Книга Клады Отечественной войны - Александр Косарев

Разбираться с данным вопросом начнём с ближайшей родни бывшего капитана. Покопавшись в Интернете, я выяснил, что действительно начальником артиллерии Великой армии был дивизионный генерал, граф Жан Амбуаз Бастон де Ларибуазьер, занимавший также должности начальника артиллерии Императорской гвардии и 1-го генерал-инспектора артиллерии. Дочь майора несколько переврала его фамилию, равно как и должность, но в общем и целом всё же можно понять, о ком идёт речь. Сей почтенный генерал родился в 1759 году и погиб во время Бородинского сражения. В Россию же он заявился не один, а со старшим сыном, который служил у него адъютантом. Ну а где присутствует старший сын, там должен был быть и младший, пусть и приёмный.

Ориентировочно мы можем предположить, что младшему — Лавилету во время Отечественной войны было около тридцати или немного более. Стало быть, в те времена, когда юная Елизавета слушала его рассказы, ему было уже к пятидесяти. Солидный возраст, классическое воспитание, блестящее прошлое... смысла сильно врать юной россиянке у него просто не было. К тому же очень даже возможно, что именно так, через раскрытие тайны, он хотел определённым образом загладить свою вину перед страной, ставшей для него второй родиной. Но осуществить свой замысел прямо не решился. Может быть, он просто оставил ей прощальную записку, собираясь уехать на родину, понадеявшись на природную предприимчивость своей воспитанницы. Как бы то ни было, мы имеем письмо, в котором описаны некоторые приметы того места, где капитаном были закопаны некие ценности. Давайте посмотрим, достаточно ли их для отыскания спрятанного.

В нашем распоряжении нет ни одного названия, но зато имеются несомненные указания на то, что все события происходили вблизи некоего населённого пункта. Причём довольно крупного населённого пункта. На данное обстоятельство указывает то, что там имелись церковь, двухэтажный господский дом и мельница. Подобного рода сочетания были редки, и в Смоленской губернии встречались вовсе не часто. Далее перед нашим капитаном непреодолимой преградой встала некая речка, и именно к ней у меня больше всего вопросов. Почему мост через неё назван «крутым» и почему фургоны просто не могли его объехать? Казалось бы, совершенно ерундовые вопросы, но ответ на них может здорово подвинуть нас в ходе поисков. Прежде всего — мост. Представляется, что он назван «крутым» только за счёт того, что был переброшен через совсем не широкую реку. 4-5 метров — практически предел для длины пролёта. Именно при таких условиях деревянный мост обычной для Средней полосы России конструкции смотрится сильно выгнутым, т.е. «крутым». Поскольку короткие мосты не имеют центральной опоры, они, для сохранения прочностных характеристик, должны обладать весьма характерной бочкообразной формой.

Несомненно и ещё одно обстоятельство, а именно: исток данной речки был недалеко от места событий. Мало того, мы можем уверенно утверждать, что данное русло имеет значительный уклон, глубину не менее двух метров, и скорость потока в нём была гораздо выше, нежели в обычных равнинных речках. Почему так? Объясняю. Согласно сохранившимся мемуарам, температура воздуха ноябрьскими днями бывала почти летняя, но ночью падала до -7, -10 °С. Именно поэтому поутру, когда начиналось активное продвижение обозов, преодолеть даже невысокие подъёмы перегруженным повозкам, влекомым сильно ослабшими лошадьми, было крайне проблематично. Всё вокруг было покрыто достаточно толстой коркой льда. Поскольку же среднедневная температура в начале ноября 1812 года держалась выше нуля, быстротекущая вода не покрылась льдом и объехать мост ни по льду, ни вброд возможности у Лавилета не было.

Подведём некий промежуточный итог. Искать серебро следует вблизи наверняка сохранившегося до наших дней и довольно крупного населённого пункта, где 200 лет назад имелась церковь. Вблизи данного селения (не более чем в полукилометре) можно отыскать и следы от старой мельничной плотины. Заодно определимся и с исторической обстановкой, чтобы лучше понять, насколько время продвижения небольшого обоза Лавилета согласуется с общей картиной отступления Великой армии. Что происходило 3 ноября в Смоленской губернии, мы уже знаем.

«Наполеон тронулся из Вязьмы в обед, т.е. в 12.00. В полдень было свежо и холодно, ярко светило солнце. Император выехал на коне в сером сюртуке, на голове зелёная шапка с серым мехом. Прибыл в Семлево в 4 часа пополудни».

От Вязьмы до Смоленска — порядка 160 километров, и если Лавилет получил приказ на выдвижение 3-го, то это значит, что он осуществлял вывоз ценностей из Смоленска задолго до подхода основной армии. Ведь сам император прибыл в город только в середине дня 9-го числа. Соответственно, и области западнее Смоленска были весьма слабо контролируемы как французскими войсками, так и казаками. Да, там, разумеется, появлялись небольшие наши разведывательные отряды, которые, конечно же, не могли представлять большой опасности, ввиду своей малочисленности. Ведь основные подвижные подразделения русской армии концентрировались в арьергарде основного ядра отступающих французов. Поэтому небольшие обозики всё ещё имели некоторые шансы проскользнуть на территорию современной Белоруссии незамеченными.

Осталось уточнить ещё один тонкий момент. Елизавета упоминает о том, что вместе с обозом двигалась 2000 «Виртембергцев». Что это за войска такие? Могли ли они оказаться в одной колонне с обозом капитана? Почему такая масса войск не смогла прикрыть обоз с ценностями?

«Наполеон в обед переправился через Днепр у Соловьёвой переправы и остановился на ночлег в стороне от Соловьёво на мызе. После ухода императорской колонны в Мшалёвку в 3 часа дня прибывает генерал Маршан со своей Вюртембергской дивизией».

Цитата связана с событиями именно 7 ноября, и из неё становится предельно понятно, что дивизия вюртембержцев находится ближе к концу растянувшейся на несколько километров многонациональной группировки. И поскольку обогнать идущие впереди войска не было ни малейших возможностей, то у нас возникает некоторое подозрение в том, что в истории, рассказанной девицей Овцыной, не всё так правдиво и абсолютно достоверно. Впрочем, не будем пока зацикливаться на этой досадной мелочи. Поговорим лучше о самой важной для нас детали всего повествования. Разберём маршрут, по которому двигался наш таинственный обоз. Ведь барских усадеб в тех местах было достаточно. К сожалению, и небольших речек с «крутыми» мостиками тоже хватало. Настоятельно требуется хотя бы приблизительно установить, как далеко и по какому именно маршруту продвинулись фургоны с трофеями, чтобы установить, пусть и приблизительно, район предстоящих поисков.

Что же мы узнаём из письма? Узнаём то, что капитан был направлен из Смоленска в Красный. Отъехал от города 7 вёрст и, заметив явную опасность, свернул с большой дороги влево, стараясь достигнуть проезжей дороги, идущей прямо из Смоленска на Ляды. И вот именно после этого утверждения я впал в настоящий ступор. О какой, собственно говоря, большой дороге идёт речь? Ведь он направлялся в Красный, это предельно ясно. Но едва мы взглянем на карту, то поймём, что попасть в белорусские Ляды из Смоленска можно только через Красный! Причём это была на тот момент единственная дорога, по которой можно было доехать в упомянутое селение. Так что главная дорога, по которой впоследствии откатывалась на запад вся французская армия, и была той самой трассой, по которой мог двигаться наш обоз. И раз данная дорога была единственно возможной, то получается, что обоз Лавилета никак не мог сворачивать на дорогу к Лядам, поскольку он и без того на ней находился!