыбнулась:

— Плюс покупки ещё в том, что усадьба не включена в Список культурного наследия, поэтому новый хозяин может реставрировать её на своё усмотрение, и никакие конторы не станут чинить препятствий. — Она вопросительно посмотрела на Максима: — Какие у тебя задумки?

Ответ Максима вылетел сам собой:

— Я бы договорился с Дворцом бракосочетания и открыл уединённый отель для молодожёнов.

Он заметил, что Анфиса едва сдержала смешок:

— У тебя был опыт слишком шумного свадебного путешествия?

— Нет. Вообще никакого не было. А у тебя?

— У меня тоже, — ответила она моментально. — Меня не интересует тема замужества.

Она ответила слишком быстро и слишком браво, как бывает на допросах, когда человек тщательно скрывает правду, в том числе и от себя самого. Чтобы спрятать замешательство, она наклонилась погладить Понтуса:

— Ну что, пёс, тебе пора домой?

— А тебе? — ответил за Понтуса Максим. — На твоей машине петербургской номер. Давай поедем вместе, караваном.

Он помог Анфисе сложить треногу и понёс её к машине. Она пошла следом, неслышно ступая по мягкой траве, и остановилась у открытого багажника.

— Я останусь тут ещё на ночь. Поеду утром. Так что давай попрощаемся.

Максим переступил с ноги на ногу и вдруг понял, что боится оставить её здесь одну. Он почесал пятернёй в затылке:

— Знаешь, если ты не прогонишь, то я, пожалуй, тоже останусь.

Лёгкая тень, набежавшая на её лицо, исчезла, как только Анфиса подняла голову.

— Оставайся, пока особняк господ Беловодовых остаётся общедоступным местом отдыха, а то вдруг предполагаемый хозяин объявит его закрытой территорией.

— Беловодовых? Ты назвала Беловодовых? — не поверил ушам Максим.

Анфиса вопросительно подняла брови:

— Мне так сказали. А в чём дело? Тебе известна фамилия?

— Ещё как, — протяжно произнёс Максим. — Ты себе даже не представляешь, насколько хорошо известна. Это моя фамилия.

* * *

Пламя ночного костра взметало вверх россыпь крошечных золотых мошек, словно они роились в сердцевине сухих веток и нетерпеливо ждали, когда к ним поднесут огонёк зажигалки. Растворившиеся в ночи сумерки унесли с собой дневные тени, и тёмная громада леса подступила так близко, что, казалось, ещё чуть-чуть, и ели протянут лапы к плечам. Максим подбросил в костёр пару шишек и посмотрел на очертания особняка.

— Вот так поедешь выяснять алиби вора-рецидивиста Колокольцева по кличке Бубенец, а наткнёшься на фамильное имение. — Он перевёл взгляд на Анфису: — Шучу, конечно. Мало ли Беловодовых на Руси, но вообще-то интересно и загадочно. — Он оглянулся на остов здания и лёгким жестом прикоснулся к руке Анфисы. — Спасибо тебе, Анфиса.

— За что?

Максим шевельнулся, и его губы тронула улыбка:

— А за всё: за ночь у костра, за усадьбу, за фотографии, которые ты мне обещала переслать, за то, что ты такая отважная.

Она резко повернулась в его сторону, и Максим увидел, как в её глазах отразились блики костра:

— Ты знаешь, кроме руин, здесь есть церковь, построенная госпожой Беловодовой. Если хочешь, то я тебя туда свожу.

— Хочу, конечно, ещё спрашиваешь. Хотя исторические загадки не моя область, но воображение будоражат. — Он помолчал. — Ты сказала, что хозяйка сожгла усадьбу собственными руками? Криминал, однако. Тут есть над чем подумать.

Анфиса запахнула накинутую