Книга Воровка. Королевы бандитской Одессы - Ольга Вяземская

— Скажите, милый барон, а можно ли мне выбрать гарнитур по своему вкусу?

— Что вы имеете в виду, позвольте спросить?

— Могу ли я выбрать, к примеру, кольцо вот из этого наборчика… — фон Меля слегка передернуло, — а серьги вот отсюда… Браслет этот, колье… Да, вот это…

Изнеженный пальчик каждый раз указывал на самый крупный камень, а гарнитур, который таким образом выбирала госпожа Ленц, выглядел чрезвычайно нелепым. На строгий взгляд ювелира, во всяком случае, это было просто верхом безвкусицы. Однако покупатель прав, и прав всегда. А продавец оставляет за собой право иное — управлять ценой по собственному вкусу.

«Она разрушила четыре гарнитура, да еще и присовокупила диадему, пусть и изящную. Уж ежели наденет все разом да в таком виде выйдет в собрание, боюсь, ее не просто на смех поднимут… Ославят навеки елкой рождественской или другим столь же нелестным словом… Увы, я ни вкус ей свой подарить не могу, ни остановить. Быть может, ее хоть сумма удержит?»

— Извольте-с. Это вполне возможно, редко кто из покупателей подобный вкус продемонстрировать изволит. Однако сие будет недешево, и чрезвычайно.

Дама радостно рассмеялась.

— О, за деньгами дело не станет… Вилли для меня готов на все.

«Какое же наследство получил ваш Вилли, душенька, если почти полсотни тысяч его не смутят? Или вы и в самом деле не представляете, о каких суммах идет речь…»

— Ну что ж, не смею спорить. Сорок три тысячи рублей…

Дама продолжала приятно улыбаться — сумма ее явно не испугала. Однако изящно упакованные украшения в руки она брать не торопилась. На колокольне пробило седьмой час. Пора было закрывать магазин. Однако и такую сделку упускать не следовало. Пусть и ценой еще десяти-пятнадцати минут…

Наконец дама поняла, что приятные минуты выбора закончились и следует расплатиться за выбранные украшения.

— О-о-о, простите, сударь. Сколько, вы сказали?

— Сорок три тысячи рублей.

— Видите ли, в чем дело… Я бы хотела показать выбранные украшения мужу перед тем, как он расплатится за них. Прошу вас, барон, поедемте к нам. Клиника и наш дом тут неподалеку. Я покажусь мужу в украшениях. И тогда он вам не сорок три тысячи отдаст, а вдвое больше…

Предложение было совершенно необычным, но, в сущности, вполне приемлемым. И дело не в двойной цене (хотя и в ней тоже). Фон Меля вполне устроило то, что до мига получения денег он может украшения из своих рук не выпускать.

— Сию минуту, сударыня. Я только отдам распоряжения приказчикам. И тотчас же буду к вашим услугам.

Дама вспорхнула с изящного кресла.

— Вы просто душка, барон. Коляска у входа. Не мешкайте — я уже мечтаю надеть новые побрякушечки…

Хорошо, что последних слов барон не слышал. Через несколько минут, отдав распоряжения и проследив, чтобы все сейфы на ночь были заперты должным образом, Карл фон Мель покинул магазин. У самых дверей стояла коляска, в которой не могла спокойно усидеть госпожа Ленц. Опустившись на сидение рядом с дамой, барон поднял голову и сделал жене знак рукой — дескать, не волнуйся, дорогая, я ненадолго.

И коляска покатила.

* * *

По пути барон молчал. Да и супруга доктора не выказывала никакого желания продолжать беседу. Фон Мель уже не раз замечал, сколь многое можно обдумать за буквально считаные минуты.

Вот как сейчас — коляска только повернула за угол, а барон уже вспомнил весьма некрасивую историю, случившуюся прошлой весной. К счастью, не с ювелирным домом фон Мелей…

Барону рассказал об этом бывший хозяин торгового дома, ювелир с отличной репутацией, господин Шацких. Должно быть, дела у него давно шли скверно, но тот, последний удар оказался убийственным. Для того чтобы расплатиться с долгами, господину Шацких пришлось продать все — хорошо хоть не успел собственный дом заложить да именьице под Винницей. Хотя, кажется, именьице-то он получил в приданое, женившись на первой супруге… Дело было так.

Как-то в торговый дом Шацких пришел молодой господин В. (хозяин, как уж фон Мель его ни расспрашивал, так и не открыл полного имени этого молодого господина). Сей юноша был известен всей Одессе, жил на широкую ногу, содержал даже двух любовниц, однако источники его доходов были неведомы. Месье Шацких подозревал, что В. — карточный шулер. Хотя, быть может, и просто альфонс. Было в нем, по словам бедняги ювелира, нечто такое… Некий намек на дурной запашок происхождения его немалых денег. Однако же как бы скверно они не пахли, но десять, к примеру, тысяч рублей есть десять тысяч. Для любого деньги немалые — хоть ты обычный, к примеру, лекарь, хоть ювелир с именем.

Так вот, рекомый молодой господин выбирал кольцо для своей «милой». Кольцо, по словам В., должно было быль «совершенно необыкновенным, потрясающим, удивительным». И достаточно дорогим, чтобы «милая» ни на миг не усомнилась в серьезности намерений господина В. Шацких в молодые годы отдал немало времени изучению редких камней, исколесил полмира и собрал поистине недурную коллекцию. Став хозяином ювелирного дома, превратил собранные камни в кольца и колье столь красивые, что ими могла бы гордиться особа даже королевских кровей, ежели бы, конечно, купила нечто подобное у господина Шацких.

Как бы то ни было, юный В. такое кольцо выбрал («И самое дорогое, шельмец, выбрал! Берилл в золоте, да чернь, да эмаль, да два бриллианта. Вот что значит отличный вкус и точный глаз!» — рассказывал сам облапошенный ювелир). Выбрал юноша к кольцу и милый мешочек из благороднейшего шелка, синего, с драконами, — чтобы уж ни малейших сомнений в его высоких чувствах у дамы сердца не оставалось. Так как дело было в самом начале дня, расплатиться ассигнациями не мог, но предложил за кольцо оставить закладную на дом в Аркадии.

— А дом-то, поди, куда дороже кольца стóит… Да и известен был этот домишко многим. Вот я и согласился.

Фон Мель тогда, помнится, подумал, что тоже бы согласился на это предложение — дом есть дом. Не зря же дома закладывают и спокойно живут, пока выкупить не смогут. Жилье так просто в карман не спрятать и под полой не унести.

Юный господин В. убежал, влекомый самыми возвышенными чувствами, а Шацких, порадовавшись за него, перешел к иным занятиям, куда менее приятным. Предстояла непростая беседа с кредиторами — однако теперь у него была закладная на дом в Аркадии, было чем нос-то господам банкирам утереть.

Беседа с банком прошла удачно — более у кредиторов претензий не было. Почти счастливый господин Шацких закрыл, как ему показалось, черную страницу в своей жизни, порадовавшись, что юный В. не появился на следующее утро.

— Значит, дама ответила на пылкие чувства да и берилл ей пришелся по вкусу.

Еще два дня господин Шацких, напрочь уже забывший и о берилле, и о юном любовнике, занимался обычными делами. А на следующее утро В. появился на пороге торгового дома.

— Голубчик, он был не просто опечален — он был убит, клянусь. Лицо почернело, слезы стояли в глазах. Даже сюртук, как мне показалось, посерел от страданий.