Книга СССР. Зловещие тайны великой эпохи - Николай Непомнящий

К счастью для России, Зорге был достаточно далеко от этой трагически ирреальной советской действительности. Каким бы ни было мнение Сталина, Зорге считал, что Гитлер вот-вот нападет. И лихорадочно искал способы узнать, где он нанесет удар и когда!

Чудесным образом Зорге удалось и это, казалось бы, безнадежное предприятие. Он сумел добыть и передать в Москву место и точную дату начала наступления.

5 марта 1941 года Зорге передал в Москву микропленку с телеграммой Риббентропа, в которой сообщалось о намеченном на середину июня нападении на СССР. 15 мая Зорге назвал точную дату: 22 июня.

Все сведения собирались по крохам, накапливались в столе Зорге, проверялись, получали подтверждение, дополняли друг друга. На этот счет мы имеем достоверный документ: материалы допросов Зорге японской полицией. Зорге сам рассказал, каким образом он сумел предупредить свое руководство о приближавшейся гитлеровской агрессии:

«Когда посол Отт вернулся из Германии в Японию, почти одновременно с министром иностранных дел Японии Мацуокой, заканчивался апрель. Он сразу объявил: «Япония заключила пакт о нейтралитете с СССР, и мы считаем, что она слишком далеко идет навстречу Советскому Союзу… Германия этого не одобряет». Таким образом я узнал… что в отношениях Германии и СССР не все ладно. Затем, во время одной из бесед с Клефманом (советником германского посольства в Токио), он мне сказал, что еще точно не знает, будет ли война с Советским Союзом, но, во всяком случае, с нашей (германской) стороны ведется очень серьезная подготовка к нападению. Но Клефман не знал деталей. В мае из Берлина приехал полковник Оскар Райтер фон Найнмайер, от которого я узнал, что окончательное решение о нападении принято… Через некоторое время в Японию для встречи с Оттом прибыл еще один военный курьер и сообщил, что Германия начнет атаку 20 июня, плюс-минус два или три дня».

Этим курьером был некто Шоль, с которым Зорге был хорошо знаком. Этот офицер немецкого Генерального штаба предъявил «решающие и бесспорные» доказательства: сверхсекретные инструкции германскому послу в Японии «о мерах, которые следует предпринять после начала войны с СССР».

Шоль сообщил Зорге, что «наступление начнется 20 июня; возможна задержка на два-три дня, но подготовка идет ускоренными темпами: уже 170 из 190 дивизий вермахта сконцентрированы у советских границ. Не будет ни ультиматума, ни объявления войны. Красная армия будет разбита, и большевистский режим рухнет не позже чем через два месяца».

20 мая историческая радиограмма полетела в Москву. В ней говорилось, что Германия сконцентрировала у советских границ 182–190 дивизий и перейдет в наступление 22 июня по всему фронту. «Основной удар будет направлен на Москву».

Отправив донесение в Москву, Зорге и Клаузен стали ждать. Без сомнения, от них потребуют дополнительных сведений, им, конечно, передадут новые директивы. Они ждали два дня. Ничего. Тишина. «Не было никакой реакции, — рассказывал Клаузен. — Потом пришла только одна радиограмма. Я не могу вспомнить ее дословно, но смысл такой: «Мы сомневаемся в правдивости вашей информации!» Зорге был взбешен. Это был единственный раз, когда мы оба были вне себя. Рихард ходил по комнате, обхватив голову руками. «Все, с меня хватит! — повторял он. — Почему мне не верят? Как они могут игнорировать наше сообщение?» Он так никогда и не смог забыть этот момент. И все знают, что Советский Союз понес огромные потери, потому что не смог подготовиться. «О! — говорил Рихард с дрожью в голосе. — Почему Сталин не отреагировал?»

Тогда-то Ханако Ишии увидела — единственный раз — Зорге, потерявшего свое обычное хладнокровие. Он плакал и не мог остановиться.

— Почему ты так убиваешься? — спросила она его.

— Потому что я один. У меня нет настоящих друзей.

— Но ты дружишь с послом, и вокруг другие немцы.

— Нет, нет, это не настоящие друзья это не то.

Наверное, Зорге думал в тот миг о тех, кого оставил в Москве, тех, кому он мог бы полностью довериться, тех, кто также оказался не истинными друзьями.

Так было. Жаль разочаровывать любителей шпионских романов, но великолепная система, созданная Зорге, эта «машина для добывания секретных сведений», бесперебойно поставлявшая информацию исторического значения, потерпела неудачу в самый ответственный момент. В литературе часто можно было прочитать, что полученные Сталиным от Зорге сведения помогли остановить немецкое наступление. Это ошибка. Грустная и трагическая ошибка. Такая же, как и радиограмма, которую выдумал один из писателей: «Поздравляем. Вашу информацию считаем очень важной. Директор».

Если бы история Рихарда Зорге на этом закончилась, он бы повторил судьбу многих других секретных агентов, информацией которых руководство пренебрегло, скрывшихся во мраке истории, приговоренных к забвению. Так могло произойти, если бы Зорге сдался. Но разведчик уровня Зорге, даже потерпев серьезное поражение, не сдается. Германские войска вторглись на территорию Советского Союза. Они, казалось, неудержимо рвались вперед. Перед ними уже маячила заветная цель — Москва. Советский Генеральный штаб безуспешно пытался остановить вражеское наступление. Ничто не могло остановить вал танковых и пехотных дивизий вермахта. А в то же время на границе с Маньчжурией стояли прекрасно вооруженные и обученные русские дивизии. Великолепный резерв. Они стояли в готовности отразить новое нападение Японии. Это нападение было кошмарным сном Москвы — свой кошмарный сон есть у всех правителей, — его ожидали с минуты на минуту.

Никогда еще Рихард Зорге не развивал столь бурной деятельности. Он хотел знать все, и знать точно. Он хотел точно знать. Он стучался во все двери, встречался со всеми, с кем можно было встретиться и поговорить. Подключил все свои связи, использовал все свое обаяние. Под градом его вопросов японцы уже начали удивляться. Неужели это пресс-атташе немецкого посольства? Это друг. Хороший друг. И вскоре Зорге знал: Япония в первую очередь заинтересована в оккупации Французского Индокитая и не собирается нападать на Советский Союз.

Эта уверенность приняла форму донесения, и передатчик Клаузена передал по волнам эфира сообщение, решившее судьбу мира. Эта радиограмма легла прямо на стол Сталина. Возможно, донесение об июньском нападении, оказавшееся трагически верным, сыграло свою роль в принятии Сталиным решения: перебросить советские дивизии с Дальнего Востока на европейский фронт. Судьбоносное решение для хода войны: немецкое наступление было остановлено. Москва не была взята. В этот момент и был предрешен исход войны.

Часто можно услышать, что Зорге сообщал также и о нападении Японии на Пёрл-Харбор. Это было бы очень хорошо. Но во время Пёрл-Харбора Зорге уже несколько недель сидел в токийской тюрьме. Зато точно известно, что с начала октября 1941 года Зорге предсказывал, что в ближайшее время произойдет разрыв отношений между Японией и Америкой: «Согласно информации, полученной Отто (кодовое имя Одзаки) от источника в близком окружении Коноэ, последний срок — конец октября. Флот немедленно начнет боевые действия на юге, если переговоры провалятся до этой даты…» К концу первой недели октября поступило еще одно сообщение, более точное: «Если Соединенные Штаты не ответят положительно на последние предложения Японии о переговорах до 15–16 октября, или все японское правительство уйдет в отставку, или в нем будут произведены значительные перестановки. В любом случае… это будет означать начало войны с США в этом месяце или в следующем».