Книга Дерзкий обман - Донна Флетчер

Да, теперь он знал о ее происхождении, но открытие, заключавшееся в том, что она не принадлежала к клану Макэлдеров, лишало договоренность о браке законной силы. Только Тарр не хотел этого признавать.

Он собирался жениться на Фионе. Она принадлежит ему, по крайней мере он хотел думать, что принадлежит. А может, ему было необходимо верить, что она ему принадлежит? Он повернулся и вместо того, чтобы занять свое место в лагере, отправился на окраину деревушки, в темноту, и шел до тех пор, пока не споткнулся и не плюхнулся на ближайший камень, чтобы отдохнуть на нем.

Тарр никогда не ставил знака равенства между любовью и браком. Брак был долгом, он понял это, наблюдая за отношениями отца и матери. Он не припоминал, чтобы его родители обнимались и целовались. Каждый из них жил своей жизнью, и поговаривали, что его мать не спала в постели отца с тех пор, как зачала его, Тарра.

Тарр вырос в убеждении, что любовь не обязательна для брака. Он считал любовь преходящим, кратковременным чувством. Вот она появляется, а в следующий миг ее уже нет. Он считал ее слишком эфемерной, чтобы удержаться надолго, и слишком сложной, чтобы изучать ее.

Тарр покачал головой. Почему он в последнее время столько думает о любви?

Однажды мать сказала ему, что любовь чувствуют сердцем. Она может приносить радость, а может и боль, и все же в любом случае человек никогда бы не пожелал, чтобы она ушла.

Что бы он почувствовал, если бы у него отобрали Фиону? Его омыла волна гнева, а когда гнев прошел, на смену ему пришло ужасное ощущение тоски.

Было ли это состояние вызвано мыслью о том, что он может потерять Фиону? И если так, не значит ли это, что он...

Тарр выругался и принялся колотить ногой по земле. Неужели он влюбился и даже не понял, что с ним происходит? «Ты идиот».

Возможно, Фиона была права – он идиот. Тарр встал и посмотрел на замок. Ему надо было подумать и прийти к какому-то заключению.

Он воздел руки к небу. Кого он пытается обмануть? Он влюбился, но был слишком упрям, чтобы признаться в этом даже себе, не говоря уж о Фионе. И почему она должна ему поверить теперь? Она сочтет его объяснение в любви уловкой, частью плана, призванного заставить ее выйти за него. Что ему теперь делать?

Упорствовать, как обычно, и требовать соблюдения условий договора с Лейтом Макэлдером? И рассказать о своей любви когда-нибудь потом? Или попытаться убедить Фиону теперь же? Ведь они созданы друг для друга – оба упрямые, неуступчивые, вспыльчивые, замечательные воины.

Тарр понятия не имел о том, что он предпримет. Он знал только одно: Фиона должна стать его женой.

Фиона вошла в замок, бормоча себе под нос ругательства. Сейчас ей было необходимо найти какой-нибудь уединенный уголок, где она могла бы побыть одна и подумать. Она нашла такое место в маленькой пустой комнате, в которой горел камин.

Остановившись у огня, Фиона протянула к нему озябшие руки. Мыслями она была с Тарром, хотя, казалось бы, сейчас ей было и еще о чем подумать. Но он был в ее мыслях днем и ночью.

Фиона понимала, что влюбилась в Тарра.

Почему?

Это был хороший вопрос. Конечно, она восхищалась многими его качествами, но многое в нем ей не нравилось, например, то, как он разговаривал с ней, требуя, чтобы она стала его женой.

Фиона обхватила себя руками за плечи.

Она была свободна решать, выходить ли ей за Тарра. Теперь это целиком зависело от нее.

Как ей поступить?

– Чего ты хочешь от меня, Фиона?

Фиона обернулась. В комнату вошел Тарр, и ей стало трудно дышать. Она постаралась скрыть свое состояние, свое волнение. Это могло быть только любовью. Чем еще можно объяснить странное ощущение, охватывавшее и поглощавшее ее, как только она видела его? Фиона все еще сердилась на Тарра, но как же она была рада, что он последовал за ней!

– Мы договорились попытаться понять друг друга...

– Как я могу понять тебя, если ты не говоришь мне о своих чувствах и не пытаешься разделить их со мной?

– А ты даже не стараешься понять, какие чувства я питаю к сестре, – упрекнула она его.

– Хочешь, чтобы я отказался от своего решения в угоду тебе?

– А это так трудно? – спросила она. – Если это устранит камень преткновения на пути к нашему браку, то почему нет?

– В качестве моей жены ты будешь обязана исполнять свой долг по отношению ко мне.

– Но это не имеет никакого отношения к моей сестре.

– Ты станешь проводить с ней слишком много времени, – возразил Тарр.

Глаза Фионы округлились и стали похожи на две полные луны.

– Так ты ревнуешь меня к сестре?

– Вовсе не ревную.

Она улыбнулась и ткнула его в грудь.

– Ревнуешь.

– Просто, если рядом будет Элис, ты станешь пренебрегать своими обязанностями.

– Элис всегда занята делом. Ты же сам это видел.

– Значит, ты хочешь сказать, что, если я соглашусь позволить Элис остаться с кланом Хеллевиков, ты выйдешь за меня?

– Нет.

Тарр резким движением воздел руки к потолку:

– Ты сама не знаешь, чего хочешь.

– Знаю, – сказала Фиона и уперла кулаки в бока. – Я хочу получить в мужья мужчину, который будет любить меня, позволит мне оставаться самой собой, не станет диктовать мне, что делать, и примет мою сестру. Я прошу не так уж и много.

– И что же ты дашь мужу взамен?

– Любовь, уважение и преданность.

С минуту Тарр не сводил с нее глаз, потом потянулся к ней, чтобы сжать в объятиях.

Фиона отступила и вытянула вперед руку, запрещая ему приблизиться.

– Твои прикосновения лишают меня возможности мыслить ясно.

Он улыбнулся и шагнул к ней.

– Нет, – заявила она твердо и отступила от него. – Было бы так легко заблудиться в твоих объятиях, но я не могу. Для меня важно, чтобы ты понял, что я чувствую.

– Суть вопроса в том, что я должен любить тебя, чтобы иметь право на тебе жениться.

– Я ищу истинную любовь, а не ту любовь, которую ты готов дать мне, если это подходит для твоих целей.

Тарр покачал головой:

– Это несерьезно. Ведь если я люблю тебя, то как могу доказать свою любовь?

– Это тебе решать.

Глава 20

Было раннее утро, когда Фиона без единого звука проскользнула через главную башню замка в большой зал. Как раз в это время слуги подбросили в камин порцию поленьев. Сухие поленья тотчас же загорелись, и скоро огонь уже пылал, распространяя жар по сырому залу.