Книга Обнаженные души - Мария Тумова

Ева посмотрела на него удивленно и чуть нахмурившись. Соланж показалось, что сердце замерло.

– Я, может, даже смогу назвать дату, когда она закончится.

– О чем ты говоришь, Венсан? – насторожилась Ева.

Он поднялся и прошелся по комнате. Женщины следили за ним, затаив дыхание.

– Союзники планируют высадку десанта во Франции.

Ева все еще чувствовала какое-то тревожное напряжение внутри. А Соланж встрепенулась. На горизонте едва заметным светлым маячком забрезжила надежда.

– Но… – продолжил Венсан. – Если не обеспечить надежную поддержку с земли, усилия союзных армий могут пойти прахом, нужно подготовить плацдарм для высадки… Наша задача – передать сведения другим группам Сопротивления и согласовать действия. Кто-то из нас, выбравшись из Орийака, передаст эти сведения Ловалю и его отряду, чтобы они были готовы.

– В городе установлен особый режим, – в раздумье констатировала Соланж.

– Я знаю. Именно поэтому тот, кто пойдет с заданием, должен привлекать к себе как можно меньше внимания. И он должен понимать, что это серьезный риск.

– Я могу пойти, – наклонив голову и не меняясь в лице, задумчиво произнесла Ева.

Венсан кивнул. На самом деле он изначально предполагал, что это будет именно она.

* * *

После этой встречи Соланж отправилась к Еве, чтобы не оставлять ее одну. Но на самом деле это был лишь предлог. Одиночество было стезей Евы, а Соланж никак не могла к нему привыкнуть.

Соланж пристально наблюдала за Евой. Та была странной. Вся в себе. Не просто отрешенной, а погруженной в какие-то свои мысли. Очевидно, тяжелые.

– О чем ты думаешь? – спросила Соланж, чтобы нарушить монотонное тиканье больших часов.

– Ты как-то сказала, что я лучшая из всех нас, – чуть помедлив, не поднимая глаз, сказала Ева. – Это такая ложь. Я даже хуже, чем Ксавье.

– О мертвых не говорят плохо, – заметила Соланж, ее покоробила последняя фраза.

– Ты права… Он был бы хорошим человеком, если бы жил в хорошем мире. А я все равно была бы стервой.

– Ева…

Та поднялась из-за стола и простояла так с полминуты, поднеся ладонь к горячему лбу.

– Кажется, я никогда никого не любила. И никогда никому не приносила ни капли счастья. Только боль. Я всегда ненавидела грязь нищеты, и эта ненависть передавалась всем тем, кто жил в нищете. А ведь моя семья была именно такой.

Соланж потупилась и смутилась ее исповеди. А Ева мучительно вспоминала все то, что она сотворила, и то, что привело ее туда, где она была теперь.

– Бедная еврейская семья, у которой не сохранилось ничего, кроме памяти о прошлом и глупой надежды, устремленной в смутное будущее. В будущее, которого не было, в которое я никогда не верила. Но они любили меня, несмотря ни на что. А я не умела, да и не хотела отвечать на их любовь.

Ева как-то резко сорвалась, открыла какой-то ящичек и, глубоко-глубоко порывшись, достала оттуда простенький медальон на тоненькой золотой цепочке.

– Это, наверное, самая ценная вещь, которая сохранилась у моих родителей. Связь времен. Моя мать получила этот медальон от своей матери, а я от нее. Он передавался из поколения в поколение, и я должна была передать его своим детям.

Она села, сжимая тоненькую цепочку в руках.

– Я предпочла оборвать эту связь раз и навсегда. Я предпочла забыть, кто я и кто мои родители. Я их бросила. И я бросила своих детей, потому что они мешали мне. Я построила вокруг себя новую жизнь в роскоши, изобилии. Я думала, что у этой жизни прочный фундамент, а он рассыпался в щепки. Весь этот блеск – лишь мираж счастья, ради которого я все потеряла.

* * *

– Я не понимаю, что это за чертовщина! Он играет с нами как кошка с мышкой.

Венсан взволнованно, из угла в угол, мерил комнату шагами. Соланж замерла у стены, наблюдая за ним. А Ева сидела за столом, опустив голову в ладони и словно не слушая его вовсе.

– Что он знает о тебе, Ева?

Венсан даже не обращался к ней, скорее размышлял об этом, но Ева ответила:

– Он знает, что я еврейка.

Венсан остановился, а затем медленно обернулся. Ева подняла голову и невозмутимо посмотрела на него.

– Он видел меня в еврейском квартале, когда убили моего сына. Он держал меня на мушке, а потом отпустил. Тогда я ему много чего наговорила.

– Что?! И ты молчала? Ева, как ты могла скрыть все это от меня?

Она пожала плечами, словно это не имело никакого значения.

– Ева! Ты что, не понимаешь?! Ты шутишь, что ли?!

– Венсан, не кричи на нее.

– Не лезь, Соланж. Не понимаешь, во что она всех нас втянула?

– Убили моего сына. Это похоже на шутку? – спокойно спросила Ева.

– Но этот человек – враг, – чуть успокоившись, заметил Венсан. – Ты должна была сказать.

– Он молчал. А если бы захотел, мы были бы уже в лапах гестапо… И он вернул мне дочь.

Венсан перевел дыхание от невероятности всего происходящего.

– Она ведь права, Венсан, – осторожно заметила Соланж.

– Я знаю, что она права, – он опустился за стол. – Я только не знаю, чего он хочет взамен.

– Он хочет меня, Венсан.

* * *

– Где девочка? – спросил он как будто между прочим.

Они лежали в постели в квартире Евы. Ева затянулась, выпустила облачко дыма, посмотрела ему в глаза и не ответила. Он смотрел на нее внимательно, не отрываясь. Она не была похожа на еврейку, а может, он раньше представлял их по-другому. Она стала для него отдушиной. Циничная красивая женщина, которая не требовала никаких чувств.

– Зачем ты это сделал?

Он пожал плечами.

– Ты очень красивая, Ева. Странно, что я не замечал этого раньше.

– А тебе не говорили, что мы, еврейки, ведьмы и способны околдовывать, а? – с легкой змеиной насмешкой парировала Ева.

– Не шути со мной, – холодно предостерег он.

Лицо Евы вновь стало серьезным.

– Сделай мне пропуск для выезда из города, – неожиданно попросила она.

Он посмотрел на нее с молчаливым вопросом.

– Что ты обо мне знаешь? Что знают обо мне другие? Я хочу исчезнуть, пока еще возможно. В этой войне уже столько смертей. Разве не лучше, если хоть кто-то останется в живых? Пожалуйста, Эрвин, пусть это будет моя единственная просьба к тебе: одна бумажка – и, возможно, спасенная жизнь.

Он помолчал недолго.

– Сделаешь? – осторожно спросила Ева.

– Нет. Ты нужна мне здесь.

VI

Венсан включил тусклый ночник и прошел на кухню. Он вернулся с двумя чашками в руках, от которых исходил пряный аромат кофе и корицы. Ева невольно улыбнулась. Как в старые времена.