Книга Предрассветные призраки пустыни - Рахим Эсенов

Хан не терял времени впустую. Из Пишке по ночам во все концы пустыни уходили гонцы, нарочные… Метались как угорелые от колодца к колодцу Эшши-бай, Эймир-бай, юзбаши и ханские телохранители. Они налаживали связи с влиятельными родовыми вождями, кочевыми феодалами, сколачивали отряды из сынков баев, мулл. В оазисы ханские посланцы не заявлялись: дайхане держали сторону большевиков. Невообразимое творилось нынче на земле Туркестанской. В Самарканде сформирована узбекская дивизия, в Мерве – туркменский кавалерийский полк. Но как ни тужились английские эмиссары, поднять там мятеж не удалось. Затея лопнула как мыльный пузырь: красноармейцы арестовали смутьянов. И все же Джунаид-хану худо-бедно удалось поставить под ружье две тысячи отборных всадников, отчаянных головорезов.

Джунаид-хан ходил по юрте, чуть сутулясь. Он по-прежнему отличался высоким ростом, статью и подвижностью тридцатилетнего джигита. Он вышел из юрты. Ночь нависла над пустыней гигантским перевернутым казаном. На небе мерцали какие-то блики, создавалось впечатление, будто на верхушках соседних барханов гонялись друг за другом хвостатые звезды. Он не успел толком разглядеть необычное зрелище, как всем существом почувствовал на своей спине чей-то острый взгляд, словно кто-то хотел пронзить его. Джунаид никогда не праздновал труса, но сейчас у него по коже забегали мурашки. В тот же миг он догадался: так мог смотреть только его палач Непес Джелат – и подосадовал на себя за минутную слабость, разозлился на верного слугу, бродившего в столь поздний час. Тот бесшумной походкой барса подошел к хозяину и застыл изваянием.

Джунаид-хан молчал. Даже в непроглядной темени он не изменял своей привычке. До боли в глазницах пытался разглядеть выражение лица Непеса и, как всегда, хотел угадать, что прячется за его исполнительностью: верность или предательство. Хан знал, что Непес и сейчас щурится на него тревожными, бегающими глазками. Палач был близорук. И не только поэтому хан не поставил его в строй своих всадников: Непес Джелат отличался собачьей преданностью, был сообразителен и умел молчать. Нет, Джунаид не ошибся, назначив его еще и главой своей контрразведки.

В ближней юрте, где жил Курре, не спали. Там горел огонь. Раздавался приглушенный говор.

Джунаид-хан, неясно различая в темноте Непеса, представлял, как тот застыл в неподвижной грациозной стойке охотничьей собаки, как задвигался на его жилистой шее хищный кадык, как заводил он носом, принюхиваясь и всхлипывая, будто задыхался от притока свежего воздуха. Так жадно дышат курильщики опиума, боясь упустить понапрасну струйку дурманного дыма.

– Ты что здесь торчишь? – В голосе Джунаид-хана сквозило легкое раздражение. Говорил внятно, но тихо: вокруг ханской юрты ходила охрана. Нукеры, увидев своего предводителя, скромно отошли подальше, к ближнему бархану.

– Этот не спит, кейфует, – Непес вытянул руку в сторону юрты Курре. – Не нравится он мне в последнее время. Уж не по сынку ли тоскует? А может, у него уши… чешутся. – Непес засмеялся своим воркующим, заигрывающим смехом, намекая Джунаид-хану, не пора ли отправить Курре к праотцам: ведь его сын предатель… У ханского палача была страсть: коллекционировать уши своих жертв.

– Выбрось эти мысли из головы. Пока приманка цела, дичь никуда не денется… Разве Эшши-бай тебе ничего не говорил?

– Говорил, мой господин…

– Следи за ним, – Джунаид кивнул головой на юрту Курре. – Глаз не спускай, но рукам воли не давай… Сынком его Эшши занялся…

Утром Джунаид-хан как ни в чем не бывало принимал в юрте на подступах к Пишке англичанина Кейли и караванщика Гуламхайдара, который слишком долго задержался в лагере и начинал раздражать Джунаида. Презренный Кейли, принимая из рук джунаидовских бараний глаз, думал, что рыжий хан не заметит брезгливой мины, скорченной англичанином. Все видит и понимает хан, он по вещам и оружию определяет возраст и привычки джигитов! Когда чистоплотный Восток изобретал бани, на Западе еще ходили в медвежьих шкурах. Порох, шелк, вино и сталь знали на Востоке задолго до того, как Запад зачал свою цивилизацию. А Кейли, нечестивый пес, сидя за одной скатертью с ханом восточным, смеет морщиться от угощений! Собака шелудивая! Зато, как только Кейли вышел, слуха Джунаида коснулась вежливая речь перса Гуламхайдара. Хан не пожалел золота, чтобы закупить с потрохами этого восточного пройдоху.

– Британский лев одряхлел, – коверкая туркменские слова, говорил Гуламхайдар. – Есть у меня знакомые люди, которые почитают коричневые рубашки и понимают толк в силе… На них надо ставить, а не на англичан, дорогой Джунаид-хан…

Глаза Джунаид-хана вспыхнули лукавым блеском, длинное с рыжей бородкой лицо заострилось, лоб заблестел испариной ожидания.

– Они сильны, но хотят стать еще сильнее… Им требуются туркменские парни, недовольные большевиками… Среди туркмен, да и казахов, узбеков такие есть. Птицу ловят птицей. Понимаешь? Дичь загоняют своей же гончей, которая хорошо знает повадки зверей. Немцам нужны такие ребята, из которых можно выдрессировать гончих… Немцы сейчас живут в тисках, но они обязательно бросятся на Россию и Украину. Цену просторной обуви знает тот, кто носил тесную… Вы, туркмены, знаете…

Хан сощурил узкие глаза.

– А как же мне поступить с англичанами? – улыбнулся он неопределенно персу. – Предать их, как предают меня иные слабые людишки?

– О, дорогой, разве моя голова способна придумать что-то государственное… – пожал плечами перс. – Просто немцы тоже могут пригодиться туркменам…

Стать ханом туркмен – значит изгнать большевиков, русских, покорить Хиву, захватить Ашхабад. Союз с англичанами оказывается ненадежным. С гяуров хоть волосок – и то польза. Если немцы лучше и быстрее англичан смогут приблизить хана к заветной цели, то почему бы их не предпочесть англичанам?

– Я подумаю над вашим предложением, – многозначительно ответил Джунаид и встал, чтобы проводить перса.

Едва Кейли вернулся, чтобы продолжить беседу, хан с неменьшей обходительностью продолжал с ним разговор.

– Мы ждем от англичан более решительной помощи, – заговорил Джунаид. – Оружия нам мало… А войск ваших не видно.

Кейли нагловато рассмеялся в лицо Джунаиду:

– Вы торопите нас, тогда как должны торопить большевиков, чтобы они побыстрее убирались из ваших аулов…

Потупясь, Джунаид раздумывал, как ему вести себя с англичанином. Признаться, что большевики сильно теснят его почти во всех аулах Северного Туркменистана, засылают в его отряды своих лазутчиков, разлагают сотни и десятки, уводят их в города и разоружают там, – значит передать англичанам свою неуверенность в победе. Нет, на это хан не решался. Джунаид и не заикался, что во всей Туркмении лишь кое-какие северные аулы да далекие кочевья в Каракумах, где слыхом не слыхивали о советской власти, его последняя опора и надежда. А сейчас хана занимало, сумеет ли прижиться в Ашхабаде Шырдыкули, который при поддержке людей Джунаида пробился в стан советской контрразведки. Джунаид еще до революции по Хиве знал отца Шырдыкули, богатого русского купца, носившего за пазухой охранную грамоту с собственноручной подписью турецкого султана. Джунаид уже тогда подозревал, что он турецкий шпион, но сам турецкий султан уверил Джунаида: купец просто-напросто предан его светлости. Однако нелегко провести Джунаида, и он скоро проведал о купце, убедился, что тот работал на две руки: сотрудничал не только с турками, но и с англичанами. Когда же в России совершилась революция, купец спешно уехал в Петербург, торопился сберечь деньги от разбушевавшейся черни. Он пропал, как в воду канул, то ли погиб, то ли сбежал, оставив своего сына, родившегося от турчанки, на попечение визиря хивинского хана. Был бы Джунаид-хан круглым дураком, если бы не навел справки о сынке купца. Визирь оказался английским шпионом, а молокосос, доверившийся визирю, запроданным англичанину Кейли. После небольших колебаний Кейли передал пароль этого человека хану. Им оказался Шырдыкули, разъезжавший по Хорезму, Ташаузу, имевший связи с младохивинцами Бухары, Хивы, с националистами, пробравшимися в руководство Туркестана. Джунаид сразу же решил испытать его и послал в урочище Сувлы, чтобы следить за Аманли Белетом. И хотя Шырдыкули выполнил поручение хана, но действовал слишком нерешительно, трусливо, так и не смог войти в дружбу с ашхабадским разведчиком, долго уверял Джунаида, что Аманли Белет вовсе и не чекист, мол, ни жена, ни дети об этом не знают… Мелкая птаха этот Шырдыкули! После гибели Аманли и его сына верные люди хана отправили Шырдыкули в Ашхабад, сумели-таки протолкнуть его в советскую контрразведку. Английская кличка Шырдыкули – Хачли, то есть Крещеный. Новое имя – Платон Новокшонов.