Книга СССР. Зловещие тайны великой эпохи - Николай Непомнящий

Это было последнее донесение Рихарда Зорге. Его последняя удача. Он ошибся лишь на несколько дней. 7 декабря Япония нанесла страшный удар по базе американского флота и авиации на Тихом океане Пёрл-Харбор.

В июне того же 1941 года полицией был арестован один японский коммунист. Им был двадцатидевятилетний Ито Ритзу. На допросе в управлении полиции Токио он полностью сознался и выдал своих товарищей. В июле вокруг Зорге начало сжиматься кольцо. Ханако вызвали в полицию. Ей предложили следить за Зорге, собирать копирки, которые он выбрасывал, сообщать обо всех его передвижениях. Она отказалась. Ее отпустили, строго предупредив ничего не говорить Зорге о самом факте разговора. Конечно, она рассказала ему все. Он рассмеялся и посоветовал ей в следующий раз отправить полицейских к нему.

— Я сам расскажу им о моей работе!

В августе 1941 года Ханако снова была вызвана в полицию. На этот раз ей посоветовали разорвать отношения с Зорге. Она опять отказалась. Зорге решил отправить Ханако в Шанхай, обещая приехать к ней чуть позже. Но ей не выдали паспорт.

Неожиданно два основных агента перестали подавать признаки жизни. Зорге серьезно забеспокоился.

— Еще ни разу не было, чтобы сразу двое перестали отвечать на вызов, — говорил он Клаузену.

17 октября Клаузен пришел к Зорге, и они провели вечер за бутылкой вина. Около 10 часов вечера Клаузен ушел. Утром следующего дня, в 8 часов, к нему ворвались полицейские. В тот же момент другая группа арестовала Зорге.

За несколько дней до этого Зорге видел Ханако в последний раз. «Он много раз повторил мне, чтобы я не волновалась. Его глаза излучали нежность, заботу… Я чувствовала, что он встревожен. Я спросила его: «Вы чувствуете себя одиноким?» Он ответил: «Я отвечаю за все». Перед уходом он долго смотрел на меня, как бы стараясь запомнить. Я была взволнована и потрясена тем, что прочитала в его глазах. Больше я его никогда не видела».

Никого в мире не удивил арест Зорге больше, чем посла Отта и полковника Джозефа Мей-зингера. Им хотелось бы считать этот арест недоразумением, очередной ошибкой японской полиции. Они официально требовали освободить Зорге. Японцы остались глухи к их демаршу. Они были убеждены, что в их руках оказался руководитель «самой опасной шпионской организации, когда-либо действовавшей в Японии».

Следствие и судебный процесс длились долго. Слишком долго. В сентябре 1943 года трибунал Токио объявил приговор: Зорге и Одзаки были приговорены к смерти, Клаузен и Брайко Вукелич — к пожизненному заключению.

Один из руководителей советской внешней разведки той поры Яков Григорьевич Горев рассказал об условиях содержания Зорге в тюрьме: «Рихарда поместили в камеру, где постоянно царил полумрак. Дневной свет едва проникал через крошечное зарешеченное окошко под самым потолком. Электрическая лампочка была такой слабой, что невозможно было сказать, ночь была или день. Его поместили в камеру «полной тишины», куда почти не проникали посторонние звуки. Все для того, чтобы он чувствовал себя одиноким и всеми покинутым».

Известно одно из заявлений Зорге на допросе: «Октябрьская революция указала мне путь, по которому должно двигаться человечество. Тогда я и решил поддержать мировое коммунистическое движение не только теоретически, но и практически, конкретными делами, принять в нем самое активное участие. Все, чем я занимался, все, что сделал, обусловлено решением, принятым мной двадцать пять лет назад. Нападение Германии на Советский Союз укрепило мою уверенность, я выбрал правильный путь. Я заявляю это, отдавая отчет за все, что произошло со мной за эти годы, особенно за событие, происшедшее 18 октября 1918 года».

18 октября 1918 года — в этот день он вступил в ряды Независимой социал-демократической партии.

В 1944 году Токио все чаще стал подвергаться бомбардировкам. Несколько месяцев родные Ханако Ишии пытались уговорить ее переехать в деревню. Она отказывалась. «Я постоянно повторяла себе: если я уеду, вдруг Зорге вернется, а меня не будет… Я жила только надеждой». Утром 7 ноября 1944 года она все же согласилась проводить мать в деревню. Они добрались туда почти к 10 часам утра. «Потом я узнала, что в этот час Зорге был казнен».

Уже был Сталинград. Рихард знал об этом. Прошла успешная высадка союзников в Нормандии. И об этом узнал Зорге в своей камере. 18 октября 1944 года американские войска высадились на Филиппинах. И об этом было ему известно… Отныне сомнений не оставалось: война выиграна. Советский Союз, его идеологическая родина, наносил поражение за поражением Германии, стране, которую он из ненависти к фашизму предал…

Когда за ним пришли, он казался совершенно спокойным. Почти ничего не известно об обстоятельствах его смерти. В тот день все заключенные тюрьмы были заперты в своих камерах. Кроме прокурора, начальника тюрьмы, палача и его помощника, не было других свидетелей казни Рихарда Зорге. Известно только, что перед тем, как под его ногами распахнулся люк, он успел крикнуть:

— Да здравствует коммунистическая партия! Да здравствует Советский Союз! Да здравствует Красная армия!

В последний момент своей жизни Рихард Зорге не вспомнил Сталина. Во всей Европе тысячи коммунистов погибали в гитлеровских застенках с криком: «Да здравствует товарищ Сталин!» Молчание Зорге поразительно. Здесь, по-моему, кроется один из основополагающих элементов в тайне Зорге.

Трудно предположить, что Рихард Зорге мог не думать о жертвах, понесенных при сборе важнейшей информации, предупреждавшей советское руководство об очень близком, неизбежном нападении Германии; о пренебрежении, с которым советские лидеры отнеслись к этим сведениям группы Рамзая. С другой стороны, разведчиков масштаба Зорге обычно обменивают. По этому поводу в отношениях между секретными службами давно сложились определенные традиции. Похоже, Зорге сам верил в такой исход. После ареста он попросил следователя, допрашивавшего его, связаться с советским посольством. «Из-за моих бесценных знаний японской политической ситуации, — наверное, думал он, — и после столь успешно выполненной миссии мои начальники должны были сделать все возможное, чтобы добиться моего освобождения или обмена». Он не мог, конечно, забыть и то, что заместителем комиссара иностранных дел в Москве был его «старый друг» Соломон Лозовский.

Японцы отказались связаться с посольством. Зорге все еще не терял надежды. Следователю, который его допрашивал, он однажды сказал: «Когда положение станет безнадежным, японскому правительству очень будет нужна моя помощь. В этом случае я постараюсь сделать все, что в моих силах, для Японии».

Многие важные японские агенты находились в руках советской контрразведки. Если бы поступило такое предложение, возможно, Япония, стараясь сохранить хорошие отношения с Советским Союзом, не стала бы упрямиться. Но никаких предложений из Москвы не поступило. Никогда. А ведь арестованный 18 октября 1941 года Зорге был повешен только 7 ноября 1944 года.

Через три года. Логично предположить, что такой долгий срок означал желание японского правительства извлечь выгоду из своего знаменитого в узких кругах пленника. Могли ли быть сделаны какие-либо предложения Москве? Пока не найдено никаких следов этого. Но сталинские секретные службы хорошо овладели искусством оставлять в архивах дыры.