Книга Красное бикини и черные чулки - Елена Яковлева

За Мажором, само собой, пошла реклама, а я все сидела и, как последняя дебилка, таращилась в ящик. И напрочь забывший о бутербродах Пронин тоже. А потом зазвонил телефон. На проводе была Жанка.

— Нет, ты видела? Ты видела? — строчила она в трубку, как станковый пулемет. — Что вытворяет этот змееныш? Ведь ничего собой не представляет, нуль без палочки. Ты вспомни, вспомни, какой он у нас несчастный шарахался: «Марина Владимировна, не подскажете, Жанна Аркадьевна, не объясните…» А сейчас полюбуйтесь на этого петуха ободранного, хвост распушил и гоголем, гоголем… Ну с-с-скотина, с-с-скотина!

— Зато на центральном канале, — подлила я масла в огонь. Я была зла и на Мажора, и на Жанку, и на весь относительно белый свет.

— Да там только такие засранцы и работают! — прошипела Жанка. — Профессионализма ни на грош, зато апломбу на целый Голливуд. Маму родную за рейтинг заложат.

Ей-богу, странно было слышать такое от Жанки, некогда склонившей меня на сомнительную авантюру с подставой под тем предлогом, что «в Москве все так делают». А теперь она катила баллон на Мажора, этого резвого мальчика, решившего сделать громкое имя на нашем телевизионном проколе и Пахомихином убийстве. Однако же, если быть честными до конца, то Мажор тоже не виноват, что вестями с полей и ферм нынче не прославишься. Обывателю подавай кровавые разборки на первое, убийства с расчлененкой на второе и маниакальные извращения на третье. А на десерт, так уж и быть, немножечко порнушки.

Я положила трубку и печально воззрилась на Пронина:

— Ну, видишь, что творится?

— Да уж, хорошего мало, — посочувствовал он мне и тут же попросил горячего чаю.

Я поставила чайник на плиту, а Пронин подошел к окну и приник к стеклу:

— А чего это «Варвара» вся в снегу? Не ездишь, что ли?

— Да не заводится, зараза! — пожаловалась я.

— Ну так давай посмотрим, — предложил он.

И мы пошли во двор. Первым делом произвели раскопки.

— С кем ты так поцеловалась? — присвистнул Пронин, когда из-под снега показался прикрученный проволокой бампер.

— С «Мерседесом», — нехотя призналась я.

— Ну ты всегда была максималисткой, — нервно хохотнул Пронин и уселся за руль. Пару раз повернул ключ в замке зажигания и, не дождавшись в ответ даже чахоточного покашливания, авторитетно заявил: — Это стартер. — Затем полез под капот, совсем недолго там поковырялся, любовно приговаривая «Варвара-Варварушка», после чего машина с первой же попытки завелась. Чему я, впрочем, не очень удивилась, поскольку Пронин большой специалист по части дунуть-плюнуть, выкрасить да выбросить, да к тому же эту «десятку» я у его приятеля купила, не очень новую, но с «рекомендациями лучших собаководов».

А еще Пронин показал мне, за какие проводки дергать, если «Варвара» снова заупрямится, и намекнул, что не прочь завтра же утром удостовериться в ее безотказности и даже заночевать у меня ради этого, но я не оценила его рвения, хотя и предложила отвезти, куда пожелает. Пронин гордо отказался.

* * *

— Марина Владимировна, срочно к Юрию Константиновичу! — строго воззвала по телефону грудастая Нонна, не успела я появиться на работе. — Срочно! И Жанна Аркадьевна — тоже.

Ну вот, начинается! Поработаешь тут.

А уже через пять минут в кабинете у Краснопольского я переживала ситуацию под названием дежавю. Или — те же и Кошмаров. Ну точно такое я уже описывала буквально на третьей странице моего горестного повествования. Помните, тогда нас с Жанкой также вызвали к Краснопольскому на ковер. А у Краснопольского уже сидел Кошмаров, от которого мы узнали про убийство Пахомихи. Что было дальше, пересказывать не буду, чтобы не повторяться.

— Ну проходите, проходите скорей, а то сквозит, — поторопил нас Краснопольский, когда мы с Жанкой застыли в дверях с виноватыми физиономиями. Как грешники на Страшном суде.

Мы переглянулись и шагнули навстречу неизвестности, а со стороны Краснопольского последовала новая команда:

— Присаживайтесь, чего стоите, как неродные.

Мы присели и в точном соответствии с давно заведенной традицией привычно втянули головы в плечи. А Краснопольский широким жестом предоставил Кошмарову эксклюзивное право командовать парадом, которым тот немедленно воспользовался.

— Э-э… хм… — откашлялся Кошмаров и, как и в прошлый раз, заинтересовался манжетами рубашки, торчащими из рукавов кургузого пиджака. Между прочим, на своей собственной территории, в прокуратуре, такого за ним не водилось. Очень мне любопытно, почему? А, поняла, это на него так шикарный вид Краснопольского действует, наводит на сравнения, причем неутешительные. — Так вот, я должен с вами очень серьезно побеседовать. Только прежде договоримся, что все останется между нами. По крайней мере до завершения следствия. Ну так что, договоримся?

— Договори… — начала было Жанка, но, не дождавшись моей поддержки, стушевалась, осеклась на полуслове и двинула меня локтем в бок.

— Лично я ничего не обещаю. — Я слегка отодвинулась от Жанки, чтобы она мне ненароком синяков локтями не наставила.

Кошмарову мое заявление не понравилось, как, впрочем, и Краснопольскому. Что неудивительно. Ну какой нормальный начальник обрадуется, когда его подчиненные вольнодумство себе позволяют?

— Ну как хотите, — не предвещающим ничего хорошего тоном изрек Кошмаров. — В конце концов, вы как свидетели обязаны хранить тайну следствия, разглашение которой карается законом.

— Тогда в чем, собственно, проблема? — Я старалась не смотреть на пунцового от возмущения Краснопольского. — Если вы насчет закона переживаете, тогда будьте спокойны, мы с Жанной Аркадьевной его не преступим. Верно я говорю, Жанна Аркадьевна?

— Верно-верно, — пробормотала Жанка и активно заработала под столом ногами. Только зря старалась, потому что я находилась вне зоны их досягаемости.

— Очень рад, — через силу выдавил из себя Кошмаров. — А то, понимаешь, любят некоторые всякую отсебятину пороть. Органы правопорядка, видите ли, бездействуют…

— Это вы про Мажора, что ли? — заерзала на стуле Жанка. — В смысле про Самохвалова. Про его вчерашний репортаж? Так это просто погоня за дешевой сенсацией!

Ох и нравится мне это выражение, братцы-кролики! За дешевой сенсацией гоняться, значит, зазорно, а как насчет дорогой?

— Рад, что наши взгляды совпадают, — оценил Жанкино рвение Кошмаров, — надеюсь, так будет и впредь. Да-а, между прочим… Порфирьев, ну, этот ваш бедолага-художник сегодня утром отпущен под подписку о невыезде.

Конечно, Жанка после такого известия подпрыгнула от радости под потолок, а потом чуть ли не на шею к Кошмарову бросилась. А я сидела и помалкивала, терпеливо ждала, чем кончится эта вакханалия.

А кончилась она тем, что в кармане у Кошмарова зазвонил телефон.

— Да. Кошмаров. Слушаю… — прогнусавил он и вдруг как заорет: — Что? Где? На Левашовской? Судмедэксперт уже на месте? Срочно выезжаю!