Книга Глиняный колосс - Станислав Смакотин

Подымаю только голову, погрозить кулаком наверх нету сил… Да и не нужно этого, наверное…

За соседней высокой сопкой видны вспышки, судя по звукам, от места боя мы верстах в двух… Неплохо ускакал, казачок!

Силы хоть и возвращаются понемногу, но все же крайне медленно… Поэтому, опираясь всем телом на лошадь, сквозь головокружение выслушиваю сбивчивый доклад донского урядника. В темноте хоть и невидимого, но вполне осязаемого и, как оказывается, моего спасителя.

Злополучный снаряд разорвался в самом центре колонны. Убив и покалечив несколько десятков человек, среди которых, судя по всему, была и часть штаба… Мищенко, по словам казака, не пострадал, под ним лишь убило лошадь. В возникшей суматохе тот, кликнув казаков, строго наказал везти раненых к обозам. Лично удостоверившись, что я дышу и вручив мое бессознательное тело младшему уряднику Илье Гончарову с грозным: «Отвечаешь головой за поручика, стервец!..» — генерал оседлал коня и рванул вперед, к передовым частям.

Дальнейшие события из путаного рассказа Ильи заставляют меня впасть в глухое уныние. Судя по всему, нас тут как раз ждали. Потому что, проскакав вдоль дороги с полверсты, туда, где должны были находиться обозы с ранеными, урядник практически в упор столкнулся с атакующей их японской пехотой. Внезапно выскочившей на колонну со стороны леса… В возникшей неразберихе тот и свернул в сторону, уходя от стрельбы… Унося меня подальше. Дальнейшее я уже смутно осознавал, приходя в себя. И вот мы здесь.

— …Засада то была, вашеродие! С боков полезли, и аки грязи их… Едва ушел… Ушли!.. — поправляется казак. — Обратно никакой возможности с вами, енерал сильно беречь велел… Отрезали нас от войска! А рубка такая шла вокруг, что… — Оправдываясь, он очень волнуется, начиная тараторить.

Дела… Подняв голову, прислушиваюсь к удаляющейся стрельбе. Попытаться догнать отряд? Дорога, по которой мы оказались здесь, одна — лежит промеж двух высоких, лесистых холмов, хорошо различимых даже в темноте. Засада то была или просто вылез японский гарнизон, не представляющий, с чем столкнется, — мне неведомо… В любом случае врага, судя по всему, немало… Хоть у страха и велики глаза, но крики «банзай» я слышал самолично. И враг, что немаловажно, где-то совсем поблизости. Гарнизон, стоящий в деревушке, и те, кто полез в штыковую из леса… А может, и еще кто есть.

Итак… Что мы имеем? Контуженного в третий раз поручика, то есть меня — раз… Едва держащегося на ногах, кстати…

Лошадь, на которую опираюсь, тяжело фыркая, устало переступает копытами, подсовывая ко мне свою морду. От этого легкого движения я едва не падаю, вцепляясь в сбрую. Влажное, горячее дыхание, отдающее сеном, приятно щекочет лицо, и от этого на душе становится немного легче.

Два — транспортное средство… Одно на двоих. Я с трудом подымаю руку, поглаживая шершавую морду.

И наконец три: русский отряд в наиглубочайшем тылу территории, занятой японцами. Отряд, который необходимо догнать во что бы то ни стало. Потому что… Патамушто вариантов больше нет никаких! Пробиваться вдвоем обратно сквозь банды хунхузов, убегающих при виде десятитысячного отряда… но от счастья однозначно охреневших бы при встрече с двумя русскими, — нет никакой возможности. Японский плен — в лучшем случае!..

Я настолько погружен в свои мысли, что не замечаю, как Илья уже некоторое время беспокойно трогает мое плечо:

— …шегродие, слышите?

Что? Шум в моих ушах едва ли тише отдаленной стрельбы.

— Что такое?

— Скачут… На нас!.. Голоса, вашбродие!..

Ну, вот и все… И стоило меня сюда возвращать? В плен? Японский? Наслышан… Хрен вам!..

Рука уже шарит по кобуре в поисках застежки. Сколько у меня патронов? Семь в барабане, штук двадцать в подсумке… Адреналин мгновенно впрыскивается в кровь, делая свое дело: двигаться становится легче, мысли проясняются, выстраиваясь в цепочку.

— Винтовку товь… — коротко шепчу я казаку.

— Есть… — передергивает тот затвор.

— Откуда скачут? В голове шумит!.. Покажи!

Илья подымает мою руку в сторону, противоположную удаляющемуся русскому отряду.

Наших там нет и быть не может, потому я пофигистично взвожу курок, целя в предполагаемом направлении.

«Семь раз… Семь раз нажать указательным, шесть раз сделать движение большим!.. — Левая рука ныряет в сумку, сгребая на ощупь патроны в горсть. — Эх, жаль, не потренировался заряжать вслепую… Придется пихать наугад! Если, конечно, представится такая возможность…»

Темнота. Затянутое ночное небо черно, как омут. Лишь луна, скрытая за густыми тучами, угадывается блеклым кругляшом. Весьма удачно обрисовывая верхушки деревьев как раз в стороне предполагаемого появления противника. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: самураи уткнутся как раз в нас. Справа холм, слева пригорок… Мы в ложбине, и мотать нам отсюда, взбираясь наверх, уже поздно. Раньше надо было думать… Приближающийся стук копыт и ржание теперь слышу и я!.. Совсем близко! И голоса!..

Секунды тянутся медленно, тяжело переваливая одна через другую… Глаза до рези вглядываются в темноту, стараясь уловить в ней малейшее движение. Уловить, отдав приказ телу выполнить поставленную задачу: семь раз нажать, шесть раз взвести… Семь — шесть… Семь…

Мрак впереди скучивается, рождая темную массу. Ну, вот и началось… Раз!..

Указательный палец уверенно прижимает подающуюся под ним пружину.

В ту же секунду что-то давит на мою руку, резко уводя ее вниз. Вспышка выстрела, ушедшего в землю, на короткий миг вычленяет из темноты перекошенное лицо орущего Ильи, вцепившегося в рукав.

Ах ты, сволочь… Безуспешно пытаясь справиться с мешающей тяжестью, я механически совершаю заранее спланированные действия: поднять… нажать… поднять…

— …Наши!.. Наши, вашбродие… Казаки то!.. — сквозь пальбу понимаю я наконец.

Наши?!. Казаки? Откуда?.. Наган безвольно виснет в ослабевшей руке.

Несколько ответных вспышек немедленно разрывают темноту. И скорее чутьем, чем осязанием, я осознаю, как в каких-то сантиметрах от меня вздрагивает земля. То ли от вошедших в нее пуль, то ли от стремительно надвигающейся черной лавины…

— …Сарынь на кичку!.. — с удивлением различаю я сквозь свист, топот и громкое гиканье.

— Стой, сто-о-о-ой!.. — выпустив меня, кидается Илья навстречу. — Стой, окаянные… Свои мы!.. Не стре…

Его крик моментально тонет в нарастающем топоте. Черная масса, навалившись вплотную, окружает меня, грозя раздавить в лепешку. Разомкнувшись надвое лишь в последний момент. Громкая матерная ругань, чьи-то нечленораздельные выкрики…

— Ах ты, с-сучий…

— Палил кто?..

— Нашинкую в капусту…

Один из всадников, подъехав впритирку, с силой пинает меня в грудь, от чего я валюсь навзничь, больно ударяясь затылком. Дыхание перехватывает. Копыто ударяет рядом с головой, кажется, в миллиметре от виска, напрочь запорошив глаза песком.