Книга Синдром Дездемоны - Ольга Егорова

Смущало то, что квартира была жилой.

Глядя на весь этот калейдоскоп разноцветных детских вещей, становилось очевидным: маленькая Юлька жила именно здесь до того, как Светлана забрала ее из дома и передала на ее, Алькино, попечение. Здесь, а ни в каком не в Тушине. И ее отец, Алькин похититель, имени которого она до сих пор не знала, тоже жил именно здесь. Судя по количеству вещей в шкафу – на все времена года и на любые случаи жизни! – посуды, бытовой техники и разных мелочей, однозначно указывающих на принадлежность квартиры ее владельцу.

Все это было как-то… странно.

Получалось, что Светлана то ли напутала что-то, то ли обманула Альку. Сознательно. Зачем? Этот вопрос теперь волновал Альку больше всего. На некоторое время она даже отвлеклась от мыслей о Пашке, самых тягостных и страшных своих мыслей. Можно, конечно же, было предположить, что муж Светланы втайне от жены купил и обустроил лично для себя эту квартиру в районе Битцевского парка. Средств у него, похоже, достаточно, чтобы хоть десять таких квартир купить. А молодому и обеспеченному женатому мужчине… «Симпатичному», – чуть не сказала мысленно Алька, но оборвала себя на полуслове. То есть на полумысли. Нет, не дождется этот подонок от нее комплиментов! Даже не высказанных вслух – все равно не дождется! И никакой он не симпатичный, а страшный, как обезьяна!.. Как целых десять самых страшных на свете обезьян!

Рассердившись, Алька долго не могла восстановить ход мыслей.

«О чем же я думала… до этого? – спрашивала она себя, лениво разглядывая вчерашнюю красотку на обложке журнала. Та продолжала смотреть на Альку с некоторой жалостью и презрением. Высокомерная, неприятная, хоть и красивая, а какая-то холодная. – Ах да, о женатых мужчинах… Молодых и обеспеченных, которые вполне могут позволить себе втайне от жены купить скромную квартирку… где-нибудь подальше от семейного гнездышка и использовать эту квартирку в определенных целях…»

Допустим, сказала себе Алька, эта квартира – как раз то самое, о чем она подумала.

Но тогда как объяснить присутствие в ней детских вещей? Ползунков-распашонок-чепчиков? Зачем, для какой непонятной цели нужно было оснащать квартирку таким количеством погремушек? Что за странный антураж для любовного гнездышка? Или его хозяин – патологический извращенец?

А больше всего Альку смутили грязные пеленки.

В барабане стиральной машины, где она искала телефонный аппарат, этих грязных пеленок была целая куча. Юлька за неполные сутки своего присутствия в квартире физически не могла испачкать такое количество! Значит, она испачкала их раньше! И именно здесь, а не в Тушине. Если бы в Тушине – спрашивается, зачем везти грязные пеленки через весь город и складывать их в барабане стиральной машины? И еще на балконе, где Алька тоже искала телефон, а вместо телефона нашла сушилку для белья, тоже висели давно уже высохшие пеленки.

Женских вещей в квартире Алька не обнаружила. Складывалось ощущение, что здесь, кроме Юлькиного отца и самой Юльки, вообще никто не живет. Увлеченная своим расследованием, Алька тщательно осмотрела квартиру и не нашла никаких следов присутствия в ней женщины. Конечно, уезжая в Питер, Светлана наверняка забрала с собой кучу вещей, в том числе и одежды. И все же она не могла забрать абсолютно все! Какая-нибудь мелочь – полупустой пузырек с жидкостью для снятия лака, тюбик с кремом, пара стоптанных домашних тапочек, да мало ли что еще! – непременно должна была остаться в квартире!

Нет, нет и нет.

Светлана в этой квартире, определенно, никогда не жила.

Альке вдруг стало страшно. Так страшно, что даже сердце замерло, почти перестало биться, а висках зашумело. Что все это значит?! С какой целью Светлана ее обманула?

Вспомнилось тут же неприятное и жуткое слово – «похищение».

Именно его все твердил и твердил бесконечно Юлькин папаша. А Алька все не могла взять в толк – о чем это он? Что, если на самом деле Светлана вообще не была матерью Юльки? Просто похитила каким-то образом чужого ребенка и очень удобно спрятала его у Альки в квартире, придумала историю про изверга-мужа и убедила в том, что с Юлькой ни в коем случае нельзя показываться на улице?..

Версия о похищении вдруг показалась ей убедительной до дрожи в коленках.

Но ведь тогда получалось, что она, Алька, на самом деле и есть соучастница!

Мысли, одна тяжелее и страшнее другой, гудели в голове, как растревоженный пчелиный улей. И никуда было от этих мыслей не деться: пытаясь перестать думать о Пашке, она начинала думать о похищении. Запрещая себе думать о похищении, она волей-неволей возвращалась к мыслям о брате. Вот такой вот заколдованный круг, и никуда из него не вырвешься!

Пытаясь хоть как-то отвлечься, Алька незаметно для себя начала рассеянно собирать разбросанные по комнатам предметы детского гардероба и спустя примерно час вдруг с досадой поняла, чем она занимается: убирается в чужой квартире! Вот ведь как, с утра посчитала унизительным посуду за собой помыть, а ближе к обеду уже готова за половую тряпку схватиться! Если так и дальше дело пойдет, к концу дня она успешно справится с обязанностями бесплатной домработницы!

Разозлившись на себя, Алька со злостью швырнула об стену попавшуюся под руку погремушку. Погремушка была сделала в виде бублика радостного желто-зеленого цвета. Бублик, с громким звуком ударившись о стену, раскололся на две части. Желтая часть закрутилась колесом и убежала под кресло, зеленая часть замерла, прислонившись ребром к стене. Гремучее содержимое рассыпалось на полу белой снежной крошкой.

«Не стану убирать, – сказала себе Алька, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. – Ни за что не стану! Пусть сам приходит и сам убирает! Не хватало еще!»

Время тянулось ужасающе медленно, и ближе к вечеру Алька почувствовала, что у нее начинается приступ клаустрофобии – огромная квартира будто бы сжалась до размеров спичечной коробки, стены и потолок сдвинулись и вот-вот сомкнутся, а воздуха катастрофически не хватает…

Она открыла все форточки, уселась, поджав под себя ноги, на диван и начала тихо плакать. С улицы доносились голоса, шум машин и радостный птичий гомон. От всего этого просто жить не хотелось!

«Вот так и умру, – сказала она себе, поежившись от холодного воздуха, – сидя на этом диване. Замерзну и превращусь в сосульку. И Пашка никогда не узнает, что…»

О чем именно никогда не узнает Пашка, Алька додумать не успела.

И умереть, превратившись в сосульку, не успела тоже.

Из-за стены со стороны коридора послышались какие-то звуки.

«Пришел», – догадалась Алька, внезапно растерявшись и возненавидев себя за эту дурацкую растерянность.

Вспомнилась вдруг девушка с обложки журнала. Та самая, синеглазая, самоуверенная и насмешливая блондинка. Окажись блондинка в подобной ситуации – не вела бы себя как овца, не сидела бы, глотая слезы, на диване! За целый день наверняка нашла бы способ сбежать отсюда, а даже если бы и не нашла, то по крайней мере…