Книга Хороший отец - Ной Хоули

Теперь все стояли. Дэнни шел между людьми, задевая кончиками пальцев их руки. Воздух был заряжен электричеством, как перед грозой.

– Пора уже, – говорил Сигрэм, – не задавать вопросы, а действовать. Предъявлять требования. Мы требуем здравоохранения для всех. Мы требуем прожиточного минимума. Мы требуем, чтобы политики прекратили поднимать налоги нам и сокращать – корпорациям. Мы устали просить. Мы были терпеливы и вежливы. Теперь нам не до вежливости.

Дэнни стоял у сцены и видел, как сенатор Сигрэм воздевает руки. Толпа взревела. Сигрэм опустил глаза и встретился взглядом с Дэнни. И подмигнул ему.

На следующий день Дэнни пришел в избирательный штаб Сигрэма. Он располагался на улице Гваделупы, рядом с Кооперативом. Он поговорил с мужчиной в синих джинсах и белой рубахе, с Уолтером Багвеллом.

– Чем я могу помочь? – спросил Дэнни.

Багвелл дал ему блокнот и листовки и послал информировать избирателей. Дэниел стоял на углу Двадцать второй и Гваделупы, раздавая листовки студентам. В листовках были написаны те же вопросы, что Сигрэм задавал на митинге. И был адрес веб-сайта и телефонный номер. В первый день Дэнни роздал пятьсот листовок. По дороге домой он видел их в мусоре, урнах и налепленными на стекла машин. Ему это показалось метафорой самой политики: страсть одного – для другого мусор.

Он прочитал все, что нашел о Сигрэме в университетской библиотеке. Сигрэм рос в бедности. Отец ушел из семьи, когда Джею было три года. Чтобы оплатить себе колледж, а потом юридическую школу, Сигрэм организовал в колледже подготовительные курсы для старшеклассников. К выпуску из Стэнфордского юридического у него работали больше тысячи человек, филиалы его курсов действовали в восемнадцати штатах. Он продал свою компанию «Принстон Ревью» за шесть миллионов долларов.

Дэнни сидел в библиотеке, рассматривая фотографии Сигрэма и его жены Рэйчел. Та была симпатичной брюнеткой со смешливыми морщинками у губ. Так выглядят хорошие жены: жены, от которых не услышишь дурного слова, которые играют с детьми и готовят сложные угощения, которые не любят лишние строгости. Дети у них были румяные, с блестящими глазами. Так выглядят дети, которые хорошо учатся и играют в команде. Счастливые дети из полной семьи, любимые родителями. Дети, которым не приходится мотаться на каникулах между мамой и папой. Дети, никогда не слышавшие, как мама вопит, что «ненавидит» их отца и желает ему «сгореть в машине». Которые никогда не видели, как отец хлопает дверью и пробивает насквозь стены.

Это было ясно. У этих детей были не только хорошие родители: у них были они сами. Есть с кем играть, и есть на кого опереться. Не то что Дэнни: одинокий ребенок, в шесть лет выбравшийся ночью из дома и уснувший в машине, чтобы проверить, заметят ли родители. Не заметили. Вот они на отдыхе: счастливая семья улыбается на берегу озера. Вот они на яхте в Карибском море. Вот празднуют Рождество под огромной елкой – яркие огоньки вспыхивают, как улыбки.

Он отправил снимки и статьи на свою электронную почту. Хотел пересмотреть их потом у себя в комнате, кое-что выписать.

Он впервые заметил ту девушку в отделе русской истории. Она ставила на полку книги о Гражданской войне. Светлая шатенка с острым носиком. Немножко лопоухая, но не слишком. Что-то в ее лице заставляло обратить внимание на грудь. Что-то в ее легком летнем свитере и в том, как ягодицы натягивали просторные брючки. Затаившись в «Текущих событиях», он подглядывал, как она ходит между полками. У нее была быстрая белозубая улыбка и легкий смех. Кажется, все здесь ее знали. «Из тех девушек, – подумал он, – которые встают рано, чтобы успеть поплавать, а после работы развозят «готовые обеды». Из тех девушек, которые не просто привезут заказ, но и задержатся, чтобы выслушать человека, посмотреть на фотографии внуков».

В ту ночь, лежа в постели, он думал о ней. Представлял, как плавает с ней под парусом по Карибскому морю. Представлял, как натягивает ей кожу купальник. Внизу студенты перекрикивали телевизор и жевали найденную под полотенцем пиццу. Он слышал голос бейсбольного комментатора, отрывистые быстрые реплики и монотонный гул восточного промышленного города.

В сентябре он регистрировал избирателей. Координатор кампании рассказал, что впервые видел, чтобы за один день собрали столько подписей. Он умел найти подход к людям. Умел в них всматриваться. Он заговаривал с домохозяйками в супермаркетах. Болтал о спорте с болельщиками. Стоял на перекрестках с дожидавшимися работы нелегалами и учил, как называются известные части тела в Эквадоре и Бразилии.

После работы он уходил в библиотеку и читал все о Техасе. Ему казалось важным знать место, где он поселился. Та девушка работала не каждый день. С понедельника по среду у нее были вечерние смены, а в четверг и пятницу утренние. Ее звали Натали. Дэнни нашел место, с которого издалека узнавал ее силуэт. Он выучил ее костюмы, манеру одеваться: в джинсовые куртки и длинные юбки. На правой щиколотке она носила браслет. Такой мог бы подарить парень. Он гадал, снимает ли она его в постели? И перед душем?

Он не раз подумывал заговорить с ней, но не решался. На вид эта девушка была совершенством, и он боялся, что она скажет или сделает что-то такое, что разрушит образ, и она превратится в очередную хорошенькую девицу с круглой попкой, побывавшую с ним в постели.

В Остине он был счастлив. Ему нравились погода и люди. Нравилось ездить на велосипеде вдоль воды. Нравились даже студиозы с пивными животиками и мозолистыми от мяча головами.

Здесь была девушка, которая не шла из головы, и работа, которая ему вроде бы подходила. Он нашел себе цель. Смысл.

А потом он увидел башню. И все изменилось.

Башня с часами была построена в Техасском университете в 1937 году. Она поднималась на триста с лишним футов над восточным краем кампуса. Самое высокое здание на многие кварталы. Первый раз Дэнни заметил ее с угла 21-й и Гваделупы, где раздавал листовки. Он работал здесь уже две недели, но, кажется, впервые поднял голову. Огромные часы показывали четверть четвертого: золотые стрелки тянулись поперек медных римских цифр.

Он оставил листовки на крышке мусорного бака и пошел к главному входу. Войдя на территорию с 21-й улицы, миновал памятник студентам, погибшим на Первой мировой, и поднялся по ступеням к административному корпусу, мимо Бенедикт-холла и Мезес-холла, статуй Джорджа Вашингтона и Джефферсона Дэвиса – президента Конфедерации. Остановился на широкой площадке, задрав голову к башне. Она действовала на него странно, гипнотически. Почему-то вспомнилось воронкообразное облако, едва не убившее его в Айове. Здесь тоже почему-то виделась рука Бога.

Пока Дэнни смотрел, к нему подошла девушка. Одна из тех, кого он регистрировал два дня назад. Они поговорили об учебе и погоде. Она не скрывала интереса к нему, но Дэнни остался равнодушен. Сьюзен, фамилию не запомнил. Сейчас она остановилась рядом и сказала:

– Не верится, что он здесь стольких убил. У меня до сих пор мурашки по коже.

Дэнни взглянул на девушку. Он понятия не имел, о чем она говорит.