Книга Война - Евгений Шепельский

Мы прошли мимо пристроенных к стенам кабаков и трактиров. За распахнутыми окнами было чадно, слышался стук игральных костей, вдруг плеснуло наружу нечистой волной:

— Не дам свою бабу!

Грохнула какая-то мебель.

— Проиграл — плати! Душу выну! — рявкнул другой голос.

Кажется, намечалась поножовщина.

Но мы прошли мимо. Еще череда кабаков и игральных заведений, даже несколько магазинов, где торгуют одеждой и разными мелочами, и вот — административный корпус. Он напоминал черный, выщербленный ветрами утес. Узкие окна даже без намека на решетки. В окне второго этажа вдруг мелькнула высокая шапка из красного соболя. Таленк! Случайно ли здесь оказался? Вернее, ясно, что оказался не случайно, но — не связан ли его визит с моим посещением Дирока? Если связан, значит, среди моих людей имеется активный стукач.

У высокого ступенчатого крыльца ожидала богато украшенная карета, запряженная четверкой каурых — одной масти! — прекрасных даже на мой дилетантский взгляд лошадей.

Амара вдруг напряглась, точеные ноздри расширились. Пантера будто учуяла давно забытый запах… Запах врага.

— Милый господин…

Но распахнулись высокие, антрацитово-глянцевые двери администрации, и на пороге показался бургомистр. Черный с золотом кафтан, белые перчатки, плащ багровый, шитый золотой нитью по краю. Щедрая улыбка сияет на немолодом круглом лице.

— О, господин э-э… архканцлер, приветствую! Вот так встреча! Вот же… э… волшебная и внезапная встреча!

За Таленком вышли трое плечистых охранников, сделанных явно серийно — до того были похожи друг на друга.

Таленк сбежал по ступенькам, как резвый конек, бряцая шпагой и стуча подковками на высоченных каблуках ботфортов. Отвесил поклон. Затем протиснулся мимо Алых, шагнул ко мне, но руки, естественно, не подал: наше рукопожатие, которым мы скрепили липовый наш союз в ротонде, было не для чужих глаз.

— Чудесно! Чудесно!

Амара застыла, я увидел краем глаза, как сжались ее кулаки.

— Что вы здесь делаете, Таленк?

Он остановился в метре от меня, я увидел, что лоб его под шапкой изрядно взопрел. Край шапки нависал над моей головой. Господин Таленк, человек малого роста, стремился, таким образом, доминировать в пространстве.

— Поелику Дирок — в черте Норатора, подряды на снабжение темницы продовольствием — прерогатива магистрата. Я же, в свою очередь, всемерно заботясь о качестве питания заключенных, изредка наведываюсь в Дирок и проверяю пищу, вкушаю, так сказать, из общего котла. Также, заботясь о гуманизме, проверяю отдельных видных горожан, выслушиваю… э-э… просьбы… Привечаю сирых и убогих, и молюсь за скорейшее разрешение оных людей от долгового непосильного бремени. Ну и так далее. А что делаете здесь вы, э… господин Торнхелл, ваше сиятельство?

— Осматриваюсь.

— Свет Ашара! Осматривайтесь, господин наследник престола, э… почти уже ваше величество! Возможно, вам понравится в Дироке настолько, что вы решите в нем задержаться… подольше. Здесь и правда есть на что посмотреть! А уж народ! Какие люди здесь пребывают! Какие… славные, милые люди!

Он издевался надо мной почти в открытую. Намекал на Дирок, как место моего заточения. Очевидно, знал, что предложение Сакрана и Армада — липа. Знал, куда меня определят, когда власть приберет к рукам Варвест.

Вдруг Таленк прищурился. Уставился на Амару, широко улыбнулся.

— Госпожа Мари! Как много времени прошло! В бытность мою комендантом сего чудного заведения, вы, госпожа Мари, девица восемнадцати лет, изволили прибыть в Дирок с долгом в… минутку, минутку… — Его взгляд остекленел, мозговой процессор обратился к банкам памяти. — Триста золотых крон ровно! Вам известно, господин архканцлер, ваше сиятельство… простите, уже почти — величество, чем отличилась госпожа Мари? О, жутко сентиментальная история… Будучи девицей… как это называют… э-э… не вполне внятных нравственных установок, сиречь дамой полусвета… Ну, вы понимаете… Их еще называют публичные девки… Так вот, она умудрилась влюбиться в какого-то игрока, приняла его долг на себя и добровольно явилась в Дирок. Игрок, разумеется, сбежал, не стал он оплачивать долг, повешенный на глупую девицу. А госпожа Мари, поняв это, сбежала из Дирока тоже, подписав, таким образом, себе смертный приговор. Вот такая… э-э… интересная, но бесконечно глупая и сентиментальная история.

Глава 21

Глава двадцать первая

Он, конечно, говорил правду; я видел, как побелело лицо Амары. Но в основном Таленк атаковал меня. Разведка у него была поставлена как надо: он знал, он определенно знал, что Амара ныне — спутница моей жизни. Возможно, Таленк дразнил, испытывая от этого прилив адреналина — ведь игру-то вел опасную! Возможно — пытался вывести меня на определенные действия. Хотел увидеть, как я взорвусь, как потеряю лицо… Но вернее всего — хотел внести раскол между мной и Амарой Тани, узнав откуда-то, что она — очень важный для меня человек. Не только как женщина. Она — канал связи с ведьмами и брай.

Но я не дал Таленку шанса. Немедленно после того, как он замолчал, я сказал легко, будто играючи:

— Ах, это… Дела давно минувших дней, бургомистр. Ну, разумеется, мне все известно. Кто из нас в молодости не грешил? Мы затем и явились в Дирок. — Я помахал перед носом бургомистра ворохом бумаг, радуясь, что захватил несколько больше пустых актов о помиловании, чем было необходимо. Я всегда все делаю с запасом, и сейчас эта моя черта оказалась очень кстати. Я выдернул лист, показал бургомистру печати и собственную подпись, ткнул пальцем в бумагу. — Место как раз для поименованной госпожи Мари. А долг с процентами, разумеется, выплатит истцу — если он еще жив — корона.

Мне удалось его обескуражить. Он на мгновение замер, потом улыбнулся — явно через силу, будто невидимые пальцы разжимали сведенные судорогой мышцы лица.

— Ах… вот э-э… как…

— Угу, — кивнул я, чувствуя, как расходится, распускается в груди тугой нервный узел. — Прощайте, господин бургомистр, у меня много дел. Ступайте, я более не держу вас. Ступайте же! — последнюю фразу я почти выкрикнул. Таленк прикусил губу. Публичная порка — не совсем то, чего он от меня ожидал. Мгновение он выбирал стратегию поведения, затем, одарив меня улыбкой, изобразил полупоклон, и прощелкал, прозвенел подковками к карете. За ним — бочком, бочком — направились телохранители. В руке крайнего справа позвякивала увесистая, неброская, мышиного цвета торба, набитая плотненько, как брюхо чревоугодника. Золото… Да, грошики, собранная с коменданта мзда за все хорошее. А Таленк алчен. Он не доверяет никому и собирает мзду со всех своих вотчин самолично.

Стукнула дверца, дробно застучали по булыгам конские подковы. Я обернулся к Амаре. Она стояла, похожая на статую злой богини, готовая ожить, начать рвать и метать.

— Торнхелл… — От ее голоса пахнуло холодом.