Книга Что Кейти делала в школе - Сьюзан Кулидж

– Конечно. Я только что собиралась это предложить.

И Кловер нарезала двадцать девять квадратов белой бумаги, Роза и Кейти разобрали и разделили лакомства, и очень скоро имбирные пряники, миндаль и леденцы были разнесены по коридорам, и довольное похрустывание показало, что девочки нашли себе приятное занятие. Ни одна из посылок, застрявших в пути из-за снежных заносов, не пришла до понедельника, так что, если бы не Кейти и Кловер, в школе не было бы никакого рождественского угощения. Они также отнесли большой кусок кекса и корзинку красивых красных яблок миссис Нипсон. Не были забыты остальные учительницы и служанки. ОИЛ было созвано на пир; что же до Розы и других особенно близких подруг, их осыпали лакомствами столь щедрой рукой, что они наконец воспротивились.

– Вы все раздаете. Вы ничего не оставите себе.

– Нет, мы оставили – и много, – сказала Кловер. – Ах, Роза! Такая отличная груша! Ты должна ее взять.

– Нет! Нет! – запротестовала Роза, но Кловер сунула грушу ей в карман.

Посылка сестер Карр впоследствии всегда упоминалась в Монастыре как пример того, что могут сделать папы и мамы, если они такие, как надо, и действительно хотят осчастливить школьниц.

Раздача этих богатств заняла у Кейти и Кловер всю первую половину дня, так что только после обеда они нашли время, чтобы открыть маленькую посылку, но, увидев, что лежит в ней, пожалели о промедлении. Коробка была полна цветов – розы, герань, гелиотропы, красные и белые гвоздики были уложены в вату, так что мороз не добрался до них. Но все же они казались немного озябшими, и Кейти поспешила поставить их в теплую воду, что, как она слышала, было лучшим способом оживить поникшие цветы.

Их прислала кузина Элен, а внизу – пришитые к коробке, чтобы не сдвинулись и не помяли цветы, – были два плоских свертка в папиросной бумаге, перевязанные белой ленточкой, изящно, как все, что делала кузина Элен. В свертках оказались два ящичка для перчаток, обитые шелком, надушенные, белый и сиреневый. К каждому была приколота записка с сердечными пожеланиями веселого Рождества.

– Как все невероятно добры к нам! – воскликнула Кловер. – Я думаю, теперь мы должны стать самыми хорошими девочками на свете.

Наконец Кейти произвела самый тщательный отбор среди своих запасов и, взяв отличное яблоко, пару лучших груш, кулечек изюма и инжира и несколько самых свежих цветов, поставленных в стакан с водой, спустилась по лестнице и постучала в дверь мисс Джейн.

Мисс Джейн впервые за последнее время сидела, закутанная в шаль, очень худая и бледная. Кейти, которая уже почти перестала ее бояться, вошла бодро и радостно.

– Мисс Джейн, мы получили чудесную посылку из дома. Там так много всего и так весело было ее разбирать! Я принесла вам яблоко, груш и этот букетик цветов. Какое это радостное Рождество для нас!

– Да, – сказала мисс Джейн, – в самом деле очень радостное. Я слышала, как кто-то в коридоре говорил, что вам пришла посылка. Спасибо, – добавила она, когда Кейти поставила корзинку и цветы на стол. – Цветы очень милые. Желаю вам веселого Рождества.

Это было слишком необычно для мисс Джейн, которая говорила кратко даже тогда, когда была очень довольна. Кейти, обрадованная, удалилась.

Но в тот же вечер, незадолго до звонка ко сну, произошло нечто такое, что, даже рассказывая потом о случившемся Кловер, Кейти не переставала спрашивать себя, а уж не приснилось ли ей все это. Было часов восемь вечера, она проходила по коридору, когда ее окликнула и попросила зайти к ней в комнату мисс Джейн. Щеки мисс Джейн пылали, говорила она быстро, словно полагала, что раз уж решила что-то сказать, то чем скорее покончить с этим, тем лучше.

– Мисс Карр, – начала она. – Я хочу сказать вам, что, на мой взгляд, мы несправедливо поступили с вами в прошлом семестре. Нет, не ваша забота обо мне во время моей болезни заставила меня изменить мое мнение о вас – это произошло еще до того, как я заболела. Ваше поведение в целом и то благотворное влияние, которое, как я заметила, вы оказываете на других девочек, – вот что убедило меня. Мы были не правы в нашем суждении о вас. Это все. Я подумала, что, возможно, вам будет приятно услышать это от меня. Я скажу то же самое миссис Нипсон.

– Спасибо, – ответила Кейти. – Вы даже не знаете, как я рада! – Ей захотелось поцеловать мисс Джейн, но это почему-то казалось совершенно невозможным, так что она просто сердечно пожала ей руку и помчалась в свою комнату так, словно на ногах у нее выросли крылья.

– Так хорошо, что даже не верится. Мне хочется плакать от счастья, – сказала она Кловер. – Какой это был чудесный день!

И я думаю, что Кейти нашла это объяснение мисс Джейн лучшим из всех рождественских подарков.

Глава 12

В ожидании весны

Школа стала казаться более счастливым местом после этого. Миссис Нипсон никогда не упоминала об истории с запиской, но ее обращение с девочками изменилось. Кейти чувствовала, что за ней больше не следят и не относятся к ней с подозрением, и у нее стало легче на сердце.

На следующей неделе мисс Джейн почувствовала себя настолько хорошо, что смогла опять проводить опросы в классе. Болезнь почти не изменила ее. Это только в романах ревматизм смягчает характеры и превращает неприятных людей в приятных. Большинство девочек по-прежнему очень ее не любили. Ее речи были такими же резкими, а манера держаться неприветливой. Но Кейти с тех пор чувствовала разницу: нет, мисс Джейн не была ласкова с ней – это было не в ее суровой натуре, – но она была вежлива, внимательна и сдержанно-дружелюбна, и постепенно у Кейти возникло чувство, напоминающее симпатию.

Знает ли кто-нибудь из вас, какой невероятно долгой кажется зима в климате, где термометр неделями стоит на нуле? Есть что-то безнадежное в таком холоде. Человек думает о лете, как о чем-то таком, что бывает только в книжках, и зима кажется единственной реальностью в этом мире.

Кейти и Кловер тоже ощущали эту безнадежность, когда проходили дни, а погода становилась все более и более суровой. Десять, двадцать, даже тридцать градусов ниже нуля – не было ничего необычного в таких отметках температуры для хиллсоверских термометров. Такой холод почти пугал девочек, но никто, кроме них, не был ни испуган, ни удивлен. Это был сухой, искрящийся холод. Снег, покрывший землю еще в декабре, продолжал лежать и в марте, а расчищенные дорожки оставались все такими же твердыми и похрустывающими, и только белые стены с обеих сторон от них становились все выше и выше, пока над ними не стало видно ничего, кроме движущейся вереницы капоров и капюшонов, когда школьниц выводили на ежедневную прогулку. Утро за утром девочки, просыпаясь, обнаруживали, что окна покрыты толстой коркой льда, а вся вода в кувшине на умывальнике до последней капли превратилась в лед. Ночь за ночью Кловер, которая всегда очень зябла, лежала в постели дрожа и не могла уснуть, несмотря на горячие кирпичи, положенные к ногам, и кучу пальто и плащей, наваленных на нее Кейти. Самой Кейти холод казался скорее бодрящим, чем гнетущим. Было что-то в ее крови, что отзывалось жизнью на жестокое пощипывание мороза, и она удивительным образом набиралась новых сил в эту зиму. Но долгие метели сказывались и на ее настроении. Она тосковала о весне и о доме, хоть и не хотела в том признаться, и чувствовала необходимость перемен в их однообразной жизни, где томительные дни казались неделями, а недели растягивались и становились почти такими же длинными, как месяцы в другом климате.