Книга Мой персональный миллионер - Ирина Шайлина

Боже, как настоящая, блин, семья. И смех и грех. Теперь я должна написать ему список в сорок два пункта, а потом скрупулёзно сверять, все ли благоверный купил. Но этого я делать не стала.

– Вроде бы, все есть.

Он приехал через час. Притащил какой-то объёмный пакет, что-то все же купил. Поздоровался, принюхался. Долго, видимо старательно, умывался, пока я накрывала на стол. Сонька ругалась, требуя на ручки, поэтому Герман пошёл ворошить коробки в подъезде, отыскивая креслице, возлежа в котором дочка позволяла нам есть. Кресло нашёл, поставил на столешницу. Потом пошёл за Сонькой в комнату. Беды ничего не предвещало.

Вернулся сверкая неприлично синими глазами. Тут то я и поняла – миллионер серчает. Правильно, сколько уже можно быть душкой. Таких мужчин не бывает. Вот оно, мерило семейной жизни – быт. Однако мы сломались как-то совсем быстро, даже суток не прошло.

– Или я, или он, – категорично заявил мой «муж».

Вслед за ним на кухню вошёл Сатана. Понятно. Видимо он у всех мужиков вызывает желание уйти хлопнув дверью. Однако в данном случае уходить придётся мне.

– Мне сейчас собирать вещи, или после ужина?

Герман выругался. Подхватил пачку сигарет лежащую на шкафчике в прихожей, пошёл к выходу из подъезда. Споткнулся, о Сатану, который тоже решил гулять, снова выругался. Вышел, придержав дверь, видимо, чтобы громко не хлопнула. Я успела подхватить, не дав ей закрыться до конца. Любопытство порок. С лестницы тянуло холодом и сигаретным дымом.

– Я здесь мужик? Понял? – голос Германа, негромкий, отдавался эхом в запыленном подъезде. – И учитывай это, если собираешься жить на моей территории. Одна квартира – один самец. Уяснил?

Сатана басовито мяукнул в ответ. Я чувствовала себя нелепо, вроде и смешно, и не дай бог засмеяться, у мужиков тут судьбы вершатся.

– Так что самоутверждайся, во время прогулок. И имей ввиду – будешь мне обувь грызть, я тебе хвост отгрызу.

Сатана снова ответил, я шагнула назад, тихо закрыла дверь. Порезала хлеб, усадила Соньку в её креслице, дала ей в руки разукрашенную под хохлому деревянную столовую ложку. Через минуту вошёл Герман. За ним следом кот. Я отвела глаза.

– Пусть живёт, – махнул рукой Герман. – Что там на ужин?

Глава 19. Герман

Все это было до ужаса странно. Нелепо даже. То, что Лида влезла в мою жизнь, я пожалуй понял уже давно. Сонька с Сатаной очень мне в этом очень помогли. А сейчас она просто поселилась и в моей жизни и в моей квартире. На личной жизни можно было смело ставить крест – странно, но я словно и в самом деле чувствовал себя женатым. Не так, как с Лизкой. По другому, по настоящему. Учитывая то, что моя жена старалась смотреть либо мимо меня, либо сквозь, это было непросто.

Ко мне опять вернулась бессонница. Я лежал ночью на надувном матрасе, который притащил сразу после первой ночёвки, слушал дыхание Лиды и гадал, спит ли она. Вспоминал её голые ноги. И то кратковременное умопомрачение, что приключилось с нами на моей кухне. Думал – помнит ли? Мучает ли её это так же, как меня? Иногда мне казалось, что нет. А иногда я ловил её взгляды, брошенные словно невзначай, такие говорящие… Словом, я чувствовал себя парнишкой вступившим в подростковый возраст и переживающим бурный гормональный всплеск.

В следующую ночь мы даже не разговаривали. Посетили по очереди ванную, словно в коммуналке живём. Она предлагала лечь на матрасе, на полу, но роль рыцаря прилипла ко мне намертво. Поэтому на полу лег я, а Лидка на моей широкой постели. Двери в комнату у меня не было, только арочный проем, поэтому запереться было никак. Ночью, когда Лида уснула, с кухни прокрался Сатана. Вспрыгнул на край постели. Когда я посмотрел через несколько минут, он уже занимал львиную долю постели. Лида пошевелилась, но проснуться так и не сумела.

Единственное, что будило её сразу – Сонькин плач.

Сегодня Сонька проснулась первой, как всегда. Она никак не желала понимать, что спать долго это здорово. Лида встала, сунула ноги в тапки, пошла к ребёнку. Кроватку я уже распаковал, теперь по комнате было невозможно пройти – кровать, матрас, кроватка. В темноте смертельный номер. Однако Лида озаботилась ночником, поэтому полной темноты у нас не бывало. Я тоже привык просыпаться на плач ребёнка, поэтому открыл глаза. Лидка была в своей длинной футболке, что заменяла ей ночную рубашку. Глаза привыкли к полумраку, и я вдоволь мог любоваться женскими ногами – с пола вид открывался шикарный. То, что скрывала темнота, можно было с успехом додумать, чем мой грозивший вскипеть мозг и занимался. Лида приготовила смесь, погасила свет на кухне. Вернулась, принялась расхаживать по свободному от мебели пятачку укачивая ребёнка. Когда подходила вплотную к комоду, ночник удачно подсвечивал её тело. Сквозь ткань футболки я видел изгиб бедер, когда шагала – даже просвет между ними. Мой организм реагировал незамедлительно, я в сотый раз думал – наследство наследством, а женщину завести надо. Хватит заниматься мазохизмом. Так и с ума сойти недолго.

Я закрыл глаза. Не знаю, сколько время, и просмотреть, пока Лида была на кухне не догадался. Теперь уже не посмотришь, коли изображаю спящего. Ничего другого, кроме как уснуть под колыбельную, которую тихонько напевала Лиде дочке не оставалось.

В следующий раз я проснулся, когда уже встало солнце. Постель была пуста. Я поднялся и прошёл в ванную. Просто мышечная память. Без каких-либо задних мыслей распахнул дверь. И остолбенел.

Лида стояла спиной ко мне. Голая спина, по которой стекают с мокрых волос капли. Гладкая, так и хочется провести пальцем вдоль позвоночника. На такое я не осмелился, но взглядом опустился. Прошёлся по округлым ягодицам, едва сдержал горестный стон – такая женщина рядом, жена к тому же, а я в игрушки играю. Рыцарь, блин.

Не знаю, насколько растянулась эта секунда, что я бессовестным образом разглядывая голую девушку. Мы замерли, оба. В зеркале её грудь не отражалась, она прижала к ней полотенце. Стекло запотело, но в центре дымка растерта ладонями. И лицо её на стеклянной глади. Глаза совсем чёрные, словно нет радужки, только угольная сердцевина и все. Сердится?

– Доброе утро, – поздоровался я, тоскливо думая о том, что мне снова нужен фартук с вишнями.

Лида вздернула брови но и пальцем не шевельнула. Что же, я понятливый. На свою голову. Шагнул назад, дверь за собой закрыл. Через минуту Лида вышла, с головы до ног замотанная в пушистый халат. Ну вот, все спрятала. Я снова вздохнул.

– Так больше продолжаться не может, – безапелляционно заявила Лида.

– Что именно?

– Мы не можем жить вот так…эта квартира слишком мала. Дурацкая затея. Ещё и дверь без задвижки.

Я сварил кофе, разлил по чашкам. Лида помедлила, свою взяла, отхлебнула. Сгорбилась. Я понимал, что она сейчас совсем одна. Ей даже жить негде. Но жалеть не получалось. Упрямо думалось о её попе.

– Не бери в голову, – сказал я. – Я типа муж, ты типа жена. Помни, что у нас сделка. Эта квартира останется твоей, делай с ней, что хочешь. Немножко только продержаться. Несколько месяцев. Может даже меньше, дед перебесится. Правда. Я с ним уже четвёртый десяток лет дело имею. Он суров больше на вид.