Книга Приеду к обеду. Мои истории с моей географией - Екатерина Рождественская

Когда жил в Москве, то возвращался к себе в номер в основном спать, а большую часть времени проводил или на репетициях, или у друзей. Очень часто заходил к нам в квартиру на Калининском. Мама с бабушкой прямо с порога усаживали его обедать, а после, с чашечкой кофе в руке, он отправлялся к папе в кабинет, где они или работали, или играли в нарды, постоянно дымя, или он напевал новую песню в четверть, даже нет, в 1/10 своего шикарного голоса. Нам казалось, что не так уж и громко, мы привыкли, но соседи все равно звонили в дверь, – не ругаться, нет, что вы, просто хоть взглянуть на живого Магомаева и попросить у него автограф.

Магомаев был в те времена живым воплощением бога, правда. За ним ходили толпы девушек, его машину поднимали и несли на руках, его просто боготворили. Консьержки в нашем доме являлись на дежурство со своими чадами и домочадцами, чтобы все, так сказать, могли прикоснуться к прекрасному. Или хотя бы посмотреть, как он проходит к лифту. Устраивали партизанские засады. Весь дом знал, что у нас почти ежедневно бывает Магомаев. А наш дом на Калининском – это целых 24 этажа! И все эти жильцы, ну почти все, правдами и неправдами пытались у меня или у бабушки вызнать, когда именно должен появиться в подъезде Сам. К маме с папой не приставали, понимали, что бессмысленно, все равно ничего не скажут. А на нас с бабушкой, видимо, была какая-то надежда.

К приходу Муслима бабушка всегда готовила омлет и его странно называла – кюкю. Конечно, это не совсем кюкю, а бабушкина вариация на тему. Ну, чтобы Муслимчику сделать приятное.

4 яйца;

20 г сливочного масла;

1 ч. л. растительного масла;

соль, перец;

помидорки;

кинза;

укроп;

петрушка;

зеленый лук;

чеснок.

Казалось бы, обычные ингредиенты. Это так, но секрет кроется совсем в другом: не взбивайте яйца, а просто размешайте их. Потом добавьте соль, еще раз просто перемешайте. И дальше засыпьте в яйца порезанные помидоры и мелко нашинкованную зелень, причем много, много зелени! Возьмите форму для запекания, смажьте ее растительным маслом, вылейте в нее эту прекрасно пахнущую мешанину и отправьте в духовку на 20 минут выпекаться при температуре 220 °C. Заметите румяную корочку – смело вынимайте омлетное кюкю из духовки. Полейте его сверху растопленным сливочным маслом. И на стол вместе с блинчиками, селедочкой, картошечкой, гренками и прочими прелестями…

Муслим, как и любой кавказский мужчина, не то что любил готовить – на это у него и времени-то никогда не было – а имел какое-то особое врожденное чутье на готовку, чаще общался с мамой и бабушкой на кухне, чем сидел за столом с гостями, и советовал, что из трав куда добавить, когда правильней при жарке солить мясо, как быстро очистить чеснок и вообще давал нужные и полезные кулинарные советы. Именно от него, например, мама узнала, что бывают котлеты не только из мясного фарша, но и с добавлением тертой картошки. Вот рецепт его котлет.

Бралась говяжья вырезка, прокручивалась через мясорубку, потом на мелкой терке туда же в фарш натиралась одна сырая картофелина, одна небольшая луковка, немного чеснока, соль, перец, мелко нарезанная зелень и специи. И никакого хлеба. Формировались небольшие котлетки, в каждую засовывался кусочек сливочного масла, и потом они дружно жарились на помеси растительного и сливочного масла. Под конец жарки сковородка накрывалась крышкой, и огонь выключался. Котлетки доходили.

Почему только вырезка, спросила я тогда. Сухо ведь. А кроме вырезки одно время ничего не было, говорит, а потом к более постному так и привык.

А когда мы ходили к Магомаеву в гости, то я всегда ждала окончания самого обеда, чтобы дали наконец десерт – их семейный азербайджанский вариант тирамису. Отличался он от итальянского тем, что был щедро пропитан азербайджанским коньяком. Подругой Муслима была тогда Мила Фиготина, она нам этот рецепт и дала. Про итальянский тирамису в те советские годы вообще мало кто знал, ведь за границу почти не ездили, и этот «магомаевский» десерт обожали все – он был необычным, безумно вкусным, очень калорийным и до невозможности итальянским. Магомаев, видимо, узнал его, когда два года стажировался в Ла Скала. Он всегда взбивал крем самостоятельно, никого к этому важному делу не подпускал, а потом долго и тщательно счищал с плошки пальцем остатки крема и слизывал их. Усовершенствовал этот итальянский рецепт, придумав добавлять туда коньяк или ликер, но раза в три больше, чем требовалось.

Делалось все так: на 2 стакана воды бралось 4 чайные ложки молотого кофе; это надо было вскипятить, процедить через марлю и остудить. Полстакана сваренного кофе выливалось в кастрюлю, добавлялся один стакан сахара и вбивалось яйцо, при этом тщательно все перемешивалось. В оставшийся кофе вливался еще стакан воды, доводился в отдельной кастрюле до кипения. В этот кофе надо было добавить немного коньяка или ликера и охладить.

Размягченное сливочное масло взбивалось, добавлялась полученная сахарная масса с яйцом и порошком какао до получения красивого однородного крема. Овсяное печенье сладострастно окуналось в кофе с коньяком и выкладывалось на тарелку слоями, при этом каждый слой щедро смазывался кремом. Сверху тирамису украшалось какао-порошком, посыпанным через сито. Должна признаться, что делала все это, конечно, Мила, а Муслим вдумчиво вливал коньяк, несколько раз пробуя, что получилось.

Для этого десерта прикупите: 900 г овсяного печенья, 300 г сливочного масла, 1 стакан сахара, 1 яйцо, молотый кофе, какао-порошок, 2 стакана воды, коньяк или ликер «Гран Марнье».

Вот такие вышли рецептурные воспоминания, такая случилась ассоциация со словом «Баку».

Тривандрум и дальше на юг Индии

Вернулась в Индию. Думала, не осилю морально. Вернулась, спустя тридцать лет после первого раза. Тогда уехали с мужем на работу – он корреспондентом Гостелерадио, я – его Санчо Пансой. Пробыли там целых три года, наездились по стране, набрались журналистского, да и жизненного опыта, насмотрелись на священных коров, переболели невиданными экзотическими болезнями, нагулялись по рынкам и на сто лет вперед наелись карри. В 80-х были молодые, пылкие, безбашенные, безоглядно лезли на рожон, ничего не боялись. В этот раз я приехала уже солидная, с оглядкой и опытом, болеть совсем не хотелось, осторожничала, пила виски, умеренно, чтобы как и раньше, продезинфицироваться, шарахалась от комаров, закрывалась от солнца, не жевала бетель и не ела уличную еду. Как прилетела и спустилась по трапу в довольно захудалом городе на самой южной оконечности материка, сразу ударил в нос запах, тот самый, из прошлого столетия, тот, который моментально вспомнила, вернее, оказывается, так и не смогла забыть. Чуть маслянистый, с привкусом карри и жасминовых гирлянд, которые вешают тебе на шею при встрече. И сразу вылезла неосознанная улыбка, хотя знаю, что в один Ганг дважды не вступишь… Вместо Ганга в этот раз махнула на Индийский океан, а он оказался какой-то шумный и неуёмный, с такой мощной приливной волной, что враз сбивает с ног и не понимаешь, выплывешь или уже всё.