Книга Снежное сердце - Людмила Толмачева

Тяжелый воздух, теснота и тусклый свет единственной лампочки говорили о непролазной нужде. В неубранной комнате, обставленной какой-то рухлядью, за столом сидел Миша и рисовал.

Увидев Дану, он смутился, но продолжил рисовать. Скорее по инерции, чем по желанию.

– Садитесь вот на этот стул, – предложила толстуха и снова вздохнула.

– Спасибо. Миша, а где бабушка?

– В магазине, – не поворачивая головы, ответил мальчик.

– В винном отделе, скорее всего, – ядовито добавила соцработник.

– А ты сегодня ужинал?

Миша снова покраснел и молча помотал головой.

– Какой там ужин? И хлеба-то, наверное, нет, – снова встряла женщина.

– А вы разве не обязаны накормить ребенка? – поинтересовалась Дана.

– Я кормила, – неуверенно ответила работник опеки. – Кефир давала, пряники.

– Миша, пойдем в кафе, поужинаем! – как можно ласковее предложила Дана.

– Конечно, Мишенька! Иди с тетей! Извините, не знаю вашего имени. Иди, а я бабушку дождусь, скажу, чтобы не теряла тебя. Хотя ей все до лампочки, алканавке этой.

– Зачем вы при ребенке? – шикнула на нее Дана.

– А я что? Неправду что ли сказала? Да ее тут все знают! Она…

– Помолчите! – прикрикнула Дана и обратилась к мальчику: – Миша, где твоя одежда?

– Вот, – показал он на пеструю кучу, лежавшую на спинке кровати.

– Одевайся, я помогу тебе. Носки только эти, других нет? Ладно, надень их. И свитер. Вот так. А где твоя куртка?

– Куртку мы ему купили, – сердито буркнула опекунша. – Вон на гвозде висит.

Дана сняла с гвоздя темно-синюю, купленную, очевидно, «на вырост» болоньевую куртку и помогла мальчику одеться.

– Погоди, а утром тебе в школу?

– Да.

– Возьми на всякий случай портфель с тетрадями. Ты уроки сделал?

Мальчик кивнул и посмотрел на опекуншу.

– Мы с ним занимались. С математикой у него плохо, – проворчала та.

– Ладно. Пойдем. До свидания.

– До свиданья, – проскрипела тетка и отвернулась к грязному окну.

* * *

В этот час поужинать с ребенком оказалось не просто. Дана не учла, что маленький город не приспособлен для семейного отдыха по вечерам.

Войдя с Мишей в одну из забегаловок с громким названием «Кафе Париж», она вынуждена была сразу же ретироваться. Дым коромыслом, орущие динамики, сомнительные типы с блудливыми взглядами – все вызывало страх и отвращение.

Ей пришла простая и гениальная мысль – зайти в супермаркет и купить продукты. Они долго ходили возле стеллажей и выбирали товар. В итоге набрали целую корзинку. Дана чутко реагировала на каждое движение и мимику мальчика. Возле витрины с мороженым он растерянно топтался, обводя глазами широкий ассортимент холодного лакомства.

– Ты какое больше любишь – белое или коричневое? – спросила Дана.

– Коричневое… – едва слышно промямлил мальчик.

– Ладно, возьмем то и другое.

Проходя мимо стеллажа с детским бельем, Дана сообразила прихватить пару трусиков, футболку и носки. Подумав, взяла еще спортивные брюки из хлопчатобумажного трикотажа.

В отделе игрушек по искусно воспроизведенному ландшафту бегал маленький поезд из локомотива и семи голубых вагончиков. Он ехал среди гор и полей, преодолевал мосты и туннели, задерживался на станции и даже издавал протяжный гудок. Дана и сама была очарована этим зрелищем, что уж говорить про бедного мальчишку. Открыв рот и распахнув свои чистые, как майское небо, глаза, он долго стоял возле дорогой игрушки и смотрел…

То, что она дорогая, Дана увидела сразу – об этом красноречиво говорил выставленный ценник. Ей пришлось тянуть Мишу за руку. А он шел и оглядывался, не в силах оторваться от волшебной страны, в которой, как живые, резвились на просторе сверкающие вагончики.

В гостинице на них не обратили внимания. На ресепшн оформляли очередного командированного – невысокого мужчину кавказской внешности. Тот улыбался и сыпал комплиментами. Молодая работница сервиса таяла от столь галантного внимания и прыскала довольным смехом.

– Знаешь, что мы сначала сделаем? – сказала Дана, когда они вошли в номер и сняли верхнюю одежду. – Я помогу тебе принять душ. Как ты на это смотришь?

Миша, скованный незнакомой обстановкой, совсем смешался. Опустив голову, он теребил рукав давно не стираного свитера и молчал.

Дана не знала, как расшевелить ребенка, каким образом выйти из тупиковой ситуации. Ее осенило, когда Мартин спрыгнул с кровати и направился к своему лотку.

– Миша, посмотри-ка, Мартин пошел в ванную!

– Угу.

– Думаешь, зачем? Чтобы сделать все важные дела. Он сходит в лоток, потом будет умываться. А мы с тобой, разве хуже кота? Да нисколько не хуже! Мы даже лучше. Знаешь, почему?

Помотав по привычке головой, мальчик с любопытством посмотрел на Дану.

– Потому что моемся с мылом! Вот! Давай, снимем грязную одежду. Давай, давай, не бойся. Вот так. Видишь, Мартин освободил ванную комнату, теперь наша очередь. Пошли!

Дана не жалела шампуня, намылила «медвежонка» так, что он превратился в белый кокон из пены – только голубые глазенки сверкали среди воздушных перламутровых пузырьков.

Пока она отпаривала утюгом купленное белье, Миша, укутанный простыней, смотрел мультики. Мартин, заинтересованный новым человеком, ходил вокруг его стула и принюхивался.

– А у вас нет кошки?

– Не-а.

– Ты можешь играть с Мартином. Он любит, когда его гладят.

Ей понравилось, что Миша сразу же отреагировал на ее слова. Склонившись над котом, мальчик ласково провел ладошкой по его шелковой спинке.

На душе у нее отлегло и стало уютно, совсем по-домашнему.

Чистенький, в новой одежде, с аккуратно расчесанными волосами, Миша преобразился, даже просветлел лицом. Они неторопливо ужинали, смакуя творожные сырки с изюмом, яблочные слойки и чернику со сметаной.

Украдкой наблюдая за своим маленьким гостем, Дана открывала в нем удивительные черты. Удивительные для такого оборванца, живущего на самом дне общества.

В-первых, он не жадничал, не хватал из тарелок куски, хотя и был сильно голоден. А то, что он голодает, было заметно по его прозрачной коже, сильно проступавшим ребрам, взглядам, которые он бросал на еду.

А во-вторых, поражали его глаза. Прозрачные, добрые и немного грустные. Даже веселые мультики не растопили эту застоявшуюся грусть.

Насытившись, Миша быстро уснул. Подняв ребенка на руки – весу в нем было чуть больше, чем в Мартине, – Дана уложила его в кресло. Благо, оно оказалось раздвижным. Укрытый Даниным пальто, он раскинулся во сне, успокоился, грусть исчезла, вернулась детская безмятежность.