Книга Часы остановятся в полночь - Лариса Соболева

– Наручники? – Настя растерялась. – Откуда?

Вопрос, конечно, идиотский, но Максима очередной приступ боли лишил речи, Лана с заднего сиденья объяснила:

– Нас арестовала милиция. Мне тоже надели наручники.

В доказательство она потрясла руками, а Настя от шока резко затормозила.

– Так это были милиционеры?! – выпалила она. – Я думала, на вас напали бандиты…

– Они бандиты и есть, – убежденно сказал Максим, вглядываясь в знакомые очертания улицы. – Куда ты едешь?

– Домой.

– Поворачивай! – схватился он за руль.

– Ты рехнулся? – вскрикнула Настя. – Хочешь в морг?

– Поворачивай, к тебе нельзя.

– Это почему ж нельзя? – взвилась она.

С первой встречи он подметил, что характер у нее – не приведи господи.

– Не понимаешь? Менты нас будут ждать у тебя. Деньги есть?

– Немного. И на карточке, а что?

– Поезжай к ближайшему круглосуточному банкомату и сними все, что там есть, иначе нам денег не видать, завтра твой счет заблокируют.

– Нам? – хохотнула Настя. – Ты сказал – нам? Извини, но это все ваши проблемы, я не хочу быть причастной к ним.

– Поздно не хотеть. Следак знает, что мы с Ланой живем у тебя.

– Откуда? – не поверила она. – Что ты несешь?

– За тобой установили слежку после того, как я угнал твою машину вместе с тобой. И меня видели на твоем балконе, когда я курил. Скажите, пожалуйста, курить нельзя на кухне! Вот и получай!

– Эй, полегче! Я тебя сейчас спасла, а ты… ты просто неблагодарная…

– Договаривай, договаривай. Я свинья, да?

Не имея больше душевных сил, Настя съехала к обочине и остановилась. Развернувшись к Максиму всем корпусом, пылая от гнева, она бросила ему в лицо:

– А кто ты есть? Скажи, сделай милость. Так подставить меня! По твоим словам выходит, меня тоже теперь пасут?

– Люди, не грызитесь, – подала с заднего сиденья голос Лана. – Это не поможет. Настя, мы не хотели тебя подставить, честно, просто так вышло. Но теперь ничего не поправишь, надо думать, как нам выплыть. Всем вместе, поодиночке не получится. Поехали к банкомату, Настя, а то без денег плохо, очень плохо, поверь.

– Но за вещами я могу заехать? – поникла Настя.

– Нет, – сказал Максим. – Не хватало, чтоб ты загудела как сообщница. Заводи мотор.

Делать нечего, Настя повернула ключ в зажигании, мотор завелся, но машину сдвинуть с места не удалось, она глохла. Все последующие пробы закончились неудачей, Максим открыл дверцу:

– Приехали. Идем пешком.

– Ты предлагаешь бросить мою машину? – вскипела Настя.

Он наклонился и зло процедил:

– Да я свою тебе отдам, если этот идиотизм закончится в нашу пользу. Моя машина, заметь, не твоя захудалая «копейка», нашла что жалеть!

– На этой захудалой «копейке» тебя вывезли из ада, – словесно врезала ему Настя.

– Спасибо ей. – Максим пламенно чмокнул старое железо. – На этом ее миссия закончилась. И хватит психовать. Нам не легче. Мы тоже вляпались по чистой случайности и пока не можем доказать, что к убийствам не имеем отношения. Выходи, блин! А то останешься один на один с ментами, уверяю, тебе у них не понравится. Выходи, выходи. Не забудь документы… Хотя сейчас они только помешают.

Максим взялся обеими руками за сумку Ланы, взвалил ее на плечо и, не оглядываясь, двинул вдоль улицы. Лана последовала за ним. Настя слышала их диалог.

– Макс, у тебя нос и подбородок в крови, – сказала Лана.

– Ну и ладно.

– С твоим лицом нам нельзя нигде появляться, хоть оботрись.

– Позже.

Настя постояла, всплакнула от бессилия, но слезы сейчас не утешат и не помогут. Девушка была деморализована, предстояло к тому же теперь прятаться, словно преступнице, да еще и помыкали ею. А ничего не поделаешь, в кутузку неохота попасть, Настя поплелась за двумя неудачниками, к которым причислила и себя.

Максим остановился, указав подбородком на банкомат:

– Прошу. – Настя сначала протяжно вздохнула, потом обреченно кивнула. – Забирай бабки, пока не поздно.

– Я копила на черный день… – шипела Настя, набирая код.

– А копить надо на белый день, – сказала мудрая Лана. – На что копишь, то и получаешь в итоге.

– Хватит меня учить! – огрызнулась Настя. – Лучше подумайте, что делать? Я не хочу жить в подворотне! Не хочу прятаться и убегать!

– Мы тоже не хотим, – заверила Лана.

– Сколько сняла? – полюбопытствовал Максим, которого не волновали переживания Насти, он через это прошел, пройдет и она, не умрет. У человека потрясающая способность к выживанию.

– Двенадцать тысяч, – ответила та.

– Так, денег на какое-то время хватит, но мы не знаем, сколько предстоит продержаться, поэтому будем экономить.

– Опять сосиски дешевые поедать? – покривилась Лана.

– Первое, – оставил он без внимания ее слова, – надо перебить наручники. Чем – вот в чем вопрос.

– Давайте я позвоню папе, – вяло предложила Настя, – предупрежу, что мы приедем к нему…

– Хочешь, чтоб и папа оказался бездомным? – кинул ей встречный вопрос Максим. – Компашка из троих беглецов – куда ни шло, а четверо – это уже перебор, мы станем заметными.

– Мой отец при чем? – вспыхнула Настя.

– Думаешь, менты не сообразят, что ты к нему рванешь? Твоего отца в первую очередь возьмут под прицел, начнут прослушивать телефоны, следить за каждым его шагом…

– Все, все, – Настя подняла руки и взялась за голову. – Хватит. Не могу больше. Неужели нет никакого выхода из дерьма, в которое мы попали?

Настал миг, когда и у него чаще забилось сердце, ведь если Лана сейчас скажет, что потеряла или забыла визитницу, или ее забрали менты, значит, все мучения с приключениями были напрасны. Нет, только не это, иначе он девчонку… он ее убьет, несмотря на руки в наручниках. Поэтому голос Максима слегка дребезжал, выдавая напряжение, когда он спросил девочку:

– Визитница где?

– В сумке, в боковом кармашке, – сказала Лана, не подозревая, что от ответа зависела ее драгоценная жизнь. – Он на «молнию» застегивается.

Максим слегка обмяк, скинув напряжение, и повеселел. Закинув сумку на плечо, сказал девушкам с улыбкой:

– Двинули? Найдем временное пристанище? Знаете, девчонки, раньше я не задумывался, что, в сущности, человеку немного нужно.

– Человеку, извини, много нужно, – возразила надутая Настя. – Без потребностей он деградирует до уровня животного.