Книга Черная Ведьма - Лори Форест

– Прекрасная мысль, Бледдин! Маг Гарднер, пожалуйста, идите с Бледдин. Она покажет вам, что нужно делать. Вы ведь не боитесь животных?

– Нет, я очень люблю животных, – с радостью отвечаю я.

– Вот и хорошо, – кивает Фернилла, нервно сжимая и разжимая кулаки. – Идите с Бледдин. Остатки еды мы отдаём поросятам.

Под прицелом двух дюжин настороженных глаз я складываю на стул книги и бумаги и иду за Бледдин к двери в дальнем углу. В кладовке за дверью выстроились большие деревянные вёдра, наполненные остатками еды.

– Берите два ведра – и пошли, – холодно приказывает Бледдин, сверкнув на меня прищуренными глазами. Сама она идёт налегке, хотя полных вёдер ещё много.

Уриска распахивает дверь с такой силой, что деревянная створка с сухим треском бьётся о наружную стену.

На улице передо мной расстилается поросшее травой пастбище. Бледдин снимает с крюка на стене зажжённый фонарь и идёт вперёд. Дождь перестал, но по-прежнему темно и сыро, мокрая трава забивается мне в тонкие модные туфельки.

Скоро ударят заморозки – осенний воздух пахнет холодом.

Мы ковыляем через поле к едва различимым вдали амбарам и хлеву, и я мечтаю о несбыточном – добраться до сухой спальни, закутаться в мамино одеяло…

Ничего. Осталось совсем немного. А потом приедут Рейф, Тристан и Гарет и помогут мне разобраться, что тут происходит.

Грозовые облака истончились и стелются по небу узкими чёрными полосами. Между ними то и дело выглядывает полная луна, недобро следя за мной, как из засады. Тревожное тёмное небо сегодня по-особенному давит на меня. В пустом поле я кажусь себе маленькой и беззащитной. А где-то притаился икарит, поджидает меня, прячется, как эта луна за тучами…

Бледдин шагает быстро, я сильно отстаю… Надо бы прибавить шагу, чтобы не застрять здесь одной в непроглядной тьме.

В хлеву поросят держат в чистых просторных загонах. Здесь пахнет грязью, объедками и свежим сеном. Света почти нет, я ступаю наугад.

Бледдин откидывает щеколду ближайшего загона и показывает в дальний угол, где виднеется кормушка, а рядом с ней свинья и присосавшиеся к ней поросята.

– Иди туда, – говорит Бледдин, – вывали всё из ведра в кормушку.

Вцепившись покрепче в ручки вёдер, я шагаю в загон. Туфли тут же вязнут в чём-то мягком. Ничего, потом отмою. Пусть уриска не думает, что перед ней какая-нибудь гарднерийская неженка, которая боится испачкать руки. Скоро она узнает, что я умею работать не хуже других.

С чавканьем я вытаскиваю ногу из плена, и в ту же минуту меня с силой толкают вперёд.

Я падаю лицом в грязь, смешанную с поросячьим навозом. Вёдра летят в стороны, остатки еды фонтаном разлетаются по загону. Одна туфелька тоже улетает куда-то во тьму. Поросята, весело повизгивая, бросаются подбирать угощение.

Поднявшись на колени, я поворачиваюсь к Бледдин.

– Ты что, пнула меня? – глупо спрашиваю я, вставая на ноги.

Бледдин молча ухмыляется, облокотившись о стену.

– Почему ты меня пнула?

Дверь открывается, и входит светловолосая кельтийка, которая сидела рядом с Бледдин за столом на кухне.

– Она меня пнула! – кричу я, показывая на Бледдин.

– Не пинала я её. Она сама упала. Споткнулась. Такая неловкая, – зло посмеивается Бледдин.

– Я не спотыкалась! – свирепею я. – Ты меня толкнула!

Блондинка качает головой:

– Все гарднерийки одинаковые. Лишь бы найти виноватого.

– Точно. Одинаковые, – вторит ей Бледдин. – Чёрные тараканы.

А вот это мерзко. Гадкое прозвище, которое нам дали враги. Намёк на цвет наших священных одежд.

– Убирайтесь! – выкрикиваю я и отворачиваюсь, чтобы найти туфлю.

Не надо было поворачиваться к ним спиной. От нового тычка я опять лечу в грязь.

– Вы что?! Зачем?! – кричу я, пытаясь повернуться лицом к обидчицам. Любопытный поросёнок обнюхивает мои юбки.

– Смотри! Опять споткнулась! – восклицает Бледдин.

– Очень неуклюжая, – соглашается кельтийка.

– Наверное, ей лучше выбрать другую работу.

– Что-нибудь такое… где не надо ходить!

Они смеются своим гнусным шуточкам.

За что они так со мной? Я же им ничего не сделала.

– Ой, смотри, и платье испачкала… такое красивое… – хихикает Бледдин.

– Оставьте меня в покое! – Пошатываясь, я поднимаюсь на ноги. – Если вы не отстанете, я… пожалуюсь проректору!

– Заткнись! – рявкает блондинка, врываясь в загон.

Я отступаю к стене.

– Слушай, гарднерийка! – почти рычит она. – Хватит прикидываться. Мы знаем, зачем ты здесь.

– Мне нужна работа, чтобы платить за учёбу!

Резко замахнувшись, кельтийка бьёт меня по лицу, и я вжимаюсь в стену. Никто и никогда не бил меня. Тем более по лицу.

– Я сказала: заткнись, Тараканиха!

Бледдин смотрит на нас с мерзкой ухмылкой.

– Думаешь, мы совсем дурочки? – продолжает блондинка.

– Вы с ума посходили?! – прижав руку к горящей щеке, выкрикиваю я. Из глаз льются гневные слёзы. – Я работаю, чтобы платить за университет. Как вы!

– Врёшь! – скалится она. – Тебя прислали шпионить! Так?

Шпионить? Куда я попала?

– Не понимаю, о чём ты! – хриплю я в ответ.

Книги на столе. И карты. Их так поспешно убрали. Что они тут затевают?

– Смотри мне в глаза, гарднерийка!

А если посмотрю, она меня не ударит?

Кельтийка угрожающе тычет в меня пальцем:

– Если ты хоть одной душе проговоришься, что видела здесь ребёнка, книги и карты, мы тебя найдём и переломаем тебе сначала руки, а потом и ноги.

– Это будет несложно, – поддакивает Бледдин, позёвывая от скуки. – Она такая хрупкая.

– Да, хрупкая, – соглашается блондинка.

– И она нам ничего не сделает. У неё первый уровень, слыхала?

– Не повезло.

– Её бабушка в гробу, наверное, переворачивается.

Уже и до бабушки добрались, злыдни. Ничего. Потом сочтёмся.

Они молча и задумчиво смотрят на меня, съёжившуюся у стены, грязную и избитую. Только бы не расплакаться.

– Ладно, – подаёт голос блондинка. – Мы тебе всё сказали. Увидимся на кухне, Эллорен Гарднер.

– Не забудь вёдра, – напоминает Бледдин. – И смотри не споткнись по дороге.

Минуты две после их ухода я тихо всхлипываю, а потом гнев в моей душе разгорается с новой силой.