Книга Последний виток прогресса - Александр Секацкий

Стало быть, «отлаженная» сексуальность без порнографии – это даже не роза без шипов, это скорее дождь без влаги. И какую бы досаду ни вызывали бесцельные пробеги на холостом ходу (они специально культивируемы порноиндустрией), все же плату нельзя назвать чрезмерной. Ибо погасшая лампочка индикатора свидетельствует о несравненно больших потерях. Когда культура утрачивает способность безнаказанно выращивать цветы зла, она лишается и потенциала для производства человеческого в человеке. Спрос на непристойное, последовательность поз, тиражированная в бесконечности видеоряда и «искажающая» траекторию выбора объекта, парадоксальным образом говорят о некотором благополучии, которое отнюдь не гарантировано само собой.

Это только кажется, что о порнографии нет смысла беспокоиться и ей ничего не угрожает («к сожалению» – добавляют моралисты). Как раз оскудение казавшегося неиссякаемым источника представляет собой характерный и весьма тревожный симптом современности. В ПСК, где посредством транспарации устраняются перегородки иного и потустороннего, большинство проницательных наблюдений Фрейда теряют свою обоснованность. Процесс выравнивания шел и продолжает идти во всех направлениях. Вершины самообладания, возвышавшиеся над горизонтом здравого смысла, резиденции Сверх-Я, равно как и бездонные пропасти, каждая из которых поименована в честь какого-нибудь особенного фетишизма, снабжены теперь подъемниками и лифтами: пейзаж вожделений можно созерцать, не выходя из кабины лифта, из капсулы символического. Само именование несказанного уже представляло собой труднодостижимый компромисс: достаточно задуматься о последствиях сомнительного уточнения выражений «затосковал», «впал в неистовство», «ее иссушила неразделенная страсть» и т. д. Новые ярлыки, утвердившиеся наконец в ходе последовательной медикализации безумия, перекрыли слепые пятна, в некотором смысле одомашнили пугливых призраков, снабдив их инвентарными номерами и прижившимися кличками. Эпоха Великих географических открытий, начавшаяся еще до Просвещения, завершилась только с торжеством Транспарации, и завершилась она составлением подробной карты вожделений. Теперь карта растиражирована, согласно ее легенде проложены туристические маршруты и созданы навигационные приборы.

Итак, сексуальным фантазиям сегодня отказано в конфиденциальности, и уж само собой разумеется, что в конфиденциальности отказано сексуальным проблемам. Трясины бессознательного, в которые уходили корни субъекта, подверглись основательному осушению и вообще грамотной мелиорации. Нетрудно заметить, что принцип взаимообозримости и досягаемости любой точки континуума – основополагающий для ПСК – в полной мере проявляется в чувственной сфере. Прозрачность инвестиций либидо заметно опережает прозрачность собственно финансовых инвестиций, хотя и то и другое находится в одном русле – в общем русле транспарации. Сфера реформированной чувственности, успешно внедряемая взамен темной чувственности субъекта, освобождается от перверсивности, преимущественно за счет легитимации большинства отклонений (исключением является лишь компонент насилия), но тем самым она заодно освобождается и от интенсивности. А значит, и от божественности: Эрос оказывается последним из низвергнутых олимпийских богов.

Процесс составления карты вожделений обнаружил любопытные параллели с проблемой автоматического перевода, которую долгое время совместными усилиями пытались решить лингвистика и теория программирования. По единодушному мнению экспертов и пользователей, существующие на сегодняшний день программы автоматического перевода совершенно неудовлетворительны. Но тут стоит уточнить – неудовлетворительны для субъекта. Уровня, который способен был бы удовлетворить субъекта, они никогда и не достигнут, поскольку субъект как некая реальность из сферы сущего обнаруживается лишь там, где отключен автоматический режим, режим автопилота. Что касается хуматона, то его достигнутый уровень передачи смысловых инвариантов вполне устраивает, а всевозможные осложнения рефлексии вообще не нужны, поскольку в принципе не считываются. Нас, конечно, интересует другой перевод – тот, что в режиме автопилота происходит как переложение смутных объектов желания, с одной стороны, в товарную форму, а с другой – в реформированную в духе политкорректности мораль. С товарным статусом продукции, производимой в ходе массовых инвестиций в сферу либидо, все в порядке. В свое время Карл Маркс, приводя примеры товарного обращения, наряду с сюртуком и штукой сукна любил упоминать Библию. Доведись ему писать «Капитал» сегодня, он наверняка присоединил бы к стандартному ряду обменов «Playboy», виагру и вибромассажер. Ибо особенные регионы желания все более утрачивают свою специфику в универсуме товарооборота.

Наряду с автоматическим переводом либидосодержащих феноменов на язык товара запущены и другие стратегии редукции трансцендентного. Степень обобществления интимного в некотором смысле превзошла самые смелые ожидания основоположников коммунизма, став простой, будничной реальностью ПСК. Всем от мала до велика доступны полезные сведения о свойствах прокладок с крылышками. Давно отправлены в отставку взывающие к трансцендентному лозунги для настоящих мужчин, что-нибудь вроде «Все на борьбу с Деникиным!» или «Долой суд Линча!». Сегодня актуальны другие призывы: «Все на борьбу с простатой!» – вот девиз сегодняшнего дня. И ясно, что ей, как и перхоти, не дадут ни малейшего шанса.

В США уже более десятка лет существуют курсы мастурбации, где под руководством опытных консультантов проходит обучение получению удовольствия от собственного тела. Мы видим, что это, традиционно «не слишком публичное», удовольствие обобществлено, национализировано и переведено в ранг национального достояния. Успешной рационализации подвергся и феномен аутоэротизма, совокупными усилиями психоаналитиков и социальных служб удалось дезавуировать его постыдную сторону. И хотя дистрибуция либидо еще не достигла той степени прозрачности, которая уже достигнута в отношении политических прав и гражданского статуса, тем не менее узлы перверсивных желаний активно распутываются, а пропасти Эроса засыпаются соломкой.

Сегодня обобществление соблазна уже достигло некоторого предела, обозначенного уровнем «don't touch!». Видеоряд транслирует соблазнение и наслаждение без купюр, купировано лишь возможное вмешательство непредсказуемого субъекта.

Подводя в этом пункте промежуточные итоги, можно сказать следующее. Европейская цивилизация (а значит, и формация субъекта вообще), достигшая во времена Фрейда зенита своего могущества, обладала в числе прочего и максимальной разностью потенциалов между полюсами Эроса – наивысшей Потенции, достаточной и для напряженной сублимации в сфере символического, и для поддержания некоторых трансцендентных высот – чести, virginity, «бремени белого человека», ну и не в последнюю очередь для производства сугубо энергозатратных переверсивных желаний. Частная собственность в экономике, гражданское достоинство в сфере Mitsein, непроницаемое для первых встречных, равно как и приватность проявлений либидо (принципиальная персональная адресованность соблазняющей женственности), позволяли удерживать иерархию Weltordnung в неприкосновенности. Ни экзистенциальный минимализм, ни провоцирующая беспомощность «других» – маргиналов, аутсайдеров, «мирового пролетариата» – не могли до поры до времени сокрушить бастионы республики субъекта, ставшей когда-то преемницей Царства Господина. Но агенты Просвещения работали неустанно, осуществляя свою диверсионно-подрывную миссию, – как если бы программа самоуничтожения была записана в формуле субъекта изначально.