Книга Три заповеди Люцифера - Александр Овчаренко

Баринов докладывал чётко, по-деловому, не приукрашивая, но и не драматизируя состояние дел. Каждая его фраза была выверенной, продуманной, и если содержала какие-либо цифры, то за эти показатели докладчик мог смело ручаться своей седой головой.

— Что по тройному убийству? — коротко осведомился директор. Баринов сразу сообразил, что начальник имел в виду дело, которое он сам для себя назвал «Свеколковским».

— По петербургскому эпизоду установлена личность подозреваемого, местонахождение которого в настоящий момент неизвестно. Ищем! Для более быстрого и качественного расследования я подключил подполковника Каледина, и он уже дал первую информацию: создан композиционный портрет предполагаемого убийцы профессора Шлифенбаха. Сейчас прорабатывается версия о причастности данного фигуранта к убийству в Петербурге профессора Попова-Левина.

— Хорошо. Прошу Вас: не сбавляйте темп расследования. Президент это дело держит под личным контролем, а Премьер, фигурально выражаясь, рвёт и мечет. Свеколкино — его задумка и эти три трупа он воспринимает, как открытый вызов. А что по аварии в Энске? Дополнительная информация есть?

— Как я Вам уже докладывал, ведётся работа по запросу к экстрадиции из Великобритании бывшего директора УМЗ Бритвина. Есть подозрения, что аварийная ситуация возникла не только по причине халатности. Оборудование для выплавки и разлива металла работало на предельных режимах по личному указанию Бритвина.

— Зачем это ему было надо? Выслужиться хотел?

— Возможно, но чтобы внести окончательную ясность, мне нужно поработать с самим Бритвиным.

— Как он вообще попал в директора? Насколько я знаю, в Степногорск он ушёл на понижение?

— Совершенно верно, но это было больше десяти лет назад. В директора ему помог пробиться ныне покойный его тесть, при активной поддержке министра Мостового.

— А, этого пережитка прошлого! Как его дразнят?

— Сталинский сокол.

— Да, да, именно Сталинским соколом. Живое ископаемое! И что же этот реликтовый чиновник, сейчас защищает своего ставленника?

— Наоборот. Как Вы знаете, авария на Уральском механическом заводе поставила под удар международный проект «Термоядерный управляемый синтез» — сокращённо «ТУС». Так вот, за выплавку сверхпроводящих материалов отвечает ведомство Мостового. Получается, что Бритвин, хотел он этого или нет, но подставил благодетеля под удар.

— Владимир Афанасьевич, а что за политическая возня вокруг Мостового? Мне докладывают, собрал вокруг себя соратников — бывших лидеров советской индустрии, и что-то интригует. Целую организацию создал! Ни дать, ни взять — сборище заговорщиков!

— «Ближний круг»! — позволил себе улыбнуться Баринов. — Это они себя так называют. Наверное, по аналогии с ближайшим окружением Сталина. Ничего серьёзного, Павел Станиславович. Об этом сообществе стариков-разбойников мы хорошо информированы. Они же там все бериевско-ежовские выкормыши, воспитанные на верности партии и НКВД. Поэтому «стучать» на ближнего своего у них в крови заложено. Так что мы полностью осведомлены об их планах и намерениях. Они, конечно, имеют определённое влияние, да и богатый опыт работы во властных структурах дорогого стоит, но за ними никто не стоит, и финансовую помощь им никто не оказывает. А пока финансирования нет, они для нас не опасны. К тому же они все преклонного возраста, и через годик-другой переселятся поближе к Новодевичьему монастырю. Я думаю, к следующим президентским выборам весь «ближний круг» сойдёт на нет.

— Злой Вы, Владимир Афанасьевич! Разве можно так относиться к ветеранам! — пожурил зама директор, но при этом почему-то с довольным видом улыбнулся.

* * *

21 час 15 мин. 27 сентября 20** года.

г. Москва, ул. Краснопресневская-12,

Дом Правительства

Рабочий день давно закончился, а Василиса продолжала внимательно вглядываться в монитор компьютера. В отделе кроме неё находилась добрая половина сотрудников отдела, для которых понятие окончания рабочего дня носило чисто условное понятие. Однако в отделе существовало незыблемое правило: как бы долго сотрудник ни задерживался на работе, на следующее утро не позже 8 часов он должен находиться на рабочем месте бодрым и свежим, короче, как огурец.

— И как тебе удаётся хорошо выглядеть? — спросила как-то Василиса Егора Еремеева, который, ввиду полного отсутствия личной жизни, раньше одиннадцати вечера от письменного стола не отрывался.

— Я стараюсь высыпаться, — серьёзно ответил Егор.

— А если на сон не хватает времени? — живо заинтересовалась Василиса, которая была типичной «совой», и для которой утреннее пробуждение всегда было равносильно ежедневному насилию над собой.

— Главное не сколько спать, а как спать, — поучал её Егорка, мысленно снимая с неё строгий костюм и укладывая в свою холостяцкую постель. — Лично я ложусь спать голодным, в абсолютной темноте и в хорошо проветренной комнате. А если не можешь заснуть сразу по причине накопившегося в крови за день адреналина, прими тёплую ванну. Это поможет расслабиться.

— И это всё?

— Почти. Когда закроешь глаза, постарайся ни о чём не думать.

— Как это — не думать?

— А вот так, просто тупо смотри в темноту и пытайся отсечь от себя любые мысли и мыслишки. Приостанови мыслительный процесс, тем более что для женщины это не проблема. Пусть в этот момент твоя голова напоминает хранилище Центробанка во время дефолта.

— И поможет?

— Лучше любого снотворного. Проверено на себе! — гордо заключил Еремеев и украдкой ещё раз бросил голодный взгляд на круглые колени собеседницы.

Василиса поблагодарила Егорку, и подумала, что этим советом она вряд ли сможет воспользоваться. Именно в постели Василиса по укоренившейся со студенческих времён привычке строила планы на следующий день, прорабатывала модели поведения в различных ситуациях, и просто, как все девушки, мечтала. О чём? О неземной любви, о тихом семейном счастье, и меньше всего о карьере. Карьерный успех у неё был заложен в понятие «работа». Ведь она ходит на работу каждый день, каждый день что-то делает, старается по мере сил, поэтому настанет момент, когда количество перейдёт в качество, и карьера сложится как бы сама собой. Так она безропотно и плыла по течению, радостно встречая выходные дни и тихо ненавидя начало рабочей недели. Но с приходом на новую должность сама не заметила, как жизнь из тихой легкоструйной речушки превратилась в горный бурлящий поток. Теперь она не ждала конца недели. Теперь ей было мало пяти рабочих дней, и она, сознательно нарушая утверждённые правила, часто брала работу на дом: скачивала на «флешку» рабочий материал и проводила выходные за домашним компьютером.

Вкус к журналистскому расследованию и первое опьянение азартом Василиса почувствовала, когда углубилась в материалы по аварии в Энске. Так ведёт себя молодая борзая, которую вывели по первой пороше в поле, и она впервые взяла след. Предчувствие чего-то недосказанного и потаённого в этой туманной истории крепло у неё с каждым днём.