Книга Эксплеты. Совет Девяти - Ирина Фуллер

Король откинулся на спинку кресла.

– Но получить информацию побыстрее мы можем? – уже гораздо сдержаннее спросил он.

– Делаем все возможное, Ваше Величество.

Эйгир устало потер лоб.

– Что ты думаешь, – он неопределенно махнул рукой, – обо всем этом?

Бериот окинул взглядом разложенные на столе газеты.

– В подлинности письма Ее Высочества сомневаться не приходится. Поэтому нам необходимо направить усилия на то, чтобы выполнить просьбу принцессы, и на то, чтобы найти ее саму.

Эйгир кивнул:

– Я думаю так же, но спрашивал тебя не об этом.

– Я это понял, Ваше Величество. Однако мне не кажется, что я готов ответить. Мы как канатоходцы, которые выполняют трюки на Летней площади. Никто не знает, чем закончится номер, но все, что нам остается, – это идти вперед, балансируя и стараясь удержаться на канате.

– Тебе стоило стать поэтом, Бериот, – с насмешкой отозвался Король.

– Мне приятно, что вы смогли оценить тонкость метафоры, Ваше Величество, – Бериот чуть склонил голову в знак признательности. – И сейчас вы сможете по-настоящему прочувствовать ее глубину. Вы знаете главное правило? Смотреть не вниз, а на конечную цель, куда атлет хочет прийти. Вы определили конечную цель, мой господин?

Король постучал пальцами по мраморной столешнице, внимательно глядя на Дольвейна. Умен, хорош собой, с врожденным умением располагать к себе. Эйгир одновременно испытывал к нему симпатию и недоверие. Порой он задавался вопросом, стоило ли держать при себе Советника, которому нельзя было полностью доверять. Но симпатия, очевидно, была сильнее. К тому же порой именно хитрость Бериота помогала справляться с трудностями. Его готовность поступиться моральными принципами ради достижения целей. Умение видеть слабые места противника и вовремя надавить на них.

Сейчас их интересы неожиданными образом пересеклись, хотя это и не было очевидно. Если Омарейл не вернется в замок, наследницей станет Севастьяна. Не было никаких сомнений, что Бериот, формально оставаясь принцем при Королеве, фактически возьмет власть в свои руки.

Именно поэтому Советник был плохим компаньоном в поисках пропавшей принцессы.

– Пускай будет то, что до́лжно, – ответил наконец Король неопределенно.

Бериот посмотрел куда-то в окно, затем перевел взгляд на Эйгира и непривычно взволнованно сказал:

– Я понимаю, почему моя помощь может казаться вам неуместной, Ваше Величество. Но, смею заверить, я считаю своей прямой обязанностью вернуть Ее Высочество во дворец и стабилизировать ситуацию в королевстве. Я мог совершать поступки, из-за которых у вас сложилось обо мне мнение как об изворотливом и циничном человеке. Но все, что я делал, я всегда делал для вас. Долг и честь для меня – не пустой звук. Я служу Ордору и вам, мой господин.

Король сжал виски. Именно за такие вещи он не любил Бериота больше всего: проникновенные речи, бьющие в самое сердце, правильно подобранные интонации, искренний взгляд. И Эйгир снова и снова чувствовал, как логика подчиняется эмоциям.

– Что ж, Бериот, – правитель прикрыл глаза на мгновение, а затем пронзительно посмотрел на молодого мужчину. Тот не дрогнул, давно привыкший к внушающей многим трепет личности Короля. – Наша цель, я полагаю, – продолжил Эйгир, – начать гражданскую войну.

V

Успад

Омарейл открыла глаза и в ту же секунду встретилась взглядом с Нортом Дарритом. Он смотрел на нее прямо, будто рассчитывал разбудить взором.

– Что? – хрипло спросила она, сонно потирая лицо.

Повозка, в которой они ехали, чуть тряслась, Омарейл тоже покачивалась из стороны в сторону, а вот на Даррита это как будто никак не влияло.

– Что вы знаете о Патере Успада? – спросил он без вступлений.

Омарейл начала привыкать к этой манере своего попутчика погружаться в думы, не замечая ничего вокруг, а затем внезапно выдавать вопрос или умозаключение. Даррит делал это так, будто считал, что Омарейл слышала все его мысли и для нее не было сюрпризом то, какой темы он решил коснуться.

– Север Бордора, – вздохнув, отозвалась Омарейл. – Очень занудный тип.

– Как я понял, по-вашему, многие обладают этим недостатком, – равнодушно прокомментировал это Даррит.

Принцесса закатила глаза:

– И ты возглавляешь список. Никаких эмоций, никакого веселья, только и знаешь, что раздавать указания и задавать вопросы.

Даррит бесстрастно ответил:

– По крайней мере, я знаю, что я из себя представляю.

Омарейл сверкнула глазами:

– Что ты хочешь сказать? Я тоже знаю, что из себя представляю.

– Вы понятия не имеете. А теперь, прошу, без ваших оценок. Сухо и по делу. Север Бордора.

Они ехали уже шестой час. Из Агры в Успад легко добраться поездом: железная дорога огибала горный хребет, и за девять часов паровоз с восемью вагонами доносил пассажиров от одного города до другого. Но, увы, этот путь был закрыт для Омарейл и Даррита из-за невозможности воспользоваться паспортом Мираж Селладор. Без документа не купить билеты на поезд. Находясь в розыске, принцесса имела все шансы быть схваченной стражниками прямо на вокзале Успада.

Именно поэтому им пришлось найти иной способ добраться до нужного места. Короткий путь лежал через горы, но извозчики сообщили: дорогу в это время года так заметало снегом, что пробраться по ней на экипаже и думать было нечего. Невысокий парень по имени Лазурит пообещал довести их до деревни Усть, а там предложил спросить совета у местных.

И вот-вот припорошенный пушистым снегом лес должен был закончиться, уступив место небольшому поселку. Пока же этого не произошло, Омарейл постаралась сосредоточиться и выудить из памяти все немногочисленные встречи с Севером Бордорой.

– Он стал Патером уже в четвертый раз. Я знаю, что в Успаде его любят. В других городах – не так чтобы очень. Бериот говорит, что Бордора слишком яростно отстаивает интересы своих людей, и иногда от этого страдают другие. Еще я знаю, что он довольно груб и несдержан. Со мной постоянно разговаривал о каких-то праздниках…

– Праздниках? – переспросил Даррит.

От его слуха не ускользнуло, как неуверенно прозвучали слова принцессы.

Чуть нахмурившись, Омарейл принялась вспоминать последнюю беседу с Севером Бордорой.

– Он готовился к празднику Весны. Обещал мне, что третья песнь будет обо мне… Я не стала уточнять, что он имел в виду, но звучало… статусно.

– Он имел в виду, что во время традиционного празднования первого дня весны, – поучительным тоном отозвался Даррит, – во время песнопений первая песнь будет посвящена Солнцу, вторая Луне, а третья – вам. Третья песнь всегда посвящается значимой персоне. Как правило, Королю, но допустимо выбрать кого-то еще. Это считается большой честью.